Тезисы об экономике Белоруссии: страна для выживания или страна для жизни

Национальную забастовку, к которой призвала экс-кандидат в президенты Белоруссии Светлана Тихановская, большинство граждан страны не стало активно поддерживать. Официально политические забастовки в стране запрещены и люди могут боятся потерять работу. Но в то же время эта акция с самого начала не вызывала большого интереса у трудящихся: на анонимной платформе «Честные люди» протест поддержали 5932 человек – примерно один рабочий из тысячи.

Несмотря на протесты и пандемию, экономические показатели в Белоруссии — одни из лучших в Европе, следует из анализа данных по 37 странам ЕС и СНГ, который провели «Ведомости». ВВП Белоруссии за 9 мес. упал всего на 1,3% (3 место), а безработица составляет 4% (2 место). При этом летальность от Covid-19 — 1%, что выводит страну в лидеры по эффективности управления экономикой на фоне пандемии (см. приложение в конце). Белоруссия – одна из немногих стран Европы, где за восемь месяцев 2020 г. реальные доходы населения выросли (на 5,2%). Для сравнения: в России они за тот же период упали на 4,3%.

Тем не менее со стороны лидеров белорусской оппозиции часто слышны упреки в адрес «луканомики» – так они именует сложившуюся в стране экономическую систему. Говорят об отсталости, зависимости от России и бедности населения. «Ведомости» разобрали самые распространенные стереотипы.

Тезис 1: Экономика Белоруссии неэффективна

«Этот человек [Лукашенко] развалил экономику. Председатель колхоза, а умудрился развалить все колхозы даже», – говорил белорусский политик Сергей Тихановский в интервью Deutsche Welle. По мнению оппонентов нынешнего президента, спасти страну могут смена власти на новых выборах, а затем «реанимационные» рыночные реформы: приватизация и интеграция в европейский рынок.

До прихода нынешнего президента к власти в 1995 году в Белоруссии проводится радикальный рыночный курс, оставивший о себе не самую добрую память. Как и в большинстве стран постсоветского пространства, производство упало и уровень жизни населения ухудшился. «Лукашенко изменил экономическую политику: замедлил приватизацию, частично восстановил контроль над ценами и систему централизованного управления. Сохранил планирование, в основном оно носит прогнозный характер. В стране сложился бюрократическо-патерналистский капитализм», – комментирует профессор Московского финансово-юридического университета Александр Бузгалин.

Белорусский путь оказался более последовательным, чем российский и украинский, считает белорусский экономист и экс-помощник президента по экономическим вопросам Кирилл Рудый. «Промышленность в основном оставалась государственной – в прямом, часто административном управлении правительства, что позволило использовать госбюджет для ее поддержки, модернизации, продвижения на внешних рынках», – сказал он в беседе с «Ведомостями».

Данные Всемирного банка и Белстата показывают: с 1990 г. реальный ВВП Белоруссии вырос вдвое, промышленное производство – втрое, производство сельхозпродукции – на 37%. Для сравнения: в России реальный ВВП за 30 лет вырос только на 20%.

Становление частного сектора в Белоруссии проходило без массовой приватизации и без возможности для компаний конкурировать с госсектором на внутреннем рынке, отчего страна выиграла, отмечает директор исследовательского центра белорусского Института приватизации и менеджмента Александр Чубрик. «Частный бизнес развивался с нуля, без груза проблем и обязательств, которые есть у приватизированных компаний. Непростые условия только закалили его. Точки роста возникали естественным путем, что позволило компаниям стать успешными на мировом рынке», – уверен он. «Белорусы не впадали в крайности, совместили госконтроль и стратегическое планирование с рыночной самоорганизацией. Как показывает мировая практика, страны с таким подходом демонстрируют большие успехи», – добавляет академик РАН Сергей Глазьев, который отвечает сейчас за вопросы интеграции в Евразийской экономической комиссии.

Среднедушевой ВВП по паритету покупательной способности (ППС) Белоруссии существенно уступает европейскому ($18 900 против $32 000, например, в Польше). Однако разрыв сокращался. Если брать за отчет момент прихода к власти Лукашенко, то видно, что по темпам роста (он был трехкратный) белорусская экономика превзошла не только Украину и Россию, но и Польшу, Прибалтику. В 1995 году среднедушевой ВВП в Белоруссии был 47% от польского, сейчас — 59%.

Между тем рост белорусской экономики в последнее десятилетие замедлился. Раньше развитие шло за счет активных вложений в производство и стимулирования потребления. Но с годами инвестиции стали давать меньшую отдачу и опережали производительность труда, считает Рудый. «Возникал торговый дефицит, серии девальваций и инфляций, а это уже грозило социальной нестабильностью. Поэтому в последние годы приоритет сместился в сторону макроэкономического равновесия, в частности борьбы с инфляцией», – объясняет Рудый. Одновременно ускорились рыночные преобразования – в собственности государства находится уже менее 45% капитала предприятий. «Новая денежно-кредитная политика привела к росту процентных ставок и вакханалии свободного курсообразования, – отмечает Глазьев. – Белоруссия сделала ставку на рецепты МВФ, в результате, вместо того чтобы оставаться локомотивом роста Евразийского союза, она в своей динамике синхронизировалась с российской экономикой». Хотя инфляцию удалось снизить к 2019 г. до 5%, кредитование в последние годы стало дороже и инвестиции падали, следует из данных Белстата.

В 2020 году государству пришлось играть более активную роль. «Вновь прибегли к распространенной в мире левокейнсианской методологии в духе английской ученой Джоан Робинсон – за счет роста доходов работников и трансфертов слабым социальным группам увеличивали совокупный спрос», – говорит руководитель белорусского аналитического центра «Стратегия» Леонид Заико. Страна не стала закрываться на локдаун из-за пандемии и останавливать производство. И если в странах Евросоюза за 9 мес. 2020 г. ВВП упал в среднем на 6,8%, а в России – на 3,4%, то в Белоруссии экономика потеряла всего 1,3%. Год страна может закончить без спада, говорил премьер-министр Роман Головченко.

«О проблемах в экономике написаны тома, словосочетание «структурная реформа» стало почти ругательным», – считает Александр Чубрик. «Но недовольство граждан вызвано не экономическими, а политическими причинами», — признает эксперт.

Так что можно заключить: за последние десятилетия экономика Белоруссии показала наибольший рост на всем постсоветском пространстве, а ее замедление могло быть связано со снижением роли государства.

Тезис 2: Белоруссия живет за счет России

Расхожее мнение: Россия поставляет в Белоруссию ресурсы по заниженным ценам, Лукашенко перепродает нефть и за счет разницы цен поддерживает свою власть. Без субсидий из России, которые МВФ оценивает от 10 до 25% ВВП, экономика была бы обречена, говорил в интервью «Проекту» бывший главный экономист Европейского банка реконструкции и развития Сергей Гуриев.

«Рост экономики был обусловлен тем, что Россия продавала стране дешевую нефть. Белоруссия на нее подсела. А нефтемания – страшная болезнь: зависимость от продажи природных ресурсов негативно влияет на всю экономику», – убежден Заико. Рудый в своей статье о госкапитализме в Белоруссии называет такую проблему «ловушкой ресурсного проклятия»: когда экономика основана на преференциальном доступе к сырью, она уязвима перед внешними факторами (резкими колебаниями мировых цен, действиями торговых партнеров и конкурентов). «Эта реальная опасность для экономики Беларуси из-за чрезмерного присутствия нефтехимического сектора и российского фактора», — пишет экономист.

Экономика Белоруссии действительно более отрыта внешнеэкономическим связям, чем многие соседи. Отношение экспорта товаров и услуг к ВВП составляет 66% (у России – 28%, Украины – 41%, Польши – 56%). Это обусловлено размерами страны и историческим прошлым. «В советские времена Белоруссия была сборочным цехом Союза: туда шло сырье и производилась готовая продукция. Собственных ресурсов у страны почти нет, как и возможности извлекать природную ренту. Поэтому приходится зарабатывать своим трудом», — отмечает бывший зампред Главного вычислительного центра Госплана СССР Виктор Сосков.

Однако страна не так уж сильно наживается на российском сырье, как принято считать. Перепродажи сырой нефти — лишь около 8% поставок, которые идут в Германию. До 2014 года наценка была примерно двойная: купили за $46 – продали по $95 за баррель. С учетом объема поставок разница в 2014 году была примерно на $0,6 млрд (менее 2% всего экспорта). Однако в последние годы, в частности, из-за падения цен на нефть наценка снизилась до 20%. Газ Белоруссия тоже почти не перепродает (всего 2%), а приходит он по цене $131 за кубометр (всего на четверть ниже средних экспортных цен России).

Подавляющую часть нефти Белоруссия перерабатывает: на Новополоцком и Мозырском заводах делают бензин, мазут, керосин. Около 80% продукции предприятий идет на экспорт. Россия поставляла ее по ценам ниже рыночных, но ненамного, где-то на четверть (еще десять лет назад скидка была существеннее – треть от рыночной цены). Например, в 2019 году средняя цена нефти Urals стоила $63 за баррель, следует из данных Минфина. Белорусы покупали нефть по $50, а поляки и немцы – по $60, подсчитали «Ведомости» по данным Федеральной таможенной службы. За неполный 2020 год цены еще больше выровнялись: по $30 – для Белоруссии и по $37-38 – для Польши и Германии.

Падение цен на нефть в 2014-2016 годах оказало в Белоруссии как будто более ощутимое влияние на снижение ВВП, чем даже в России. Однако влияние динамики цен на нефть не следует переоценивать, считает Рудый: «Они коррелируют с ценами на нефтепродукты, поэтому чистая прибыль, приносимая нефтеперерабатывающими предприятиями, должна оставаться более или менее неизменной».

Более того, нефть и нефтепродукты уже далеко не главная статья белорусского экспорта. В 2019 году доля минеральных продуктов (бензин, дизель, мазут и другое топливо) составила 22%, а машин оборудования и транспортных средств — 18%. Для сравнения: в 2009 или 2006 годах, когда цены на нефть были примерно, как в прошлом году, доля минерального сырья в белорусском экспорте превышала 38%. В российском экспорте в 2019 году минеральное сырье – это 62%, тогда как машины и оборудование (без учета вооружения) – всего 6,5%.

Запуск Белорусской (Островецкой) АЭС (мощностью 18 млрд кВт·ч в год — половины от того, что потребляет страна) снизит зависимость от российского газа, за счет которого в основном вырабатывали электричество.

Значительное влияние на белорусскую экономику, скорее, оказывает, общее экономическое состояние российского хозяйства, говорит Бузгалин. На Россию в целом приходится 42% экспорта страны (в большей степени пищевые продукты и изделия машиностроения). «Ущерб Украины от разрыва кооперационных связей с Россией оценивается в $70–150 млрд (более половины ВВП страны за год. – «Ведомости»). Белоруссии [от подобного разрыва] будет еще хуже», – уверен Глазьев.

Выгода Белоруссии от реэкспорта российской нефти не превышает 2-3% ВВП, но взаимные связи с Россией сильны и их утрата чревата экономическим коллапсом.

Тезис 3: Белоруссия – страна-банкрот

«Беларусь тратит больше, чем зарабатывает, и сейчас не так просто получить займы для покрытия разрыва, как это было раньше», – пишет экономист Всемирного банка Алекс Кремер. «В ближайшие три года белорусам ежегодно придется выплачивать по $3 млрд лукашенковских долгов. А деньги взять неоткуда», – сетует Заико.

К середине 2020 г. валовой внешний долг страны составил $41 млрд (64% ВВП), из которых долг государства – $18 млрд, следует из данных белорусского Центробанка. «Основной рост внешнего долга происходил в 2006–2015 гг., когда дефицит текущего счета и недостаток прямых иностранных инвестиций финансировали внешними займами», – поясняет Рудый. В 2016–2019 гг. счет текущих операций удалось сбалансировать, а новые займы привлекались, чтобы вернуть старые. В итоге общий внешний долг страны даже несколько снизился.

Важно учитывать и внешние активы – сколько должны самой стране. Ситуация с чистым внешним долгом в Белоруссии существенно хуже, чем во многих европейских странах: минус $22 млрд (35% ВВП). Ежегодные платежи по внешнему долгу давят на бюджет и курс национальной валюты, хотя ситуация не критичная, считает Рудый: «Смотреть только на чистый внешний госдолг и оценивать, хватит ли ликвидных средств для его одномоментного возврата, – все равно что ждать «набега на банки». Это уже не строго экономическая, а психологическая категория», — рассуждает экономист.

Если белорусская экономика не создает достаточного объема ликвидных средств для возврата валютного госдолга, то нужно заимствовать в национальной валюте, а для возврата текущего долга перезанимать в иностранной. «Есть рынки еврооблигаций – российский, азиатский. Например, для Беларуси открыт рынок «панда-облигаций», получен рейтинг, в любой момент можно выпустить там бонды», – продолжает Рудый.

Россия не только главный внешнеторговый партнер Белоруссии, но, как следствие, и главный кредитор. В этом году РФ выделила стране дополнительно $1,5 млрд. Иногда это называют помощью в том смысле, что она как будто безвозмездная. Однако кредиты надо возвращать, причем с процентами, в частности большая часть последнего транша пойдет на возврат прежних долгов.  

Внешний долг Белоруссии не намного выше, чем у небольших европейских стран, ведущих активную внешнюю торговлю.

Тезис 4: Белорусы живут бедно

«Страна для жизни» – так звучит девиз белорусской оппозиции и называется YouTube-канал Сергея Тихановского. Основной посыл: народ живет бедно, а жируют только чиновники и окружение президента.

Но на лозунг протестующих «Живе, Беларусь!» их оппоненты придумали ответный: «Живет же Беларусь». Мол, не так все и плохо.

Начнем с вопроса бедности. Властям Белоруссии удалось достичь в этом серьезных успехов – экономист Всемирного банка Алекс Кремер назвал их «впечатляющими». Если в 1999 году половина населения жила на доход ниже прожиточного минимума, то в последние 10 лет – один из 20 белорусов, следует из данных Белстата. В России за чертой бедности каждый восьмой, следует из данных Росстата.

Реальные располагаемые доходы белорусов выросли по сравнению с 1990 г. в 4,7 раза, зарплаты – в 6 раз, пенсии – в 5,8 раза. Для сравнения: в России реальные доходы увеличились в 1,5 раза.

Говоря о бедности, обычно пересчитывают номинальную зарплату по рыночному курсу национальной валюты. Так получается, что средняя зарплата в 2020 г. в Белоруссии составляла $510 – в разы меньше, чем, например, в Польше ($2082). Но куда более объективную картину дает оценка по паритету покупательной способности, ведь цены в Белоруссии тоже ниже. За вычетом подоходных налогов, которые в Польше ощутимо выше, располагаемая зарплата граждан Белоруссии лишь на четверть отстает от польской.

Важно учесть еще и уровень социального неравенства. По официальным данным, доходы 10% самых богатых граждан Белоруссии в 6 раз превышают доходы 10% самых бедных. Для сравнения: в Польше или Швеции – в 7,3 раза, в Латвии и Литве – в 11 раз, в России – в 15,4 раза (причем даже в отдельных регионах центральной России неравенство достигает 9-14 раз). Как следствие, зарплата 90% белорусов (без учета самых богатых) на 11% выше, чем у 90% россиян, и в 1,5 раза выше, чем у украинцев.

Подсчет по уровню покупательной способности зарплаты показывает, что продуктов белорусы могут позволить себе больше среднего россиянина (мяса — на треть больше, молока – в полтора раза больше) и не на много отстают от литовцев и латышей. Недвижимость также доступнее: на 40-метровую квартиру в новостройке среднему минчанину (без 10% самых богатых) придется копить, откладывая всю зарплату, семь лет, москвичу – девять. Новое жилье в Белоруссии строится в объеме 57 кв. м на 100 человек в год (в России – 52 кв. м).

Некоторые россияне даже охотно едут жить в Белоруссию. Дарья Олейник — одна из них. Четыре года назад она вышла замуж за белоруса Евгения и переехала на родину супруга в Минск. Пара завела блог о жизни в стране («Заметки о Белоруссии»), в котором делится своими наблюдениями. Особенно Дарью впечатлили невысокие цены на коммуналку (немного ниже, чем в России, и существенно ниже, чем в Западной Европе): «Это серьезная помощь бюджету».

Получше чувствуют себя в республике пенсионеры: выплаты им по паритетному курсу на 20% выше, чем в России.

Между тем сравнение доходов по ППС имеет ряд недостатков. Во-первых, одни и те же товары и услуги в разных странах могут сильно отличаться по качеству. Во-вторых, сложно оценить доступность иностранных товаров. Например, на iPhone 11 жителю России нужно потратить 1,4 средней зарплаты, белорусу – 2,2. При таком сравнении жители Белоруссии примерно на треть беднее, чем россияне. На связь, личный транспорт и бытовую технику (а это зачастую импорт) граждане союзной республики тратят пятую часть бюджета.

Вывод: благодаря низкому социальному неравенству большинство белорусов живут лучше, чем россияне. Если не имеют значительных трат на импортные товары: их покупка обходится дорого.

Тезис 5: Белоруссия вымирает, все бегут из страны

С 1993 г. в Белоруссии продолжается убыль населения: смертность превышает рождаемость. За последние 30 лет население сократилось на 8% (с 10,2 млн до 9,4 млн человек).

В соседних странах ситуация, правда, похуже: на Украине за тот же период убыль населения составила 19%, в Эстонии – 15%, в Литве – 21%, в Латвии – 30%. В России вымерло 9% (14 млн человек), и только за счет миграции удалось сохранить численность населения на уровне 147 млн человек. Но есть положительный пример Польши, где число жителей осталось стабильным.

«Людям жить не на что», — доцент факультета мировой экономики и мировой политики ВШЭ Андрей Суздальцев, изучающий положение в Белоруссии, считает главным фактором демографического кризиса низкие доходы населения. Однако нельзя сказать, что власти ничего не делали для его преодоления.

Были серьезные попытки стимулировать рождаемость. Страна наращивает строительство жилья и предоставление жилищных льгот. Например, в 2019 г. Лукашенко поручил правительству предоставлять бесплатно жилье всем нуждающимся многодетным семьям в течение одного года с момента подачи ими заявки.

В Белоруссии не только выдают материнский капитал, который составляет около $10 000. Молодой маме в декрете, который длится 3 года, ежемесячно платят пособия.

Однако если в 2016 году рождаемость была еще 12,4 на 1000 человек, то к 2019 году, когда повзрослело поколение 90-х, пережившее демографический кризис, и столкнулось с неприятностями в экономике, этот показатель упал до 9,3. Столько же сейчас и в Центральной России со схожими проблемами.

«Наша ситуация обусловлена демографической ямой середины 90-х, последствия которой будут ощущаться еще 20 лет, — считает Лукашенко. — Кроме того, учитывая состояние современного общества, и не только в Беларуси, молодые родители откладывают рождение детей. На первом месте — карьера и жизнь для себя».

Ожидаемая продолжительность жизни белорусов в 90-х упала до 68 лет, но затем постепенно росла и достигла сейчас рекордных 74,5 лет.

Одновременно старение население сказывается на повышенной смертности: в последние годы она была около 12,8 на 1000 жителей. В итоге общая убыль населения была -3,5 (столько же и в Центральной России). В Украине этот показатель составлял 6,1 человека на 1000 населения, в Латвии – 5, в Литве – 4,1, в Германии – 2, в Эстонии – 1, в Польше – 0,7, следует из данных Всемирного банка за 2018 г.

Белорусы регулярно отправляются на заработки в Россию и Европу. В прошлом году в нашу страну приезжало 460 000 граждан Белоруссии, треть из них прибыли на заработки (в долларах по рыночному курсу зарплата в Москве почти втрое выше, чем в Белоруссии).

Власти ЕС зафиксировал 82 024 прибытия белорусов в страны Европы. В 2018 г. гражданам республики выдали более 138 000 разрешений на длительное пребывание в ЕС, в основном в Польше.

Однако на ПМЖ в Белоруссию приезжает больше, чем уезжает за рубеж: в 2019 г. положительный миграционный прирост составлял около 10 000 человек, следует из данных Белстата.

Тезис о том, что из Белоруссии все бегут, статистика не подтверждает: около 6% белорусов периодически выезжают в соседние страны на заработки, но не остаются там насовсем. В стране усилилось вымирание населения, однако во многом из-за эха 90-х.

Тезис 6: Страну двигает только IT-сектор, остальное – ненужный хлам

«Экономика старая, держится на отсталых технологиях и требует структурной перестройки. Эпоха той же нефти заканчивается, через 5 лет наш бензин никому не нужен в Европе. Пандемия оказалась очень кстати», — говорит экономист Заико.

Одна из главных альтернатив — IT-сектор. Оппозиционные СМИ не раз транслировали довод, что он обеспечивает половину прироста ВВП Белоруссии. При этом подчеркивалась роль программистов в белорусских протестах и как им некомфортно сейчас работается в стране. «Многие оценивают риски для проектов как никогда высоко. А важно даже не то, насколько угроза реальна для каждой конкретной компании, а то, насколько эти риски ощущаются», — говорит Чубрик.

Начнем с того, что общий вклад всей отрасли информация и связь в прирост ВВП за полный 2019 год на самом деле скромнее – около 17%, следует из данных Белстата. Экспорт компьютерных услуг действительно стремительно рос в последние годы и с 2016 года удвоился – до $2,1 млрд (в основном в дальнее зарубежье). Но в целом это пока 5% общего экспорта товаров и услуг и 3,4% ВВП страны.

«Забавно видеть, что впереди протестующих идут IT-шники, которых вырастило белорусское государство: освободило от налогов, дало помещения, помогло стартапам», — сетует Глазьев. Роль государств признают и оппоненты.

Прибыльными являются не только высокотехнологичные компании. Убытки в 2019 году давали лишь 15% белорусских организаций с общим объемом убытков менее 1% от выручки. Причем зачастую это плановая убыточность, необходимая для пропорционального развития, отмечает экономист Виктор Сосков.

Распространено суждение, что успешные частные компании Белоруссии развивались, потому что государство не мешало им деньгами. «Как только оно их дает, тут же начинаются проверки, задачи и весь рыночный механизм разрушается», – считает Чубрик.

Между тем именно государство активно финансирует инновации. Белорусские предприятия тратят на внутренние исследования и разработки 0,6% ВВП, и почти половина этих денег – за счет средства бюджета (хотя в госсектор идет четверть денег, большая часть — коммерческим предприятиям).

Упрекнуть стоило бы как раз в недостаточной помощи: в России расходы на НИОКР — 1% ВВП, Польше — 1,2%, в Германии – 3,1% ВВП. Но даже с таким финансированием у промышленных предприятий Центральной России доля инновационных товаров и услуг лишь 5%, в то время как в Белоруссии этот показатель в три раза выше – 17%. В союзной республике инновациями занимается каждое четвертое промышленное предприятие, тогда как в Центральной России – лишь каждое десятое.

IT-сектор в Белоруссии активно развивается, но пока его доля в ВВП невелика. Успехи достигнуты в том числе благодаря вниманию государства инновационному развитию.

Тезис 7: Белоруссии поможет приватизация и отказ от госпланирования

В конце октября группа из 61 белорусских экономистов, работающих преимущественно в европейских центрах, предложили «для новой демократически избранной власти в Беларуси» рецепты спасения экономики страны. Суть сводится к передаче хозяйства на откуп рыночным механизмам и ликвидации госпланирования. Государство должно заботиться о создании благоприятных условий для капитала, но при этом самоустраниться от активной организации экономической жизни.

Общенациональное планирование существует во многих странах, но в Белоруссии в свое время в угоду рыночным тенденциям отошли от него, говорил президент. Индикативные планы властей Белоруссии, как и в России, зачастую не выполнялись. Некоторые экономисты полагают, что как раз чрезмерное увлечение рынком стало причиной сложившихся проблем.

«Среди молодежи распространяется клише, что экономика Белоруссии – архаичная, отсталая, пережиток социализма. [Это не так]. В Белоруссии действует самая что ни есть рыночная экономика, в которой есть конкуренция, и внутренняя и внешняя», — считает академик Глазьев.

В 2012 г. государство в Белоруссии контролировало 55% капитала, сейчас – 45%. Доля работающих в госсекторе снизилась до 39%. За последние 10 лет расходы консолидированного бюджета сократились почти вдвое – до 27% ВВП. Из-за недостатка инвестиций износ основных средств вырос до 40%. Как и в России, в Белоруссии был повышен пенсионный возраст, ослабили профсоюзы. Все это усилило разочарование народа, уверен председатель белорусской партии «Зеленые» Дмитрий Кучук.

Однако разговоры об отсталости и неэффективности часто подразумевают дальнейшее перераспределение собственности в пользу частных лиц. «Реанимационный пакет реформ», который лег в основу программы белорусской оппозиции, предполагает массовую приватизацию и интеграцию в европейскую систему. «Главное в экономиках России и Белоруссии – ручное управление и неформальный контроль за собственностью. Но если в России бюрократия сращена с олигархами, то в Белоруссии капитал подчинен бюрократии, – отмечает Бузгалин. – Проблема в том, что в последние годы Лукашенко идет на поводу у бюрократии, которая, как в горбачевском СССР, подумывает сменить власть на собственность и встроиться в западную элиту».

Можно ли стимулировать экономический рост в стране, оставаясь в рамках нынешнего госкапитализма? «Увеличение бюджетных инвестиций в производство повысит инфляцию, вернет девальвационные ожидания, но и разгонит экономику», – считает Рудый. Экономист призывает обратить внимание на финансовый рынок, капитализация которого составляет всего 23% ВВП. Если провести внутренние IPO, создав классическое корпоративное управление на госпредприятиях, это привлечет инвестиции, полагает он. «Некоторые белорусские госпредприятия и госбанки привлекательны для иностранных инвесторов, часть их акций можно продать на международных биржах. Это, например, «Беларуськалий», «Белтелеком», «Белавиа», Белинвестбанк», – говорит Рудый.

Важен не столько рост, сколько экономическое развитие, а второе без государственного планирования невозможно, поскольку требуется соблюдение макроэкономических пропорций, считает заслуженный экономист Виктор Сосков. Поэтому государство должно не самоустраняться и не рассчитывать на иностранную помощь, а усилить свою роль с опорой на внутренние ресурсы. «Последовательное проведение социально-ориентированных реформ было бы гораздо полезнее [чем либерализация]. Например, прогрессивный подходный налог, образование и здравоохранение для всех, сильные профсоюзы», – согласен Бузгалин. Это позволило бы вовлечь в модернизацию общество.

Белорусские власти наметили шаги в этом направлении и хотят организовать на каждом крупном предприятии производство новой продукции. «За пять лет — тысяча предприятий по одному продукту за собственные в основном деньги, плюс кредитами где-то поможем», — рассказал президент о будущей пятилетке, которую хотят утвердить на Всебелорусском народном собрании. Она будет включать госпрограмму создания новых предприятий. Главный критерий инвестиций — прибыльность и востребованность на мировом рынке. Для такой модернизации советский опыт востребован как никогда: «На пятилетку мы прогнозируем. А сейчас будем планировать. Потому что план — это закон».

Правильно было бы подключить к модернизации те самые IT-компании, считает Рудый. Работая несколько лет послом Белоруссии в Китае, он изучил полезный опыт государственного планирования восточного гиганта и приводит его некоторые уроки. Во-первых, это создание конкурентной среды при реализации стратегии: возможно, не всегда открытая внешняя конкуренция с более сильным зарубежным игроком, но всегда открытая внутренняя, где выживает несколько сильных местных производителей. Во-вторых, привлечение передовых зарубежных технологий и кадров для трансферта знаний. В-третьих, инвестиции в инфраструктуру, что, например, в сфере IT дает повышенную отдачу. «Главное отличие Китая от СССР и от наших стран в госпланировании в том, что если китайцы принимают свои планы, то они их обязательно реализуют», – считает экономист.