Государству выгодно ограничивать себя в экономике

Многие великие экономисты внесли важнейший вклад в понимание того, какую экономическую политику необходимо проводить, чтобы бороться с экономическими кризисами. Но раз за разом абстрактные рассуждения, что именно необходимо сделать, чтобы поддержать рост, наталкивались на проблемы с исполнением. Даже в ситуации, когда среди экономистов был консенсус, что надо делать, политики не спешили претворять эти меры в жизнь.

На практике отделить политические и экономические вопросы друг от друга оказывается невозможно. Изучение экономической политики в отрыве от политических процессов и ограничений, накладываемых ими, зачастую сводится к рассуждениям об оптимальной траектории сферического коня в вакууме, малопригодным для практического применения.

Именно возрождение политической экономии как одного из важнейших направлений экономической науки в 1980-х – начале 1990-х гг. стало важнейшим делом знаменитого гарвардского профессора Альберто Алесины – он скончался 23 мая 2020 г. Алесина стал одним из лидеров новой волны междисциплинарных исследований, которые фокусировались на анализе не только собственно политических, но более широких социальных, культурных и исторических факторов, которые влияют на экономическую политику.

Он начинал свою карьеру с изучения политических бизнес-циклов и политических институтов, которые обеспечили бы доверие к проводимой правительствами политике. Одно из важных ограничений для экономической политики правительства состоит в том, что участники рынка должны верить: правительство будет действительно придерживаться объявленной им политики. Это ограничение играет важную роль как в фискальной, так и в монетарной политике.

Наиболее заметна роль доверия в вопросах, связанных с контролем инфляции. Болезненный опыт стагфляции в 1970-е гг. убедительно показал правоту нобелевских лауреатов Милтона Фридмана и Эдмунда Фелпса, указывавших на ключевую роль инфляционных ожиданий в определении уровня инфляции. А инфляционные ожидания, в свою очередь, во многом зависят от доверия к центральному банку и его политике. Если участники рынка верят, что основная цель центрального банка – контроль за инфляцией, а не экономический рост (которым должно заниматься правительство), то это существенно снижает инфляционные ожидания: никто не боится, что ЦБ будет стараться стимулировать экономику неожиданным увеличением динамики роста цен. А это, в свою очередь, помогает удерживать инфляцию на приемлемом уровне. Именно поэтому Алесина был одним из тех, кто последовательно отстаивал важность независимости центральных банков как института, поддерживающего необходимое доверие к монетарной политике государства.

В фискальной же политике у правительства всегда есть искушение увеличить государственные траты в преддверии выборов и пообещать золотые горы бизнесу, чтобы попытаться купить себе голоса избирателей. Но есть проблема: избиратели вполне рационально ожидают, что политики будут прибегать к таким манипуляциям, и теряют доверие к действиям правительств в предвыборный период, что пагубно сказывается на эффективности фискальной политики. Кроме того, подобные политические циклы приводят к неоправданно высокому уровню государственного долга, который используется для финансирования политических кампаний. Именно поэтому Алесина был сторонником введения четких и ясных бюджетных правил, которые бы ограничивали политикам возможность манипулировать государственными расходами в угоду амбициям. Опасность безответственной бюджетной политики, связанной с увеличением долга, делала Алесину последовательным сторонником фискальной жесткости, основанной на сокращении государственных расходов, а не на увеличении государственного долга даже во время экономических кризисов. После великой рецессии 2008–2009 гг. такой подход был не столь популярен среди его коллег-экономистов, но Алесина упорно отстаивал его и посвятил ему последнюю книгу, написанную совместно с Карло Фаверо и Франческо Джавацци.

Трезвый анализ политических ограничений, накладываемых на экономическую политику, делал Алесину сторонником ограниченного вмешательства государства в экономику. Даже в тех случаях, когда вмешательство государства теоретически может исправить провалы рынка и улучшить ситуацию, на практике оно определяется не абстрактными соображениями об общественном благе, а вполне конкретными стимулами политиков и чиновников, которые в итоге приводят к тому, что государственное вмешательство приносит больше вреда, чем пользы. Именно эти соображения делали Алесину убежденным сторонником либеральных идей.

В его единственной переведенной на русский язык книге «Либерализм – это левая идея», научным редактором которой мне посчастливилось быть, Алесина указывал: парадоксальным образом именно снижение вмешательства государства в экономику может быть выгодно для самых бедных слоев населения. Свободная конкуренция, гибкие рынки труда и капитала в итоге играют гораздо большую роль в снижении неравенства возможностей в обществе, чем активное вмешательство государства, формально направленное на помощь этим самым уязвимым слоям населения. Даже от усиления такого, казалось бы, прогрессивного института, как профсоюзы, отстаивающие интересы работников перед акулами капитализма, на практике часто страдают прежде всего не владельцы компаний, а работники, оказавшиеся за бортом профсоюзов. Так, молодые люди, начинающие трудовой путь, вынуждены прозябать в безработице из-за барьеров, которые ставят на их пути профсоюзы, объединившие и защищающие более старших работников.

Алесина был одним из первых, кто детально исследовал негативные последствия этнической фракционализации стран для их экономического развития. Он показал, что в разнородных обществах у людей подрываются стимулы вкладывать в общественные блага, падает уровень доверия, растет уровень коррупции и внутренних конфликтов. Именно разнообразие предпочтений людей в разнородных обществах становится одним из важнейших факторов, которые ограничивают рост размера отдельных стран, несмотря на военные и прочие преимущества более крупных из них. Именно на этом противоречии и была основана его теория оптимального размера стран, изложенная в его совместной с Энрико Сполаоре книге.

Алесина также изучал, как культурные различия могут объяснять разницу в подходах к решению одних и тех же проблем в различных обществах. К примеру, культурные различия в восприятии справедливости и социальной мобильности могут объяснить разницу в системах социальной поддержки между европейскими странами и США. В Америке сложилась культура, где различия между бедными и богатыми считаются прежде всего отражением усилий самих людей. В такой ситуации даже высокий уровень неравенства считается справедливым и общество не поддерживает высокого уровня перераспределения. В Европе же различия между бедными и богатыми в гораздо большей степени объясняются везением или неравенством возможностей. В этом случае высокий уровень неравенства уже не воспринимается как справедливый и общество будет поддерживать гораздо более активную роль государства в перераспределении доходов через систему социальной помощи.

Культурными же факторами, но берущими основу в экономических обстоятельствах, можно объяснить и различия в гендерном неравенстве между странами. Алесина показал, что различия в сельскохозяйственных технологиях несколько сотен лет тому назад могут быть объяснением текущих отличий между странами в уровне участия женщин на рынке труда. В тех регионах, где сельское хозяйство основывалось прежде всего на использовании плуга, который требовал существенной физической силы и давал преимущество мужчинам, мы до сих пор наблюдаем более низкое участие женщин в экономике и более высокий уровень дискриминации женщин.

Перечисленные выше достижения Алесины лишь небольшая часть его наследия. Более чем в 140 научных работах и более 10 книгах Алесины содержится кладезь знаний, которые еще многие годы будут служить источником вдохновения для массы исследователей. Его открытость новым идеям, дружелюбие и чувство юмора как нельзя лучше способствовали тому, чтобы все больше и больше людей занималось междисциплинарными исследованиями на стыке экономики, политологии, социологии, антропологии и истории. Во многом благодаря ему в наше время любой чисто экономический анализ государственной политики выглядит неполным, если не учитывает политические и культурные различия между странами. И именно это зачастую позволяет понять, почему экономические меры, успешно зарекомендовавшие себя в одних странах, с треском проваливаются в других.