Россия при Путине вернулась к нефтяным ценам, как при Ельцине

Завтра должна состояться встреча министров стран ОПЕК и других экспортеров нефти, 10 апреля проблемы на нефтяном рынке обсудят министры энергетики стран «двадцатки». Москва рассчитывает с помощью новой сделки по ограничению добычи нефти поддержать цены на сырье, обрушение которых стало настоящим шоком для российского бюджета.

Это не первое стремительное падение цен на нефть за 20 лет нахождения Владимира Путина у власти. Но 2020 год обернулся для нефтяного рынка настоящим адом. В начале апреля цены на российскую Urals возвращались к уровню 1998 г. – предпоследнего года президентства Бориса Ельцина. А с поправкой на долларовую инфляцию опускались даже ниже этой границы. В конце 90-х гг. снижение цен на нефть дорого обошлось российской экономике. На этот раз бюджет и финансовая система страны лучше готовы к падению нефтяных доходов, но и восстановление экономики будет более медленным, говорят эксперты. 

Нефтяной вычет

1 апреля цена барреля Urals в Северо-Западной Европе падала до $10,5, затем на фоне новостей об ожидаемых переговорах России, ОПЕК и США о снижении добычи котировки начали расти и 7 апреля поднялись до $16,5. С учетом инфляции цены достигали минимума с 1998 г., констатирует главный экономист Vygon Consulting Сергей Ежов. Антирекорд был установлен 10 декабря 1998 г. – $8,55 за баррель российской нефти, в нынешних ценах это около $13, подсчитал старший директор отдела корпораций Fitch Дмитрий Маринченко, в среднем в IV квартале 1998 г. Urals стоила $10,5, а в I квартале 1999 г. – $10,8 (соответственно $16 и $17 сегодня).

В 1998 г. снижение цен на нефть стало одним из толчков, которые привели к кризису российской экономики, и без того находившейся в тяжелом состоянии. Негативные ожидания инвесторов, в том числе – ослабления рубля из-за дешевеющей нефти, закладывались в доходность государственных краткосрочных облигаций, бюджет все дороже рефинансировал долг, описывает ситуацию руководитель Экономической экспертной группы Евсей Гурвич: в феврале – апреле 1998 г. доходность ГКО с погашением через год составляла около 30%, к августу – 80%. ЦБ до последнего верил, что цены на нефть скоро вырастут, и поддерживал курс рубля, хотя управляемая девальвация позволила бы избежать обрушения российской валюты, вспоминает Гурвич. Надежды российских властей не оправдались, им пришлось объявить дефолт и отказаться от стабильного рубля. 

Курс рубля упал в четыре раза, инфляция взлетела за 1998 г. до 84%. У правительства не было резервов, бюджет был разбалансирован, его расходы в 1998 г. пришлось сокращать на 36%, дефицит составил 4,7% ВВП. Средняя зарплата в реальном выражении рухнула на 42%, доходы населения – на 60%, ВВП сократился на 5,3%. Выбраться из тяжелейшего кризиса помогли девальвация и высвободившиеся мощности, которые дали экономике сильный импульс – рост на 6,4% в 1999 г. и на 10% в 2000 г.

Поддержали и цены на нефть – в 2000 г. они поднялись до $30 за баррель Brent, с 2002 г. начали непрерывно расти, в феврале 2008 г. преодолели отметку $100 за баррель, а в начале июля достигли исторического максимума – почти $144 за баррель. 

Нефтяные потери

Российские власти пока не обновили экономический прогноз и официально не оценили потери из-за распространения коронавируса, падения деловой активности и нефтяных котировок. При цене Urals $15 за баррель в течение года выпадающие нефтегазовые доходы федерального бюджета достигнут 4,4% ВВП, оценивал Минфин ранее в прогнозе до 2036 г., если такой нефтяной шок продлится три года – 13,9% ВВП. Дефицит федерального бюджета составит при таких котировках в 2020 г. 3,4% ВВП, по расчетам аналитиков Газпромбанка, экономика сократится на 3%, инфляция разгонится до 6,25%, а доллар подорожает до 87,5 руб. При ценах ниже $10 за баррель потери бюджета за год составят уже 5% ВВП, а за три года – свыше 16% ВВП, подсчитывал Минфин. Для России ценовая война на рынке нефти при общем сжатии спроса приведет к снижению экспорта нефти и нефтепродуктов до уровня ниже 400 млн т, падению экспорта природного газа, машиностроительной продукции (ее экспорт восстановится к докризисному уровню только к 2024 г.), потерям экспорта транспортных услуг в $6–10 млрд в 2020 г. и $1–2 млрд в 2021 г., перечисляет замдиректора ЦМАКПа Владимир Сальников.

Происходящее сегодня внешне может напоминать 1998 г., но ситуации кардинально различаются, говорит главный экономист BCS Global Markets Владимир Тихомиров: сейчас курс рубля плавающий, а бюджет подготовлен к кризису куда лучше, чем даже в кризисы 2008 и 2014 гг. Бюджетное правило, ограничивающее использование нефтегазовых доходов и снижающее зависимость рубля от сырьевых котировок, позволило накопить резервы и снизить цену нефти, балансирующую бюджет, с $70 до $50 за баррель в 2020 г. По сравнению с концом 1990-х гг. «положение можно назвать привилегированным» – есть резервы, на которые можно прожить не один год, финансовая система вполне устойчива, говорит бывший федеральный чиновник. В фонде национального благосостояния (ФНБ) на 1 апреля было почти 13 трлн руб., или 11,3% ВВП, сообщал Минфин. В этом году есть у бюджета и дополнительная подушка безопасности – не потраченный в 2019 г. примерно 1 трлн руб., деньги от продажи Центробанком правительству акций Сбербанка (оплачивая их из ФНБ, правительство вернет 75% суммы в бюджет в виде прибыли ЦБ), дополнительные доходы от нефтяников в виде демпфера. По этому механизму, если экспортные цены на топливо выше условной внутренней, бюджет компенсирует нефтеперерабатывающим компаниям потери от поставок на внутренний рынок. Если же экспортные цены падают ниже этого уровня, то уже компании доплачивают в бюджет. Еще одно преимущество России в этот кризис – профицит ликвидности банковской системы (свыше 3 трлн руб. в апреле), указывает главный экономист Альфа-банка Наталия Орлова.

Но финансовая устойчивость не гарантирует быстрого отскока после кризиса. После 1998 г. в стране было много незагруженных производственных мощностей, девальвация рубля позволила увеличить выпуск за счет импортозамещения и выхода на другие рынки, вспоминает замдиректора центра развития Высшей школы экономики Валерий Миронов. Сейчас такой девальвационной форы в виде кратного падения курса рубля нет, говорит он. Высокая зависимость российского реального сектора от импортных комплектующих и отдельных видов сырья – причина нечувствительности производства к положительным эффектам девальвации, указывают аналитики ЦМАКПа. В кризисе и мировая экономика. Она столкнулась с двойным шоком – спроса и предложения, пишет в статье для «Ведомостей» ректор РАНХиГС Владимир Мау. «Мы никогда в истории МВФ не видели, чтобы мировая экономика остановилась. Мы в рецессии, она намного хуже, чем глобальный экономический кризис», – сказала директор-распорядитель Международного валютного фонда (МВФ) Кристалина Георгиева. Аналитики Fitch ждут падения мирового ВВП на 1,9%, Bank of America – на 2,7%. Мировой финансовый кризис обошелся глобальной экономике куда дешевле – в 2009 г. она сократилась на 0,1%.

Российскую экономику, уже пережившую за 11 лет два кризиса, ждет очередная жесткая посадка в 2020 г., единодушны экономисты. Например, аналитики Citi ждут падения на 4,2%. Только пять нерабочих недель вычтут из роста ВВП 3 процентных пункта, подсчитали аналитики Deutsche Bank. Ключевой риск – падение потребления, указывают аналитики Газпромбанка, в умеренном сценарии, если потребление начнет восстанавливаться в III квартале, экономике удастся избежать рецессии, в пессимистичном – ее ждет спад по итогам года на 2,5%. 

В 2021 г. может произойти отскок, но он быстро затухнет, предупреждает Миронов. Аналитики Citi тоже ждут, что восстановительный период окажется недолгим. Скорее всего, спад может оказаться не столь сильным, как в других странах, считает Тихомиров (по его прогнозу – на 2,7%), но и восстановление будет слабым и медленным. Экономика не перегрета, поэтому резкого спада не стоит ждать, но для средне- и долгосрочного роста ситуация критична, предупреждает Орлова: пандемия коронавируса лишила российскую экономику возможности выйти из ловушки стагнации.