Как адаптировать дивидендную политику госкомпаний к фискальным требованиям Минфина

Госсектор не сдает позиций в экономике: как показала недавняя история с приобретением «Башнефти» «Роснефтью», компании с госучастием сохранят свою роль «хедлайнеров» рынка на годы вперед. Отшумели бурные дискуссии 1990-х гг. о том, стоит ли разделить и приватизировать «Газпром», и о других схожих материях, стала забываться не столь далекая по меркам экономических циклов приватизация РАО «ЕЭС России». Сегодня планы скромнее: речь идет о снижении доли государства в публичных акционерных обществах (ПАО) с госучастием, а не о потере контрольного пакета либо полной продаже акций частным инвесторам.

Практическая задача, которую идеологи разгосударствления компаний ставили на новом этапе диалога о приватизации, – избежать кассового разрыва в бюджете. Механизм ее решения Минфин, Минэкономразвития и другие регулирующие органы видели в новой приватизационной кампании. Сценарий этот, однако, до сих пор не реализован, и причина здесь не только и не столько в лоббистских усилиях руководителей госкомпаний, сколько в желании государства избежать социальных последствий от оптимизации штатной численности, неизбежной при переходе компаний в частные руки: в российских госкомпаниях, особенно в сырьевых, занято в два-три раза больше персонала, чем в зарубежных аналогах. Понимая, что голодный избиратель – недовольный избиратель, и принимая во внимание абсолютно законное желание работников госкомпаний кормить и себя, и свои семьи, государство не готово расстаться со своей ролью, скажем так, топ-работодателя, остающегося за кадром.

Логичным промежуточным шагом стало введение нормы по выплате дивидендов госкомпаниями в размере 50% от прибыли за 2015 г. по МСФО или РСБУ (в зависимости от того, какой показатель больше), в апреле закрепленной правительственным распоряжением. В полном соответствии с афоризмом о том, что нет ничего более постоянного, чем временное, в сентябре министр финансов Антон Силуанов предложил сделать эту норму бессрочной. Проект федерального бюджета на 2017-й и последующие два года предусматривает поступления от дивидендов госкомпаний в совокупном размере 831 млрд руб.

Вот только есть одно маленькое, но важное «но»: эти цифры, как отмечено в проекте бюджета, достижимы только в том случае, если компании будут добросовестно следовать норме. Пока же результаты выполнения распоряжения правительства внушают мало оптимизма. Среди нефтегазовых компаний показатель в 50% за редким исключением достигнут не был: цифры находятся в диапазоне от 9% («Транснефть») до 35% («Роснефть»), посередине – «Газпром» (23%).

Анализ мировой практики, однако, показывает, что ожидания Минфина вовсе не завышены и вполне реалистичны. По оценкам Всемирного банка, частные компании в США выплачивают в среднем 50-60% от годовой прибыли, и рост ВВП от этого не снижается. Кстати, требовать от госкомпаний гарантированно поделиться прибылью со страной и инвесторами в формате дивидендных выплат – тоже вполне нормальное явление. В Нидерландах, к примеру, эта практика с 2014 г. прописана на уровне законодательства и осуществляется в режиме нон-стоп. Другое дело, что в вопросе о размере дивидендов мировая практика разнообразна. В развивающихся странах соответствующие требования адаптированы к сектору. В Индии сырьевые или инфраструктурные госкомпании еще с 1998 г. обязаны направлять в бюджет на треть больше дивидендов, чем госкомпании из других отраслей. Тот же принцип «прибыльные компании платят больше» действует с 2007 г. и в Китае. Там компании, работающие в самых прибыльных (как правило, сырьевых) отраслях, платят в два раза больше дивидендов, чем компании из сферы услуг, и в три раза больше, чем предприятия малорентабельной сферы ВПК. Есть еще три критерия, применяемых во многих экономиках: принимая решение о размере дивидендов, государство учитывает соответствующие выплаты за прошедшие годы, размер средств на балансе компании и, что важнее всего, эффективность их использования (то есть получила ли национальная экономика ощутимый эффект от инвестпрограмм, реализованных компанией).

В России такой дифференциации нет: во всяком случае, мы не видим публичного обоснования решений, принимаемых в отношении тех или иных компаний. Экономическая теория (да и мировая практика) подсказывают, что и среди отечественных мейджоров больше других в бюджет должны платить сырьевые компании с ярко выраженной инфраструктурной (то есть труботранспортной) составляющей бизнеса либо целиком инфраструктурные компании. Это «Газпром» и «Транснефть», а также РЖД, тем более что прибыль большинства из них, в отличие от других участников рынка, гарантирована тарифом, регулярно индексируемым год от года. Об этом же говорит и критерий эффективности инвестиционной деятельности. Скоростная магистраль Москва – Казань, появившаяся в рекламных проспектах РЖД в 2012 г., до сих пор не материализовалась – при том что на счетах компании, по недавним оценкам Счетной палаты, по итогам 2015 г. оказалось 53 млрд руб. неосвоенных госсубсидий. «Газпром» вложил миллиарды в освоение Штокмановского месторождения, впоследствии заморозив этот проект. А «Транснефть» перед обвалом рубля в 2014 г. почему-то решила застраховать свои риски от падения доллара, в итоге потеряв на удорожании чистых валютных обязательств в 2014–2015 гг. 93 млрд руб. и на неудачной страховке – еще 80 млрд руб. Любопытно, что именно эти компании выплатили меньше всех дивидендов по итогам 2015 г., в то время как крайне результативная и успешная «Башнефть», вернувшаяся в конце 2014 г. в объятия государства, перечислила 49% прибыли по МСФО. Конечно, авиастроительная компания ОАК, также относящаяся к ПАО с госучастием, не выплатила дивиденды за 2015 г. вовсе, а до этого не платила их с 2008 по 2013 гг., так как несла убытки. Но зато страна, как минимум, получила современный и хорошо продающийся на внешних рынках самолет Sukhoi Superjet.

Приходится констатировать, что до дифференцированной дивидендной политики, учитывающей мировой опыт и результативность инвестпрограмм компаний, нашей стране пока далеко. Между тем, как показывают бурные темпы развития экономик Индии и Китая, проводить такую настройку нужно, тем более что она возможна не только в формате макроэкономических сценариев-шаблонов, но и на микроуровне: в том же Китае с марта этого года госкомпании, работающие в сфере высоких технологий, имеют право распределять среди работников от 5 до 10% чистой прибыли при условии достижения ключевых показателей эффективности в области инноваций.

Вместе с тем в текущих российских условиях, когда общественный мониторинг дивидендной политики госкомпаний отсутствует и размер дивидендов той или иной компании определяется не экономическими показателями, а наличием административного ресурса, требование Минфина направлять в бюджет не менее 50% годовой прибыли выглядит логичным. Однако основным направлением реформирования госсектора все же должно стать последовательное осуществление уже принятой программы приватизации госактивов.

Мнения экспертов банков, инвестиционных и финансовых компаний, представленные в этой рубрике, могут не совпадать с мнением редакции и не являются офертой или рекомендацией к покупке или продаже каких-либо активов