Как тактика авиаударов по Третьему рейху помогает смягчить карантин и так ли уж безопасен доллар

Сейчас мы подходим к той стадии борьбы с пандемией, когда можно постепенно ослаблять карантин. Пока вакцины нет, полностью отменять его нельзя, а значит, нас ждут многие месяцы полукарантинных мер: часть предприятий возобновят работу, но кому-то придется остаться закрытыми. В связи с этим возникает естественный вопрос – как выбрать те сектора и фирмы, простой которых наиболее болезненно сказывается на экономике?

Уязвимость экономики

Похожий вопрос уже решался экономистами в прошлом. Во время Второй мировой войны союзники в значительной степени полагались на стратегическую бомбардировку Третьего рейха. В условиях ограниченного числа бомб и самолетов они старались так выбирать цели, чтобы нанести наибольший урон немецкой промышленности. Для этого даже был создан целый отдел внутри организации, на основе которой позже было основано ЦРУ. Одним из ключевых экономистов в этом отделе был Чарльз Киндлбергер.

Как он описывает, цели в то время выбирались довольно интуитивно. Уже тогда производственные цепочки были довольно длинными и сложными, производство каждого товара так или иначе влияло на производство других товаров. Поэтому, вместо того чтобы понемногу бомбить заводы, впускающие много разных конечных товаров, таких как танки или винтовки, лучше было полностью устранить производство только одной детали, но зато той, без которой полностью встал бы выпуск многих конечных товаров. Именно так летом 1943 г. было решено уничтожить несколько заводов около Швайнфурта, которые производили около половины всех немецких шарикоподшипников, а летом 1944 г. бомбардировка была сконцентрирована на заводах синтетической нефти.

На бумаге обе эти цели, вероятно, выглядели довольно похоже: и шарикоподшипники, и нефть составляли серьезную часть затрат предприятий в самых разных секторах. Но на практике результаты оказались противоположными. Бомбежки 1943 г. не нанесли значительного ущерба производству, в то время как к концу 1944 г. немецкому командованию приходилось полагаться на захват запасов нефти у союзников. Причина разных последствий была в том, что значительной части промышленности удалось изменить структуру затрат и перейти на более простые подшипники скольжения, а вот хороших альтернатив нефти найти не удалось.

На плечах гигантов

Современные экономисты значительно развили инструментарий Киндлбергера и его коллег. Уже несколько десятилетий они оттачивают методы оценки того, насколько легко в производстве заменить одни ресурсы другими. Это позволяет им понять, какие товары больше похожи на подшипники, а какие – на нефть. Более того, было показано, что сейчас в экономике есть не только очень важные отдельные сектора и детали, но и очень важные фирмы. Вся экономика настолько зависит от них, что снижение выпуска одной такой фирмой через сложные производственные цепочки может привести к значительному снижению всего ВВП.

Особая проблема сегодняшнего карантина состоит еще и в том, что он очень неравномерно повлиял на экономику. Наиболее пострадавшие отрасли через производственные цепочки тянут за собой вниз зависящие от них сектора. В каком-то смысле это приводит к такому же коллапсу, как и уничтожение нефтяных заводов вместо равномерной бомбардировки всех предприятий. Также экономисты учитывают и роль потребительского спроса в происходящем спаде. Чем больше спрос переключается на сектора под ударом, тем сильнее падает общий выпуск. Так, из-за коронавируса в США закрыли крупные предприятия мясной промышленности, как раз когда покупатели увеличили спрос на мясо из супермаркетов. По последним оценкам, только неравномерность карантина и изменение спроса увеличили потери от кризиса на 20‒100%.

Все эти исследования нам еще, безусловно, пригодятся при принятии решений о том, как лучше смягчать карантинные меры. И хотя современные экономисты уже далеко ушли от методов времен Второй мировой, в этом им очень помогло изучение  успехов и неудач Киндлбергера с коллегами.

Мираж стабильности

Сейчас все страны проходят через период высокой неопределенности. Очень сложно сказать, какую часть доходов мы в конце концов потеряем и когда сможем вернуться к нормальной жизни. В такие времена всему миру особенно нужен хоть какой-то островок стабильности. В финансовой сфере таким островком стал американский доллар. Почти любая валюта сейчас может обесцениться, поэтому международные инвесторы могут опереться только на стабильность доллара. Но действительно ли американская валюта настолько безопасна?

Еще в 1960-х гг. Чарльз Киндлбергер заметил, что США, по сути, стали оперировать как банк для всего мира. Вместо обычных банковских депозитов они выпускали доллары. Международные инвесторы охотно вкладывали в них, так что у США оказалось на руках много привлеченных средств. Их надо было размещать, и Соединенные Штаты стали искать возможности для инвестирования по всему миру. Так они превращали краткосрочные и безопасные депозиты, которые им несли, в долгосрочные и рискованные кредиты и инвестиции. Получается, что они выступали просто в роли посредника, который решал, куда вкладывать чужие средства, и тем самым брал на себя риск за это. То есть США выполняли те же функции, что и обычный банк для своих вкладчиков.

Современные исследования о стабильности мировой финансовой системы развивают идеи Киндлбергера. Как собственный капитал защищает любой банк от потерь по его активам, так и американская экономика служит основой для поглощения потерь от зарубежных инвестиций США. Но с 1960-х гг. до сегодняшних дней мировой спрос на доллары рос быстрее американской экономики. Это поставило Соединенные Штаты перед неприятным выбором: либо не брать на себя больше рисков и оставить остальной мир без возможности инвестировать в безопасный актив, либо увеличить размер своих обязательств и тем самым поставить под угрозу их надежность. И хотя США в итоге выбрали второе, общий риск в мире возрастал при любом раскладе. Ну а сам «мировой банк» хоть и стал больше, но также стал более хрупким.

Эти идеи Киндлбергера все-таки стали важной компонентой современных теорий, хоть и не выдержали проверку временем в своей изначальной форме. Но у Киндлбергера есть не только устаревшие идеи. Прежде всего он знаменит своими работами про финансовые кризисы, пузыри и распространение паники. А еще он был одним из архитекторов плана Маршалла по восстановлению послевоенной Европы. Этот план часто вспоминается как успешный пример экономической политики, и особенно часто он вспоминается сейчас, когда многие, включая Нобелевского лауреата 2019 г. Эстер Дюфло, призывают к разработке нового плана Маршалла для помощи бедным странам в борьбе с коронавирусом.