Доля семей, имеющих средства для развития, снизилась на четверть до 30%

За кризис 2014–2016 гг., сопровождавшийся падением реальных доходов и зарплат, доля семей с потребительским стандартом развития сократилась с 40 до 30%, рассказала на Апрельской конференции ВШЭ директор Института социальной политики Лилия Овчарова. Половина их дохода тратится на базовые потребности (еда, одежда, обязательные платежи: это бюджет выживания, и остальные семьи располагают только им). Остальное – ресурс, который может быть инвестирован в образование, здравоохранение, досуг и культуру, строительство жилья, став драйвером развития этих сфер, обращали внимание эксперты ВШЭ в одном из докладов предыдущих лет.

По расчетам Овчаровой, восстановиться до 40% доля таких семей может только примерно к 2024 г. При реализации предложений по «переключению» экономики на новый источник роста за счет инвестиций, что требует повышения прибыли предприятий при сдерживании роста зарплат, пояснила Овчарова. Максимум, что может произойти с доходами и потреблением населения в таких условиях, – их инерционное восстановление до докризисного уровня (см. врез).

Стратегия-2035, которую готовит Центр стратегических разработок (ЦСР), предполагает, что 2017–2019 годы будут периодом восстановительного роста, когда нужно создавать условия для роста инвестиций путем повышения доверия к правительству, рассказал во вторник на Апрельской конференции глава ЦСР Алексей Кудрин. 2020–2026 годы будут этапом быстрого роста инвестиций, которые станут основным источником экономического роста, отметил он: потребление будет расти примерно теми же темпами, что и ВВП (около 4%), а инвестиции – в 1,5 раза быстрее. За этот период экономика накопит достаточный запас конкурентоспособности и производительности для продолжения роста темпом выше среднемирового до 2035 г. Похожая гипотеза закладывается Минэкономразвития и Минфином в налоговый маневр, высвобождающий прибыль предприятий как источник инвестиций за счет снижения нагрузки на оплату труда.

Инвестиции должны приводить к созданию рабочих мест, что ведет к росту зарплат, рост зарплат – к повышению спроса, для удовлетворения которого создаются новые рабочие места, объясняет Овчарова: если в этой цепочке задушить рост зарплат, мотивируя это необходимостью модернизации, то мультипликативного эффекта может и не быть. Кроме того, пока рост прибыли не приводил ни к росту инвестиций, ни к созданию новых рабочих мест, отмечает она, и роста производительности труда, на который делается ставка, без роста зарплат не бывает. Ряд обсуждаемых реформ ориентирован на то, что Россия – страна со стандартами жизни среднего класса, а это не так, продолжает Овчарова: надеяться на постиндустриальную модель развития, когда население финансирует развитие социальных сфер за счет своих доходов, не приходится.

Не нужно фетишизировать инвестиции и сбрасывать со счетов возможность опоры на рост потребления, считает она: нужен разумный компромисс в распределении ВВП между зарплатами и инвестициями. По данным Росстата, за 2014–2016 гг. доля оплаты труда в ВВП сократилась с 47,2 до 46,7%, доля валовой прибыли выросла с 38,9 до 42,4%.

Розница адаптируется к новой реальности пониженных потребительских стандартов. Например, группа компаний «Дикси» из-за спада продаж и убытка по итогам 2016 г. переформатирует магазины, сокращая в том числе ассортимент примерно на 30%. Управляющая сетью «Перекрестков» X5 Retail Group из-за изменившегося покупательского поведения переориентируется на потребителей со средним и ниже среднего доходом, в региональных магазинах ассортимент, по сравнению с обычным форматом, сокращается в 1,5–2 раза. Спрос серьезно снизился, люди исходят из имеющихся возможностей, поэтому розница подстраивается – оптимизирует ассортимент, увеличивает долю товаров под собственными торговыми марками, говорит партнер Deloitte Егор Метелкин: это новая норма, в которой, скорее всего, придется жить какое-то время.

По данным «ВТБ 24», в городах с населением от 100 000 и более основная часть – 39% – люди с доходом до 20 000 руб. в месяц, еще чуть более 35% – от 20 000 до 40 000 руб.: это население с бюджетом выживания. Доходы почти 22% населения – от 30 000–40 000 до 100 000–120 000 руб., выше лишь у 3,8%. В кризис доходы разных групп вели себя по-разному. Так, в среднемассовом сегменте (20 000–40 000 руб.) они за 2014–2016 гг. упали в целом на 17,5% в результате двух лет спада (на 25,8 и 6% соответственно) и роста на 4% в 2016 г. А в сегменте с самыми высокими доходами они выросли на 9,6%, в том числе в 2016 г. – на 9,3%, ограничившись одним годом снижения – на 0,2% в 2015 г. Это ловушка, расширяющая социальное расслоение, отметил на Апрельской конференции зампредседателя правления «ВТБ 24» Михаил Кожокин: бизнес всегда ориентируется на извлечение прибыли и люди с высоким доходом будут получать все более качественные продукты и услуги, а нижние сегменты – скатываться в другую сторону.

Инерционный для потребления вариант развития – т. е. ставка на инвестиции за счет сдерживания потребления – потребует увеличения социальной поддержки семей с детьми, считает Овчарова: три четверти бедных людей живут в семьях с детьми, в том числе это почти каждый третий российский ребенок. Если не обещается экономического роста или бонусов населению от него, то должны усиливаться механизмы социальной защиты, отмечает она.