Изменит ли COVID-19 экономическую политику в России

За дискуссией о том, как пандемия COVID-19 изменит мир, на второй план отошло обсуждение посткризисных перспектив российской экономики. Между тем выход из самоизоляции вряд ли будет означать для нее возвращение к статус-кво. Ключевая тому причина – низкая вероятность быстрого отскока после кризисного торможения ВВП, оценки которого становятся все более пессимистичными.

Картина спада

К примеру, в марте IHS Markit понизила февральский прогноз по росту ВВП в 2020 г. с 1,9 до 0,2%, а в апреле и вовсе спрогнозировала падение на 3,6%. Во II квартале спад наверняка будет еще более глубоким, о чем предварительно свидетельствует динамика погрузки по сети РЖД, которая с января по март сократилась на 3,8% в годовом выражении до 306,7 млн т, согласно данным «Российских железных дорог», а в апреле – сразу на 5,9% (до 100,8 млн т). Другой индикатор – индекс PMI, падение которого, как показал апрельский опрос предприятий, стало рекордным за всю историю наблюдений и в промышленности (с 47,5 до 31,3 пункта), и в сфере услуг (с 37,1 до 12,1 пункта); значение индекса ниже 50 пунктов служит маркером рецессии.

О масштабе спада говорят и данные компании «Эвотор» – оператора более 650 000 онлайн-касс по всей России, по подсчетам которого выручка малого и среднего бизнеса в марте снизилась на 10% год к году, а в апреле – на целых 54%.

Наряду с фитнес-центрами, сократившими оборот на 19% и 90% соответственно, в лидерах по темпам падения выручки в апреле оказались магазины одежды и обуви (на 88% и 87%), а также салоны красоты и стоматологические клиники (на 85% и 72%), которым будет непросто восстановить прежние объемы бизнеса из-за падения доходов граждан. В ходе первого из двух телефонных опросов, проведенных в апреле инФОМ по заказу ЦБ, о сокращении доходов заявили 35% респондентов, а в ходе второго – уже 42%. При этом с 28 до 44% выросла доля тех, кто сообщил о сокращении расходов, в том числе на овощи и фрукты (рост с 4 до 10%), а также на мясо и птицу (рост с 5 до 9%).

Недостижимый отложенный спрос

Потеряв в доходах, люди начали «проедать» финансовую подушку: почти четверть участников (23%) второго опроса инФОМ сообщили о вынужденной необходимости тратить сбережения на покрытие текущих расходов, при этом у 5% сбережения были израсходованы в течение двух предшествующих опросу недель. Что не менее важно, 47% опрошенных сообщили о наличии у себя или членов семьи невыплаченного кредита, из них треть (16%) лишились доходов полностью либо частично. О схожих тенденциях говорит и статистика ЦБ, зафиксировавшая ускорение оттока валютных вкладов физических лиц (с $400 млн в январе и $1,8 млрд в феврале до $5 млрд в марте) наряду с 7%-ным увеличением просрочки по кредитам физлицами (с 737 млрд до 792 млрд руб.). При этом за весь прошлый год ее прирост составил лишь 1%.

В этой связи снятие ограничительных мер вряд ли повлечет за собой взрыв отложенного спроса на непродовольственные товары и услуги. Тем более что после длительной самоизоляции граждане наверняка будут сдержанно относиться к посещению публичных мест, как это уже произошло в китайском Ухане – эпицентре эпидемии, где, по сообщениям Bloomberg, после 76-дневного карантина рестораны стали работать преимущественно навынос.

Воронка экспортных доходов

Экспортные отрасли также находятся под прессингом, в первую очередь из-за падения цен на сырьевые товары. С декабря по апрель, по данным Всемирного банка, средняя стоимость Brent снизилась почти в три раза (с $65,9 до $23,3 за баррель), цена импорта газа в Европе – более чем вдвое (с $4,6 до $2,1 за миллион британских тепловых единиц), а котировки угля на крупнейшем в Азии австралийском хабе Ньюкасл – более чем на 10% (с $66,2 до $58,6 за тонну). Уже в январе – феврале экспорт в годовом выражении сократился на 12,8% (до $59,2 млрд, согласно данным Федеральной таможенной службы, более поздних оценок пока нет).

Падение цен лишило федеральный бюджет части нефтегазовых доходов: в апреле, по данным ФНС, сборы по НДПИ упали более чем на 50% до 270 млрд руб. Это, среди прочего, означает снижение возможностей для фискальной поддержки спроса. Серьезно простимулировать его не сможет и банковское кредитование, ведь еще осенью 2019 г. закредитованность граждан – соотношение кредитных выплат к располагаемым доходам – достигла максимума с 2012 г. (10,6%, согласно октябрьским данным ЦБ). Временная остановка экономики уже вынудила ряд банков ограничить лимиты по кредитным картам, а потому наивно было бы ожидать взрывного роста потребительского кредитования после полного выхода из локдауна.

К повестке структурных реформ

Как итог, торможение внутреннего спроса, наметившееся еще в прошлом году, когда продажи новых автомобилей упали на 2,3%, по данным Европейской ассоциации бизнеса, в нынешнем году может принять обвальный характер. Экономику не смогут всерьез поддержать ни экспорт, уже начавший проседать из-за падения сырьевых цен, ни бюджетные расходы, в которых правительство будет ограничено из-за частичной потери доходов, ни потребительское кредитование, которое наверняка ждет серьезное торможение из-за усиления рисков для заемщиков.

В этой ситуации правительству придется расширять повестку дня, не ограничиваясь модификацией бюджетного правила, которое почти неизбежно потребует корректировки из-за падения нефтяных цен. И выход здесь – в возвращении к структурным реформам, которыми правительство всерьез занималось в начале 2000-х гг., когда была введена плоская шкала НДФЛ, акционирована РЖД, принят Земельный кодекс. В середине 2000-х гг. во время быстрого роста нефтяных цен планы преобразований, заложенные еще в программе Грефа, были положены под сукно.

Нынешний кризис – самое время к ним вернуться.

Мнения экспертов банков, финансовых и инвестиционных компаний, представленные в этой рубрике, могут не совпадать с мнением редакции и не являются офертой или рекомендацией к покупке или продаже каких-либо активов