Всемирный банк: Россию ждет старение населения на фоне падения нефтегазовых доходов

Быстрое проедание резервов, рост госдолга до 120% ВВП, хронически дефицитный бюджет, половина которого будет тратиться на пенсии, полвека стагнации экономики и снижения уровня жизни. Таково долгосрочное влияние на экономику России сочетания двух факторов – сокращения нефтегазовой ренты и старения населения, заключает главный экономист Всемирного банка (ВБ) по России Биргит Хансл с соавторами в докладе «В поисках нового «серебряного века» в России».

Двойная яма

Это базовый сценарий, основанный на среднем варианте прогноза Росстата (снижение численности населения до 141 млн человек к 2050 г.), роста и последующей стабилизации цены нефти на уровне $105/барр. Еще одна переменная – реализует ли государство меры, стимулирующие рост экономической активности и занятости. И именно они имеют ключевое значение, заключают авторы: меры госполитики способны не просто смягчить, но преодолеть негативные последствия старения населения, повысить конкурентоспособность экономики и удовлетворенность жизнью.

ВБ исходит из стабилизации добычи, в силу чего влияние ресурсного сектора на экономику будет снижаться. Вкупе с сокращением числа трудоспособных при росте пожилых это подрывает устойчивость бюджета, экономику и благосостояние граждан.

С 1997 по 2011 г. «демографический дивиденд» – увеличение населения трудоспособного возраста – обеспечивал России около трети роста подушевого ВВП из среднегодовых 4,9%. Обратный демографический тренд в 2012–2030 гг. будет вносить отрицательный вклад в 1,5–2,3 п. п. ежегодно, посчитал ВБ. В полной мере Россия ощутит старение рабочей силы уже в 2020-е гг., когда на рынок труда выйдет малочисленное поколение 1990-х: в следующем десятилетии Россия потеряет более 7 млн молодых работников, вдвое больше, чем за 2010-е. Всего за 2010–2050 гг. трудоспособное население сократится примерно на четверть – на 23 млн человек при общем сокращении на 2 млн, коэффициент демографической нагрузки вырастет в 1,5 раза.

Старение населения затормозит рост потенциального ВВП до среднегодовых 1,3% в 2015–2040 гг. При этом стагнация добычи приведет к снижению доли нефтегазовых доходов расширенного бюджета вдвое – с 30 до 14% к 2050 г. А доля расходов, чувствительных к изменению демографии (медпомощь, соцзащита) возрастет с 32 до 49%, в том числе доля трансфертов Пенсионному фонду (ПФР) удвоится до более чем 20%.

Надежды на резервы не останется, и финансировать рост обязательств придется за счет госдолга: он вырастет вшестеро. Возможности бюджета небезграничны и возникает угроза подрыва социальной сплоченности, если люди после выхода на пенсию окажутся в крайней бедности, говорит Хансл: «Необходимо создавать стимулы, которые помогут людям в том числе сберегать на будущее».

Меры политики

Способ выправить демографический дисбаланс – повышение экономической активности. В России она довольно высока в целом (около 69% трудоспособного населения; остальные – 31% – не работают и не ищут работы), но низка для пожилых и молодых когорт. С уровнем экономической активности связан и уровень занятости: так, среди 20–24-летних заняты 60%, а, например, в Исландии (самый высокий уровень занятости в Европе) – 80%. Среди лиц старше 60 лет в России работает 40% мужчин и 25% женщин против 85% и 73% в Исландии.

Фактически в России мужчины выходят на пенсию в 63,3 года, женщины – в 60 лет (64,2 и 63 в среднем по ОЭСР), посчитали в ВБ. Многие пенсионеры продолжают работать из-за нужды – пенсии слишком маленькие, в то же время растущие расходы на пенсии подрывают устойчивость бюджета.

Повышение пенсионного возраста до 65 лет для женщин и мужчин обеспечило бы увеличение рабочей силы, достаточное не только для нейтрализации негативного эффекта старения, но и для достижения чистого положительного вклада в темпы роста ВВП до 2050 г. включительно, посчитали в ВБ. Однако «активизация пожилых» возможна лишь при устранении ограничений, влияющих на состояние их здоровья, квалификацию и мобильность, указывает ВБ. Меры могут включать стимулирование предприятий к внедрению политики занятости для пожилых и поддержке их производительности (гибкий график, учет физических возможностей); акцент на превентивную медицину, пропаганду здорового образа жизни. По оценкам ВБ, эффект только этих мер даже больше, чем от повышения пенсионного возраста: они к 2030 г. увеличивают трудовые ресурсы на 3 млн человек, повышение возраста – на 2 млн.

Пока правительство пытается сокращать теневую занятость для повышения числа плательщиков (отчислений в ПФР не делает примерно треть занятых из около 70 млн): концепция Минтруда предполагает удержание числа пенсионеров на уровне 40 млн при постепенном повышении числа плательщиков до 53 млн к 2030 г. Однако эти меры эффект старения нейтрализовать не смогут, указывает Хансл. Неформальная занятость – это альтернатива не формальному сектору, а скорее безработице, добавляет экономист ВБ Михаил Матыцин.

Еще один способ – поддержка семей. Стимулирование рождаемости в России сосредоточено на финансовых трансфертах, считает ВБ, тогда как для женщин рождение ребенка, особенно второго, – это выбор между материнством и работой. Поддержать стабильную занятость матерей могли бы меры по расширению доступности услуг дошкольных учреждений и детского досуга; сокращение гендерных разрывов в оплате труда; замена длинных декретных отпусков краткими, но хорошо оплачиваемыми.

Системные меры по повышению экономической активности могут ускорить рост потенциального ВВП на 0,6 п. п. в год, или в 1,5 раза, посчитали в ВБ. Влияние реформ на долгосрочный рост ВВП оказывается выше, чем цены нефти даже в случае ее роста (до $122 в альтернативном сценарии).