Российский бизнес покидает офшоры

Борьба с офшорами приносит первые результаты и деньги, следует из данных ЦБ о прямых иностранных инвестициях. Бизнес отреагировал на призыв власти и глобальную борьбу с офшорами, говорит консультант крупной аудиторской компании: меняется география финансовых потоков.

В декабре 2015 г. поменял схему владения холдинговой компанией ООО «Волга груп» Геннадий Тимченко. По данным «СПАРК-Интерфакса», он стал собственником 99,99% его долей, ранее принадлежавших кипрской Volga Resources Ltd. и люксембургской VRN Sarl. В конце 2014 г. принадлежащая Алишеру Усманову и партнерам USM Holdings реструктурировала активы, в результате принадлежавшие ей контрольные пакеты «Мегафона» и «Металлоинвеста» были переведены на российских «дочек». В феврале 2015 г. группа компаний «Мать и дитя» (MD Medical) объявила, что становится налоговым резидентом России. До этого ее российскими подразделениями владела кипрская MD Medical Group Investments. В декабре Андрей Молчанов стал напрямую владеть 57,6% акций группы ЛСР, до этого они принадлежали AEM Asset Management Ltd.

В последние два года нарастает поток средств из офшоров в Россию. В 2015 г. по некоторым юрисдикциям он резко увеличился: с Багамских и Бермудских островов – на 43 и 9% до $5,2 млрд и $1,9 млрд соответственно (см. график на стр. 05). Инвестиции с Британских Виргинских островов сократились, но эта юрисдикция сохранила 2-е место по прямым инвестициям, следует из статистики ЦБ.

От традиционных схем перекачки средств бизнес тоже отказывается. Приток инвестиций из стран, которые традиционно использовались для транзита капитала, – Люксембурга, Кипра и Нидерландов – сменился оттоком. Резиденты Кипра забрали из России больше всего средств – $7,2 млрд, в Люксембург вернулось $5,8 млрд.

Это последствия деофшоризации, говорит партнер Ronlaw Partners Павел Романенко: многие бизнесмены начали уходить из офшоров, для некоторых они стали просто слишком дорогими. Это действительно похоже на ликвидацию контролируемых иностранных компаний (КИК), говорит чиновник Минфина, хотя окончательно будет видно только через год, когда компании начнут отчитываться по своим КИК.

Общие цифры выглядят впечатляюще, отмечает партнер International Tax Associates B.V. Рустам Вахитов, но львиная доля инвестиций из офшоров связана с увеличением уставного капитала российских компаний: у Багамов – $2,7 млрд, у Бермудов – $1,3 млрд. Возможно, это конвертация долгов перед офшорами, предполагает Вахитов.

Отток капитала с Кипра связан с массовой передачей активов от кипрских компаний в прямое владение их российским бенефициарам, считает Вахитов. Избавляться от кипрских холдингов бизнес начал с конца 2014 г., рассказывает он. Все больше клиентов ликвидирует иностранные компании, согласен налоговый консультант. У многих холдингов могли быть технические иностранные подразделения – например, под совместные предприятия, указывает партнер PwC Екатерина Лазорина, сейчас они переводят их в Россию или ликвидируют. До 2018 г. такие операции могут при определенных условиях даже не облагаться налогом в России, объясняет партнер EY Марина Белякова: льгота распространяется и на офшоры.

ЦБ не оценивал причины, говорит сотрудник регулятора, ЦБ отказался от комментариев.

Отток средств из Люксембурга связан с выплатой долгов, объясняет Вахитов. По данным ЦБ, на долги приходится $6 млрд. Через Люксембург часто структурируют облигации, говорит Вахитов. А в 2015 г., по данным ЦБ, новых кредитов не было, значит, и баланс отрицательный.

Многие сворачивают схемы на Кипре, говорит партнер UFG Wealth Management Дмитрий Кленов, а это всегда сопровождается оттоком капитала. Использование Кипра, Люксембурга и Нидерландов как транзитов действительно встречается реже, признает Белякова. Многие компании выводят активы в офшоры из-за ужесточения соглашения об избежании двойного налогообложения с Кипром и Люксембургом, говорит Романенко.