Девальвация перестала быть мощным оружием в торговых войнах

После девальвации юаня, приведшей к его самому значительному дневному падению с 1990-х гг., разговоры о валютной войне вспыхнули с новой силой. Однако в них игнорируется тот факт, что, согласно экономическим исследованиям, снижение валютного курса больше не является столь же мощным оружием в торговой войне, как раньше.

Исследование 46 стран, проведенное экономистами Всемирного банка, показало, что девальвация сегодня в два раза менее эффективна для стимулирования экспорта, чем в середине 1990-х гг. Более того, выяснили они, чем больше страны интегрировались в мировую экономику, тем ниже становилась вероятность того, что изменение валютного курса будет влиять на их экспорт. Для таких стран, как Китай, снижающих курс для получения конкурентного преимущества в международной торговле, «есть разница между восприятием того, какой эффект окажет девальвация, и ее реальными последствиями», говорит один из авторов исследования Мишель Рута. По его словам, данные, проанализированные на длительном промежутке времени, свидетельствуют, что эффект, скорее всего, окажется гораздо менее значительным, чем в прошлом.

Тому есть несколько объяснений, но главное, по словам Руты, заключается в том, что за последние два десятилетия цепочки поставок распространились на многие регионы и многие продукты сегодня, по сути, включают детали, собранные во множестве разных стран. В результате отдельной стране стало гораздо сложнее получить отдачу от девальвации.

Конечно, многим она все еще может помочь повысить конкурентоспособность на мировом рынке. Например, австралийским виноделам, продукция которых, полностью произведенная внутри страны, становится дешевле для зарубежных покупателей в результате ослабления австралийского доллара. Одновременно французское и чилийское вино, поставляемое в Австралию, дорожает, тем самым давая дополнительный стимул местной промышленности.

Однако оценить реальное влияние девальвации на более сложные продукты, в частности электронику (многие из них как раз собираются в Китае), не так просто. Например, экран для смартфона может быть импортирован из Японии, чип – из Кореи, а некоторые другие части – из других стран Юго-Восточной Азии, Европы и даже США. Поэтому если в теории слабый юань снижает цену готового продукта на мировом рынке, в реальности он одновременно повышает стоимость деталей.

Поэтому экономисты все больше стараются оценить, кто получает реальную «добавленную» прибыль от товаров. Хотя купленный вами iPhone разработан в Калифорнии и собран в Китае из деталей, выпущенных в разных странах мира, основная часть прибыли идет Apple, а не ее тайваньскому подрядчику Foxconn или рабочим на его китайских заводах.

В случае с Китаем, правда, девальвация действительно может помочь некоторым его производителям. За последнее десятилетие Китай во многих производственных сегментах существенно сократил импорт запчастей, создав собственные цепочки поставок (в этом, кстати, по мнению экономистов, одна из причин падения объемов мировой торговли в последние годы). В других же странах девальвация не сильно помогает экспортерам. За прошедший год курс иены к доллару снизился на 17%, но во II квартале японский экспорт показал сильнейшее падение за пять лет, указывает в отчете Марк Чэндлер, директор по глобальной валютной стратегии Brown Brothers Harriman. Аналогичная ситуация, по его словам, наблюдается в Корее, Тайване и Германии. «Основной вывод, который многие упускают из виду, заключается в том, что для экспортеров – американских ли, китайских, европейских – важнее всего не более слабая валюта, а более сильный мировой спрос», – отмечает Чэндлер.

Перевел Михаил Оверченко