Европейские банки прокредитовали добычу нефти и газа на $44,5 млрд менее чем за год

Крупнейшие банки Европы во главе с HSBC, Barclays, Deutsche Bank и BNP Paribas предоставили 33 млрд фунтов стерлингов ($44,5 млрд) нефтегазовым компаниям на бурение новых скважин и расширение добычи, говорится в опубликованном 14 февраля докладе британской благотворительной организации ShareAction, продвигающей «ответственные инвестиции». Это произошло вопреки обязательствам банков стимулировать зеленый переход и сокращать инвестиции в наращивание производства нефти и газа. Это явное «игнорирование климатических сценариев» и «риска для инвесторов» в случае падения востребованности и цен на ископаемое топливо, считает ShareAction.

Банки не разлюбили добычу

Кредиты были выданы уже после достижения в мае 2021 г. международного банковского соглашения NetZero Banking Alliance (NZBA) под эгидой ООН. В нем эти и другие банки обязались предоставлять средства преимущественно для достижения нулевого углеродного следа к 2050 г., а на разведку и добычу углеводородов, наоборот, сократить кредитование. Как говорится в отчете ShareAction, именно HSBC, Barclays, Deutsche Bank и BNP Paribas, являющиеся подписантами соглашения, предоставили нефтегазовым компаниям более половины от названной суммы на увеличение добычи.

HSBC профинансировал Exxon Mobil, Pemex и Saudi Aramco; Barclays – ту же Exxon Mobil, Shell и BP. BNP Paribas даже увеличил на 16% по сравнению с допандемийным 2019 годом финансирование нефтегазовых компаний в 2021 г. Его французские коллеги Credit Agricole и Société Générale также входят в число крупнейших кредиторов добывающих углеводороды компаний. Рост кредитования нефтегазового сектора отмечен у Credit Suisse, ING, Intesa Sanpaolo, UBS, Nordea и Danske Bank. В докладе отмечается, что только Commerzbank, Crédit Mutuel и La Banque Postale действительно ограничивают финансирование ТЭКа.

Но даже ограниченные обязательства по проектному финансированию сектора в ShareAction считают недостаточными. Как следует из доклада, нефтегазовые компании на 92% получают финансирование через корпоративные кредиты общего назначения, что не мешает в итоге направлять средства на ту же геологоразведку, бурение новых скважин и увеличение добычи.

Кроме того, подсчитали авторы доклада, более половины инвестиций в расширение добычи направлено на гидроразрыв пластов (фрекинг), бурение в Арктике и разработку нефтеносных песков. А это «оказывает более сильное влияние на окружающую среду», а также «сопряжено с более высокими финансовыми и репутационными рисками». Как считают в ShareAction, такие инвестиции проигрышны в любом случае: если спрос на нефть и газ снизится, цены упадут и активы окажутся в «затруднительном положении», а если глобальное потепление не удастся удержать в границах 1,5 градуса к 2050 г., то глобальная экономика столкнется с последствиями изменения климата. «В любом случае стоимость энергокомпаний, банков и их инвесторов будет уничтожена. Это проигрышная ситуация. Мы призываем инвесторов в полной мере использовать свои права акционеров в банках, чтобы эти риски не стали реальностью», – говорится в докладе ShareAction.

Спрос требует нефти

При этом сама нефтегазовая отрасль, со своей стороны, считает, что сталкивается с недоинвестированием. Исследовательская компания Sanford C. Bernstein в январе оценила объем открытых в 2021 г. традиционных запасов нефти в мире как минимальный с 1950-х гг. – 3,3 млрд барр. («Ведомости» сообщали об этом 24 января). А площадь новых участков, получивших разведочные лицензии, достигла минимума за десятилетие – 408 000 кв. км. Недоинвестирование в добычу при сохраняющемся высоком спросе на нефть и газ приводит к росту цен. ОПЕК ожидала роста спроса на нефть в 2022 г. на 4,2 млн барр. в сутки до 100,8 млн барр. в сутки, эксперты МЭА полагали, что в 2022 г. спрос может вырасти на 3,3 млн барр. в сутки до 99,7 млн барр. в сутки.

Практически все крупные европейские нефтегазовые компании планируют снижать объем инвестиций в нефтяной сектор и наращивать вложения в ВИЭ, предположил ранее директор группы по природным ресурсам и сырьевым товарам Fitch Дмитрий Маринченко. Это в конечном счете, по его мнению, приведет к недоинвестированию отрасли и росту цен на нефть. Ряд аналитиков еще в конце 2021 г. говорили о возможном скачке цен на нефть в 2022 г. выше $100 за барр. – вплоть до $120–125 (такую возможность предполагали, например, в Bank of America и JPMorgan).

$44,5 млрд – это около 8% от мировых инвестиций за 2021 г. в нефтегазовый рынок, отметил директор практики «Разведка и добыча нефти и газа» Vygon Consulting Сергей Клубков. «Энергопереход не может произойти одномоментно, большинство нефтегазовых компаний в качестве срока достижения углеродной нейтральности ставят 2050 г., а до этого момента мы будем жить с нефтью, газом и ВИЭ с растущей долей последней в энергобалансе», – подчеркнул эксперт.

Мир позеленеет не сразу

Зеленая сделка является стратегической целью, на практике представляющей систему стимулирования и поддержки ВИЭ, а не указание банкам, в какие отрасли вкладывать средства, отметил заместитель директора группы оценки рисков устойчивого развития АКРА Владимир Горчаков. Он подчеркнул, что не каждый ВИЭ-проект характеризуется высоким кредитным качеством, а для банков это определяющий параметр. По мнению Горчакова, при ценах на нефть около $90 за баррель кредитные организации будут продолжать вкладывать средства в добычу.

Западные банки такие обязательства на себя приняли, но в формулировках не говорится о том, что они в одночасье закрыли лимиты на нефтегазовую и прочие добывающие отрасли, поясняет руководитель группы операционных рисков и устойчивого развития КПМГ Игорь Коротецкий. Речь идет о том, что они будут постепенно адаптировать свои кредитные и инвестиционные портфели, чтобы выйти к цели нулевых чистых выбросов к 2050 г. и установить промежуточные цели по сокращению к 2030 г. Эксперт заметил, что крупнейшие западные банки уже внедрили в свои процессы методологии ESG-скоринга контрагентов. Эта методология учитывается при принятии решений об условиях кредита, в том числе по процентной ставке, пояснил он. Большинство перечисленных банков также разработали методологии стресс-тестирования своих кредитных и инвестиционных портфелей на предмет подверженности экологическому и климатическому рискам. Скорее всего, при принятии решения этот фактор также учитывался и повлиял на условия кредита, полагает Коротецкий.

Нужно понимать, что финансовые институты также должны и зарабатывать, и ожидать, что они одномоментно перестанут кредитовать добычу полезных ископаемых, наверное, не стоит, продолжает Коротецкий. По его мнению, кредиты, которые будут выдаваться незеленым секторам, в дальнейшем будут по-другому оцениваться не только с точки зрения риска, но и с точки зрения самой принадлежности к этим секторам. Повестка регуляторов в развитых странах направлена на увеличение доли зеленого сектора, что, скорее всего, отразится на нормах резервирования при оценке портфелей или готовности принимать такие активы как залог, считает эксперт. Например, с 1 января 2021 г. ЕЦБ стал принимать в качестве залога устойчивые облигации.

Россия в целом развивается в русле западных практик. «Неспроста мы входим в сеть по озеленению финансовой системы NGFS. Те практики и тенденции, которые есть сейчас на Западе, постепенно перекочуют и в Россию», – заключает Коротецкий.

Банки сегодня воспринимаются клиентами, акционерами, регуляторами и обществом в качестве едва ли не ключевых стейкхолдеров по повестке изменения климата, сообщил «Ведомостям» представитель ВЭБ.РФ. Естественно, есть ожидание, что финансовые институты будут играть важную роль в снижении негативного воздействия на окружающую среду, заметил он. Этот тренд, поясняет собеседник, виден как в публичных инициативах, например в публикации отчета Banking on Climate Change (ежегодный обзор банков, которые больше всего кредитуют добычу углеводородов), так и в отраслевой коммуникации, например, международные бондхолдеры регулярно проходят опросы по отраслевым стоп-листам (в какие индустрии банк не инвестирует).

Нефтегазовая отрасль реагирует на это давление – с 2018 г. шесть крупнейших компаний сектора в мире продали активы на $44 млрд, а Wood Mackenzie прогнозирует, что эта цифра утроится в ближайшие несколько лет, продолжает представитель ВЭБ.РФ. Вслед за ограничениями на прямое инвестирование в углеводороды ожидается скорое появление требований отказаться от сопровождения финансовых инструментов для добывающих отраслей и даже midstream (транспорта углеводородов. – «Ведомости»), говорит он. В меморандуме о финансовой политике ВЭБ.РФ установлено ограничение на инвестирование в проекты добычи углеводородов. «Более того, мы обсуждаем с участниками рынка и нашими партнерами ESG-критерии проектов, которые позволят получать специализированные условия финансирования», – говорит представитель ВЭБ.РФ.

В Сбербанке от комментариев отказались, «Ведомости» также направили запрос в Минэкономики.

В подготовке статьи участвовала Екатерина Литова