Роберт Лукас – экономист, доказавший, что людей не обманешь

Имя Роберта Лукаса, скорее всего, не так хорошо знакомо широкой аудитории, как имена других великих экономистов XX века. В отличие от Джона Мейнарда Кейнса, Фридриха фон Хайека или Милтона Фридмана, он никогда не работал в государственных учреждениях, не принимал участия в разработке экономической политики или реформ, не консультировал президентов и премьер-министров, не публиковал политических памфлетов и популярных книг. На вопрос, что бы он сделал в первую очередь, если бы вошел в Совет экономических консультантов при президенте США, он полушутя-полувсерьез ответил: «Сразу бы уволился. Здесь, в Чикаго, мы серьезно относимся к экономике». Но, несомненно, его вклад в развитие экономической науки ничем не уступает вкладу Кейнса, Хайека или Фридмана, его научные работы сформировали методологическую основу современной макроэкономики. Многие его идеи востребованы и во времена нынешнего экономического кризиса.

Роберт Лукас в какой-то мере случайно стал экономистом. Получив степень бакалавра истории в университете Чикаго в 1959 г., он продолжил ее изучение в университете Калифорнии в Беркли. Там с большим интересом он прослушал несколько курсов по экономической истории античности и средних веков. Жизнь римских императоров и франкских королей, конечно же, была захватывающей, но более важным молодому человеку показалось то, как неумолимо меняет мир и формирует ткань мировой истории экономическая деятельность обычных людей, их повседневные ожидания, решения и действия. Переключившись на изучение экономики, Лукас вернулся в университет Чикаго.  Здесь среди его учителей оказался и Милтон Фридман, во многом повлиявший на взгляды и научные идеи будущего Нобелевского лауреата.

Рациональные ожидания

В 70-х годах прошлого века многие развитые страны столкнулись с проблемой стагфляции. Серия негативных нефтяных шоков и бесконтрольное стимулирование спроса привели к одновременному падению производства и ускорению инфляции. Вместо полной занятости за счет небольшой инфляции правительства и центральные банки получили взамен высокую инфляцию и рост безработицы. Стагфляция нанесла сильнейший удар по традиционным рецептам кейнсианской политики, а период 70-х стал звездным часом Милтона Фридмана и идей монетаризма. Понимание того, что политика стимулирования спроса действенна только в той мере, в которой ей удается обмануть инфляционные ожидания населения и фирм, произвело революцию в макроэкономике.

Однако в пионерских работах Милтона Фридмана и Эдмунда Фелпса инфляционные ожидания формировались на основе инфляции предыдущих периодов. Людей все так же можно долго обманывать, стимулируя производство, но теперь только за счет все более и более высокой инфляции.

Роберт Лукас лишил правительства и центральные банки и этой возможности. Он развил первоначальную идею Джона Мута о том, что потребители и фирмы используют всю имеющуюся у них информацию и не делают систематических ошибок в своих прогнозах. Рост номинального спроса вызывает рост цен на товары и услуги. И если люди это предвидят, то они требуют и более высоких зарплат, а фирмы вслед за растущими издержками увеличивают цены. При этом реальные издержки не меняются, поэтому фирмам нет смысла увеличивать производство. В итоге вслед за ростом номинального спроса увеличится только инфляция, а не выпуск.

Людей можно временно ввести в заблуждение, так как они не обладают полной информацией, но нельзя обманывать бесконечно долго – ожидания в целом рациональны. Это, конечно же, не означает, что в повседневной жизни люди ведут себя, как роботы, просчитывая возможные варианты будущего на основе сложнейших математических моделей. Даже экономисты не могут похвастаться этим. В мире много нерационального и непредсказуемого. Но когда дело касается нашего кошелька и здоровья, мы стараемся избегать одних и тех же ошибок в своих прогнозах и решениях. Резкое падение рубля вслед за снижением цен на нефть заставляет нас бежать в магазины и покупать импортные товары – мы рационально предвидим рост цен на них, хотя инфляция в предыдущем месяце была низкой. Мы узнаем о вспышке COVID-19, и еще до введения карантинных мер многие из нас начинают ограничивать социальные контакты и избегать массового скопления людей – мы осознаем повышенные риски заразиться или заразить других.

Микро-основания и критика Лукаса

Макро- и микроэкономические модели 1950–60-х имели между собой мало общего. В то время как микроэкономисты анализировали поведение и взаимодействие отдельных потребителей и фирм, можно сказать, под микроскопом, макроэкономисты изучали экономику с высоты птичьего полета. В их моделях нельзя было разглядеть то, как ведут себя отдельные люди или компании – за лесом совсем не было видно деревьев.

Все изменилось в 70–80-х. Макроэкономические взаимосвязи, которые казались нерушимыми долгие десятилетия, вдруг начали ломаться одна за другой. Это привело в замешательство экономистов, прогнозистов и разработчиков экономической политики: «В чем причина таких изменений? Означает ли это, что макроэкономические модели бесполезны?» Роберт Лукас дал простой ответ на эти вопросы: вслед за сменой экономической политики произошло и изменение потребительского и инвестиционного поведения домашних хозяйств и фирм, а это, в свою очередь, вызвало серьезные сдвиги на макроуровне. Это также означает, что традиционные макроэкономические модели, оцененные на исторических данных, в лучшем случае бесполезны для анализа новой экономической политики, а в худшем могут привести к ложным выводам.

Критика Лукаса, однако, была конструктивной. Если люди и фирмы меняют свое поведение вслед за структурными сдвигами в экономике или изменением экономической политики, то нужно их вернуть в макроэкономические модели. Микро-обоснование ключевых макроэкономических соотношений, объединение микро- и макромира экономики стало одним из самых значимых изменений в экономической науке. Сегодня при упоминании фразы «модель Лукаса» экономисты часто требуют уточнения, какая конкретно модель имеется в виду, но, услышав слова «критика Лукаса», все сразу понимают, о чем идет речь.

Критика Лукаса применима и к современным реалиям. Во время пандемии коронавируса произошли серьезные изменения в поведении домашних хозяйств и фирм. Вслед за ростом неопределенности люди стали больше сберегать на черный день, а фирмы – откладывать инвестиции до лучших времен. Как результат этого на макроуровне мы видим снижение склонности населения к потреблению и низкую чувствительность инвестиций к процентным ставкам. Такое изменение поведения характерно для многих кризисов.  Однако нынешний экономический кризис не совсем обычный. Он привел также к изменению структуры потребления и производства. Люди были вынуждены резко сокращать потребление одних товаров и услуг и увеличивать других, а фирмы – быстро адаптироваться к изменившейся структуре спроса и разрывам производственных цепочек. Такие структурные изменения не происходили в прошлые кризисы, а значит, не обоснованные на микроуровне макроэкономические модели не очень полезны для анализа происходящего сейчас и прогнозирования развития экономики в ближайшем будущем.   

Долгосрочный рост и человеческий капитал

Анализ деловых циклов, изучение причин экономических кризисов и разработка стабилизационной политики – эти вопросы, безусловно, важны и волнуют многих. Однако не меньшее внимание в своих исследованиях Лукас уделяет и проблемам долгосрочного роста. Два или три процента среднегодового экономического роста – различия кажутся не столь существенными, но за столетний период страна, растущая чуть быстрее, станет богаче более чем в два с половиной раза по сравнению со своим неудачливым конкурентом. В статье 1988 г. «О механике экономического развития» Лукас пишет: «Последствия для благосостояния населения, вытекающие из вопросов долгосрочного роста, просто ошеломляют. Когда начинаешь размышлять над ними, сложно думать о чем-либо еще».

Ключевым элементом долгосрочного роста, на котором сконцентрировался Лукас в своих исследованиях, стал человеческий капитал. В его моделях знания, умения, социальные навыки и здоровье работников имеют не меньшее значение для производства товаров и услуг, чем станки, компьютеры или здания. Как и физический капитал, капитал человеческий растет за счет инвестиций – времени, потраченного на образование, сохранения и укрепления здоровья. Но в отличие от физического капитала, отдача от человеческого капитала не снижается вслед за его увеличением, что делает его накопление источником устойчивого долгосрочного роста. Именно разным уровнем человеческого капитала Лукас объясняет то, почему бедные страны остаются бедными, а богатые становятся еще богаче.

Идея о влиянии человеческого капитала на долгосрочный экономический рост не менее важна и во времена пандемии COVID-19. Эпидемии часто сравнивают с войной, и в этом есть доля истины. Как и войны, они разрушают человеческий капитал, бьют по здоровью людей и забирают человеческие жизни. Вместе с этим они негативно влияют и на перспективы долгосрочного роста мировой экономики. Поэтому столь значимы сегодня государственные инвестиции в здравоохранение и медицину, поэтому во многом оправданы с экономической точки зрения и временные потери ВВП ради того, чтобы спасти как можно больше жизней и сохранить столь важный для будущего роста человеческий капитал.