Цзинь Лицюнь: «Банк будет надежен, как скала»

Сеть закусочных Qingfeng («Цинфэн») – самое известное в Китае место, где можно полакомиться пельменями на пару. В конце 2013 г. сам председатель КНР Си Цзиньпин посетил ее демократичное заведение в центре Пекина. Этот «неожиданный» визит широко освещался в печати, где Си изображали простым парнем из народа: он честно отстоял очередь и охотно общался с посетителями. Тот случай напоминает мне легенды о китайских императорах, любивших переодеваться, покидать Запретный город и незаметно гулять среди подданных.

Поход председателя КНР за пельменями был преисполнен символичности. Само название ресторана – омофон выражения «свежий ветер», или «чистые нравы», вызывающего ассоциации с честным чиновником, слыхом не слыхивавшим про взятки. В названии традиционных пельменей из тонкого теста, через которое просвечивает начинка – свинина и лук, жареная печень и зелень, – есть иероглиф, также входящий в китайскую идиому «кристально честный человек».

Так что я предложил недавно назначенному президенту Азиатского банка инфраструктурных инвестиций (AIIB) Цзинь Лицюню последовать примеру старшего товарища и встретиться в закусочной этой сети. Он загорелся идеей: «В нынешних условиях строгой экономии важно, чтобы мы не обедали в очень дорогом месте. Мы можем заказать то же, что и председатель Си!» Си, кстати, с приходом к власти в марте 2013 г. потребовал от руководства и членов коммунистической партии сократить расходы и стать ближе к народу.

И вот я стою в очереди в ресторан с веселым 66-летним человеком, которого западные дипломаты называют «укротителем варваров» на службе у пекинского босса. Если менее высокопарно, то его работа – взаимодействовать с иностранцами.

Сам Цзинь находит такое прозвище, впервые опубликованное в Financial Times, оскорбительным. «Я вижу тут ошибку – я не веду дел с варварами. Я общаюсь с современными цивилизованными людьми», – говорит он, пока мы заказываем сет «Председательский», в честь Си: по шесть пельменей каждому, салат и исходящую паром чашку с зажаренными в масле свиной печенью и требухой.

Одно из главных достижений Цзиня – несмотря на возмущение Вашингтона, он убедил Великобританию и многих других верных союзников США присоединиться к созданию подконтрольного Пекину банка регионального развития. Дорогу проторил Лондон – под громкие протесты из-за океана. Раздосадованный представитель администрации Барака Обамы заявил FT, что они всерьез обеспокоены постоянным соглашательством Великобритании с Китаем.

Это стало для некоторых символическим событием. Мировой гегемон провел красную линию на песке, а многие союзники просто перешагнули через нее. Немало аналитиков верит, что затея с банком – часть китайского плана, цель которого – потеснить международные властные структуры, где после войны доминируют США. У Цзиня другое мнение. «Мы не пытаемся перекроить международный финансовый и экономический порядок, даже если в нем многое нуждается в улучшении», – говорит он.

Но ряд представителей стран – участниц AIIB в личной беседе признались, что заметили небольшое изменение риторики Цзиня и других китайских чиновников, когда речь заходит о миссии банка. Она стала куда ближе к стратегическим целям Пекина.

«Китай – крупнейший акционер банка. Но он только один из акционеров. Я говорю вам, что банк не будет предпринимать ничего из политических соображений и не будет лезть в политику, – уверяет Цзинь. – Да, сейчас к этому заявлению кое-кто относится скептически. В частности, потому что я член Коммунистической партии Китая. Но позвольте задать один-единственный вопрос: если бы мы и впрямь хотели управлять этим банком по-китайски, зачем нужны были все эти хлопоты [с привлечением западных стран в соучредители]?»

Его упоминание о том, сколько усилий приложил Пекин и лично Цзинь, чтобы убедить множество стран присоединиться к AIIB, – великолепный аргумент. Похоже, что Китай и впрямь нацелен мирно договариваться и сотрудничать в рамках мирового правопорядка, а не перетряхивать сложившийся баланс сил. Но все это не дает ответа на вопрос, насколько внимательно Китай и партия, которым свойственны сильные автократические тенденции, станут прислушиваться к мнению других стран, управляя банком. Я прошу Цзиня подробно ответить на этот вопрос. Но в ответ слышу отрывок из речи политика: «Для Китая это хорошая возможность показать, что он может сработаться с другими государствами и предложить [лучшую] практику международных отношений, а не только действовать по западным лекалам. Люди смогут убедиться, что Китай – сила, действующая в интересах процветания и мира во всем мире».

Мы сняли пальто и сидим за столиком с покрытием из огнеупорного пластика Formica в глубине переполненного шумного зала фастфуда. Маленький мальчик подходит к нам поближе и, показывая на меня пальцем, кричит родителям: «Иностранец!» Я тем временем макаю вкуснейшие пельмени в маленькую тарелочку со смесью чили, горчицы, чеснока и уксуса, ингредиенты для которой взял из горшочков с приправами на столе. Во всем зале я единственный не китаец.

Цзинь сегодня отказался от своего обычно шикарного костюма и галстука и одел ничем не примечательную куртку, жилет и поношенные ботинки. Выглядит он как преподаватель английской литературы – именно этой профессии он некогда мечтал посвятить жизнь.

Если не считать черной Audi с водителем, ждущей у входа, ничто больше не свидетельствует о том, что Цзинь – один из самых могущественных финансовых чиновников мира. Никто не узнает его в лицо, но это неудивительно. Китайские СМИ, контролируемые правительством, редко освещают деятельность функционеров рангом ниже члена постоянного комитета политбюро.

Салат оказывается вкусным, а ливер даже лучше, чем я предполагал. В его названии кроется еще одна лингвистическая игра. Жареные свиные потроха на китайском созвучны выражению «уволенные кадры». Государственные СМИ сделали вывод, что, выбирая это блюдо, председатель Си хотел предупредить «свиноподобных» коррупционеров среди чиновников, что их дни сочтены.

«Я не часто балую себя этим блюдом из-за высокого уровня холестерина. Хотя добрая порция холестерина только на пользу здоровью, особенно для мужчины, – со знанием дела заявляет Цзинь. – Если уровень холестерина упадет слишком низко, это нанесет вред здоровью. Так что смелее!»

Эта сентенция заставляет его вспомнить, как в юности он испытал на себе, что такое тяжелый труд крестьянина. Битый час мы рассуждаем о роли бурных поворотов истории страны в жизни и карьере моего собеседника.

Цзинь родился через два месяца после прихода коммунистов к власти в 1949 г. Его отец трудился инженером на мукомольной фабрике в городе Сучжоу на юге Китая. С малых лет он вбивал сыну в голову мысль, что нет ничего важнее образования. В 10 лет Цзинь начал учить английский и литературу. Но в 1966 г. пришлось сделать перерыв в образовании из-за охватившего страну безумия культурной революции, когда председатель Мао Цзэдун призвал студентов и рабочих восстать против преподавателей и начальства.

В 17 лет Цзинь примкнул к хунвейбинам и даже ездил в Пекин, чтобы выслушать обращение Мао к восторженной молодежи на переполненной площади Тяньаньмэнь. Страна погружалась в хаос. К 1967 г. многие школы и университеты оказались закрыты. «Терпеть не мог насилия и стал хунвейбином просто потому, что верил: мы защищаем председателя Мао. Но как только пошла волна насилия, как только ученики принялись избивать учителей, я вышел из их рядов. Людей вроде меня звали «сяо яо пай», т. е. «ни на что не годными», потому что у нас не было четкой политической позиции».

Прошел десяток лет, и университеты снова начали обучать студентов. Но многим из тех, кто был замешан в насилии, вандализме и мародерстве, вход туда оказался закрыт. «Я был чист, – вспоминает Цзинь. – Так что никаких проблем с зачислением в студенты в 1978 г. не возникло. Я был прав, не дав втянуть себя в политические волнения. Не хочу хвастаться, но всегда обладал отличной политической грамотностью».

Но пока до студенчества было еще далеко. К концу 1968 г. Цзиня отправили в деревню выращивать и убирать рис вместе с крестьянами. Три года он жил в соломенной хижине площадью в дюжину квадратных метров. Летом, по две недели подряд трудясь с 4 утра до 10 вечера, страдал от «хищных», по его выражению, пиявок и тяжелой монотонной работы.

Вернувшись с полей в хижину, он садился за выполнение «крайне жесткого учебного плана», который прописал сам для себя. «Люди понять не могли, зачем по ночам корпеть над учебниками, когда от усталости буквально валишься с ног, – говорит Цзинь. – Но никто никогда не обзывал меня «вонючим интеллектуалом» (популярная тогда брань), ведь я работал в коллективе дни напролет, а за книгами сидел только по ночам или в межсезонье».

Тогда же Цзинь полюбил Шекспира – бывший деревенский учитель давал ему читать «Отелло», «Макбета», «Венецианского купца». По ночам Цзинь добровольно трудился на местной бумажной фабрике, выпускавшей туалетную бумагу. «Я всегда вызывался делать по ночам больше, чем требовалось. Ночью нет шума толпы, никто не мешает. А главное, мне бесплатно выдавали керосин и лампу, так что я мог читать».

Три четверти годового заработка он потратил на потрепанный английский словарь Вебстера, видавшую виды печатную машинку Remington и коротковолновый радиоприемник, чтобы слушать на английском пятичасовые новости и радиопьесы по ВВС.

«Когда я впервые ночью поймал волну ВВС, женщина читала отрывок из «Ребекки» Дафны дю Морье. Я был заинтригован тем, где она ставит ударения в некоторых словах – мисс Дэнверс, мистер [де] Уинтер, как-то так. Я был крайне доволен. У меня был экземпляр «Ребекки», так что я мог работать над улучшением произношения». Речь Цзиня до сих пор очень похожа на стандартное произношение дикторов ВВС 1970-х гг.

Благодаря усиленному самообразованию Цзинь смог стать учителем местной школы и позже поступить в Пекинский университет иностранных языков, когда в 1978 г. вузы снова начали прием студентов. Ему было 29 лет.

В 1980 г. университет предложил ему должность профессора английской словесности. Но подвернулась еще более заманчивая возможность – поехать в Вашингтон представителем КНР во Всемирном банке. Единственным экономическим образованием Цзиня в ту пору было прочтение «Капитала» Карла Маркса. Прибытие в США было сродни путешествию Алисы в Зазеркалье, вспоминает Цзинь: «В то время мы и мечтать не могли о многих вещах». Изобилие и достаток, красивые и, главное, малонаселенные места, скоростные дороги и возможность поднять трубку и дозвониться практически в любое место – это далеко не полный список.

За шесть лет работы во Всемирном банке и еще шесть в Азиатском банке развития, где он был первым китайским вице-президентом, Цзинь заслужил репутацию одного из самых опытных в международных делах чиновников Китая. Он буквально очаровывает своих западных собеседников. «Цзинь не похож ни на одного китайского чиновника, с которыми мне приходилось иметь дело, – признался мне управляющий со стороны одной из 57 стран – членов AIIB. – Это блестящий и изысканный человек с большими связями. У него такие связи за рубежом, какими никто больше из китайской бюрократии не может похвастаться!»

По заверениям моего собеседника, в AIIB полным-полно недавно уволившихся из Всемирного банка и МВФ функционеров, многие из которых даже не граждане Китая и пришли в AIIB по личному приглашению Цзиня. Но амбиции Цзиня идут куда дальше копирования существующих международных институтов вроде Азиатского банка развития или Всемирного банка. Он считает, что эти структуры не выполняют свое изначальное предназначение, слишком увлекшись борьбой с бедностью и не обращая внимания на уроки развивающихся стран вроде Китая.

«Опыт моей страны демонстрирует, что инвестиции в инфраструктуру дают толчок масштабному социально-экономическому развитию. Естественное следствие этого – снижение уровня бедности, – объясняет он. – Мы хотим создать нечто новое, инструмент, совмещающий сильные стороны частного бизнеса и многосторонних банков развития».

Цзинь придумал и слоган, демонстрирующий принципы работы нового банка: «Экономичный, чистоплотный и экологичный». По-английски это звучит в рифму: «Lean, clean and green». Расшифровывается слоган так: банк с профессиональным, но небольшим штатом сотрудников и советом управляющих из представителей разных стран (экономичность), не коррумпированных (чистоплотность) и озабоченных проблемами окружающей среды (экологичность).

На фоне шумихи вокруг нового банка его амбиции выглядят крайне скромными. Азиатский банк развития подсчитал, что за 10 лет до 2020 г. нехватка инфраструктурных инвестиций в развивающихся странах Азии составит $8 трлн. Но Цзинь говорит, что AIIB собирается наращивать объем операций постепенно. В этом году в инфраструктуру планируется вложить всего $1,5–2 млрд. В следующем – $3–5 млрд, а в 2018 г. – около $10 млрд.

Мы уже давно закончили есть. Но я замечаю, что Цзинь едва притронулся к потрохам, которые так мне рекламировал.

Я спрашиваю об опасениях по поводу китайской экономики, не ожидая получить в ответ ничего, кроме повторения официальной позиции Пекина. «У китайских политических лидеров есть видение, решимость и мужество, – отрезает Цзинь. – Замедление экономики меня не беспокоит».

Конечно, ведь он куда больше внимания обращает на планы банка и китайские зарубежные инвестиции. Сейчас AIIB расположился на 30 000 кв. м в безликом офисном здании на Пекинской финансовой улице, китайском аналоге Уолл-стрит.

Но уже есть планы по строительству постоянной штаб-квартиры в Олимпийском парке, неподалеку от Национального стадиона, также известного как «Птичье гнездо». Городские власти выделили 6,2 га. Цзинь рассказывает мне о своем видении здания, которое приютит 6000 работников. «Мы мыслим категориями столетий», – заявляет он. Цзинь уже подобрал 280-тонный кусок камня, вытесанный из священной горы Тайшань, который водрузят на месте строительства штаб-квартиры, чтобы улучшить фэншуй и обеспечить банку богатство. «Я не суеверен – это просто хорошая примета, – говорит он, должно быть памятуя о строгом отношении партии к подобным вещам. – Вы убедитесь сами – банк будет надежен как скала».-

Перевел Антон Осипов