В «Роснано» пересмотрели инвестиционную политику

В «Роснано» пересмотрели подход к инвестициям: компания перестанет брать на себя основную часть рисков по проектам, сообщил «Ведомостям» высокопоставленный федеральный чиновник, информацию подтвердил близкий к организации источник. В частности, как поясняют собеседники, институт развития будет вкладываться в инициативы лишь совместно с частными инвесторами, причем доля последних должна быть превалирующей. Целевое соотношение собственных и частных средств при входе в проект – 1 к 4, на этот показатель планируется выйти к 2024 г. К 2030 г. «Роснано» намерена снизить долю своих вложений до 1 к 8. Об этом руководитель компании Сергей Куликов в конце 2021 г. докладывал правительству, уточнил один из источников «Ведомостей».

Логика такого подхода в снижении рисков инвестиций в убыточные проекты, пояснил близкий к правительству источник. Во-первых, инвесткомитет госструктуры не всегда способен оценить реальную перспективность проекта, бизнес часто лучше государства понимает, во что вкладывать. Во-вторых, «Роснано» более не готова брать на себя основные риски по проекту. Ее ключевая функция будет в том, чтобы подставить плечо, гарантировать вложения в тот или иной венчурный проект, но не становиться для него основным источником капитала, уточнил он.

В конце осени 2021 г. стало известно, что «Роснано» находится в преддефолтном состоянии: компания объявила о сложностях с обслуживанием долгов. 19 ноября Московская биржа приостановила торги облигациями госкомпании на основании предписания ЦБ. Тогда же «Роснано» сообщила, что обсуждала с кредиторами и крупными держателями облигаций «возможные сценарии реструктуризации».

 С момента образования в 2007 г. «Роснано» поддержала 109 проектов, писали «Ведомости» в ноябре. С момента объявления о проблемах с долгами новых инвестиций компания не производила.  

Общая сумма финансирования за весь период существования «Роснано» составила около 500 млрд руб. с учетом средств внешних инвесторов. Из них сама госкомпания вложила 205 млрд руб., в том числе за счет перечисленных из бюджета 132 млрд руб. и привлеченных займов. Еще около 290 млрд руб. вложено в проекты из внебюджетных источников, т. е., по сути, от частного бизнеса, подсчитали «Ведомости». Таким образом, историческое соотношение собственных и частных вложений института развития – примерно 1 к 1,5.

Самый крупный проект из профинансированных «Роснано» – строительство завода по производству солнечных модулей на базе технологии «тонких пленок» Oerlikon, которым занимается ООО «Хевел» (вложения «Роснано» – 16 млрд руб.). Другую часть в размере 6,6 млрд руб. на первом этапе финансировали структуры миллиардера Виктора Вексельберга. Это один из наиболее успешных проектов «Роснано»: в 2020 г. выручка составила 8 млрд руб., чистая прибыль была 32 млн руб. Среди топ-20 крупнейших инвестиций «Роснано» три проекта закончились банкротством или ликвидированы, а еще девять убыточны. Без учета портфельных инвестиций в акции Трубной металлургической компании и Челябинского трубопрокатного завода общий убыток по крупнейшим проектам составил почти 6 млрд руб. в 2020 г. 

Аналогичной в целом логики инвестиций – исключительно при участии в проекте частного капитала – придерживается ВЭБ.РФ, в периметр которого «Роснано» вошла в 2020 г. вместе с рядом других системно значимых институтов развития. Госкорпорация поддерживает лишь те инициативы, в которые в партнерстве с ВЭБ.РФ готовы вкладываться коммерческие банки, регулярно напоминает председатель правления института развития Игорь Шувалов (до 2018 г. роль ВЭБа в кредитовании проектов в большинстве случаев была исключительной).

Представители «Роснано», аппарата правительства, Минфина и ВЭБ.РФ не ответили на запрос «Ведомостей».

Политика максимального использования частного капитала оправданна, полагает старший директор – руководитель группы рейтингов финансовых институтов АКРА Валерий Пивень. Коммерциализация вложений – первая проблема реализации инновационных проектов, поэтому переход от поиска идей без продуманного плана получения от них прибыли к системе, где частный сектор, ориентированный на выгоду, сможет предлагать перспективные проекты, позволит повысить число окупаемых инициатив, считает эксперт. С учетом указанной пропорции собственных и привлеченных средств частные инвесторы будут нести основные риски, что подтолкнет их к поиску действительно перспективных вариантов вложений, уверен Пивень. 

Венчурные проекты, как правило, не поддерживаются банками, поэтому интерес к средствам «Роснано» как к аналогу кредитора первой инстанции со стороны частного сектора должен быть достаточно велик, добавил эксперт. 

Интерес частного бизнеса к совместным вложениям на условиях, когда большую часть риска он принимает на себя, вряд ли будет велик, не согласился венчурный инвестор Александр Румянцев. На рынке высокорискованных вложений такая схема не работает: если проект однозначно перспективный и с уже работающей бизнес-моделью, то участие в нем государства не требуется, пояснил он. Более того, венчурные инвесторы часто рассматривают проекты с участием госкомпаний как потенциально токсичные, напоминает Румянцев. Во-первых, договориться с государством в случае разногласий гораздо сложнее, а во-вторых, соинвестирование с госструктурами для бизнеса нередко оборачивается дополнительными проверками, избыточной отчетностью и т. д., уточнил инвестор.

Румянцев считает, что пропорция должна быть противоположной: «Роснано» берет на себя почти весь риск, а частный бизнес заходит по минимуму. В противном случае госкомпания должна предлагать существенную нефинансовую поддержку: гарантию рынка сбыта, продвижение необходимого регулирования, передачу технологий и т. д., полагает он. 

Сама по себе идея разделить риски государственного венчурного инвестирования с частными инвесторами понятна и может быть интересной, отметил старший управляющий директор рейтингового агентства НКР Александр Проклов. Но для ее реализации требуется наличие достаточно сильных частных инвесторов, готовых рискнуть, инвестируя в длинные венчурные проекты на довольно непростом российском рынке в контексте высокой глобальной конкуренции, добавил он.

Сам по себе факт участия госкомпании в инвестпроекте может нести и специфические риски, поскольку это может обусловить дополнительный контроль со стороны государства, а это затруднит внесение изменений или предоставление дополнительного финансирования на инвестиционной стадии проекта, согласился Проклов. Поэтому, по его мнению, необходимо четко определить, готово ли государство предоставлять таким частным инвесторам какие-либо дополнительные и долгосрочные преференции, которые позволили бы минимизировать риски или повысить привлекательность проектов.