Эй, развивающиеся страны, а где же структурные реформы?

Сегодня часто можно слышать, как экономисты и инвесторы говорят о «вышедших из строя моделях роста» развивающихся рынков. Это не очень точный термин, но очевидно, что они имеют ввиду. Проблема развивающихся стран в том, что ни один из трех возможных источников роста ВВП – экспорт, а также государственные и частные расходы на внутреннем рынке – не обеспечивает теперь этого роста в достаточной степени.

Падение темпов роста мировой торговли и связанное с этим снижение цен на сырье ударили по экспорту эти стран. Государственные расходы низки из-за того, что многие государства слишком боятся смягчать фискальную политику, опасаясь потери способности обслуживать суверенный долг на фоне смутных перспектив притока капитала. Наконец, частные расходы ограничены тем, что бум на кредитных рынках многих стран уже закончился и ни у кредиторов, ни у заемщиков нет сегодня особого желания рисковать.

Все это помогает объяснить, почему в этом году средний темп роста ВВП развивающихся стран должен опуститься ниже 4% впервые с 2001 г.

Можно было бы подумать, что, столкнувшись с таким положением дел, эти страны будут пытаться обогнать друг друга в реформировании экономики – устранять барьеры для экономической активности и препятствия для развития рынков различных видов продукции, смягчать регулирование, прилагать дополнительные усилия для привлечения прямых иностранных инвестиций. Но пока большинство экономистов и аналитиков, хоть как-то знакомых с развивающимися рынками, могут назвать только две страны, которые имеют четкие стратегии реформ и более-менее проводят их в жизнь: это Индия и Мексика.

Почему же так мало стран проводят реформы? Чтобы понять это, необходимо мысленно вернуться в начало 2000-х гг., когда развивающиеся страны только оправлялись после двух десятилетий финансовых кризисов, следовавших один за другим. Если вспомнить мрачные события 1980-х и 1990-х гг. (кризисы в Латинской Америке, Азии, России, Турции и других странах), то главным вопросом начала 2000-х гг. был такой: «Что же делает развивающиеся страны столь восприимчивыми к кризисам?» Ответ казался очевидным. Проблему развивающихся рынков описывали в основном как проблему суверенного баланса: огромный госдолг, слишком большая часть которого номинирована в иностранной валюте и должна быть погашена в короткие сроки.

Структурные реформы тоже, конечно, обсуждались, но не считались ключевым фактором необходимых преобразований.

Подобный анализ вылился в энергичные усилия руководителей развивающихся стран по оздоровлению государственных финансов в 2000-е гг.: сокращался долг по отношению к ВВП, объем долларового долга, накапливались валютные резервы и продлевались сроки погашения выпускаемых гособлигаций. Результат получился впечатляющим: средний объем госдолга в развивающихся странах сократился с более 60% ВВП в начале 2000-х гг. до чуть более 40% на сегодняшний день.

Казалось, что этого достаточно, ведь в 2000-е гг. эти страны оказались в жарких объятиях Китая с его быстрым ростом, избыточного внешнего финансирования и необычно сильного роста импорта в развитых странах. Поэтому структурные реформы оказались вытеснены на периферию, ведь интеллектуальная дискуссия ставила во главу угла здоровые государственные финансы, а необычайно благоприятная для развивающихся стран ситуация в мировой экономике заставляла их руководителей думать, что все, что бы они ни сделали, будет работать.

Теперь, когда температура в мировой экономике опустилась гораздо ниже, мы осознаем, что иметь сильный баланс – в лучшем случае необходимое, но недостаточное условие для обеспечения стабильного роста. Также необходим – причем сегодня даже больше, чем когда-либо в недавнем прошлом, – благоприятный деловой климат, который поддерживает иррациональное начало, формирующее у предпринимателей доверие и спонтанно возникающую решимость действовать.

Но, чтобы прийти к этому заключению, странам нужно время. Посмотрите, например, на Мексику. То, что в 2012 г. мексиканцы избрали президентом человека, готового проводить необходимые структурные реформы – прежде всего, в энергетике, телекоммуникационном секторе, образовании и на рынке труда, объясняется, в частности, удручающими результатами развития экономики в последние 30 лет.

1980-е гг. оказались потерянным десятилетием из-за долгового кризиса; над 1990-ми висела тень девальвации Китаем юаня в 1993 г. и очередным долговым кризисом в Мексике в конце 1994 г.; а в 2000-е она оказалась одной из немногих развивающихся стран, которые не смогли извлечь выгоду из подъема Китая, поскольку вступление последнего в ВТО в 2001 г. позволило его экспортерам захватить прежде всего именно долю Мексики на мировом рынке. В 1980-2010 гг. среднегодовые темпы роста ВВП развивающихся экономик в целом составили 4,5%, Мексика же ползла со скоростью 2,6% в год. И именно такое «устойчиво слабое» развитие экономики дало стране уйму времени, чтобы поставить себе правильный диагноз и избрать президента, готового хоть как-то изменить эту ситуацию (хотя результаты его усилий и нельзя считать безоговорочно успешными).

Хочется надеяться, что многим странам не потребуется жизнь целого поколения, чтобы осознать необходимость структурных реформ; в противном случае «модель роста» не удастся наладить в течение пугающе длительного периода времени.

Но тут встает дилемма. Одна из самых тяжелых структурных проблем развивающихся стран – плохая инфраструктура. Однако на ее улучшение практически наверняка понадобятся государственные средства. Поэтому многие могут столкнутся с трудным выбором: продолжать проводить жесткую бюджетную политику, чтобы не допустить роста стоимости заимствований, или позволить госдолгу вырасти, чтобы было чем финансировать развитие инфраструктуры? Перспективы роста развивающихся рынков были бы гораздо более благоприятными, если бы на этот вопрос существовал легкий ответ.

Мнения экспертов банков, финансовых и инвестиционных компаний, представленные в этой рубрике, могут не совпадать с мнением редакции и не являются офертой или рекомендацией к покупке или продаже каких-либо активов.