Сергей Михайлов: «Меньше есть – последнее, что люди будут делать»

Производители продуктов весной ощутили небывалый ажиотаж, когда потребители в панике делали запасы перед введением режима самоизоляции. Себестоимость производства для аграриев из-за ослабления рубля стала расти, а спрос со стороны ресторанов упал практически до нуля. «Черкизово» – крупнейший производитель куриного мяса и один из лидеров по производству свинины. Таким компаниям сложно моментально перестроиться под новые реалии и изменить планы производства – оно запланировано на месяцы вперед, рассказывает гендиректор группы Сергей Михайлов. Пока, по его словам, катастрофы в сельском хозяйстве не произошло. Кризис приведет к снижению потребления, поэтому главная поддержка сельского хозяйства со стороны государства должна заключаться, прежде всего, в прямой денежной помощи потребителям.

«Ажиотажный спрос превышал предложение»

– Вы знаете, ажиотажный спрос был, и он превышал предложение. Чтобы его удовлетворить, мы не могли увеличить производство, так как наши предприятия уже работали на максимальной загрузке. Но мы смогли переориентировать поставки с канала HoReCa, продажи в котором упали практически до нуля, в розницу. Весной мы решили не повышать цены, так как сочли, что будет неправильно спекулировать в этой ситуации, хотя спрос превышал предложение – от 10–20% до нескольких раз в зависимости от категорий. Насколько мне известно, ритейл придерживается такой же ценовой политики.

– Мы обычно раз в год цены корректируем на уровень инфляции. Увеличение цен на брендированную продукцию было запланировано на март – апрель, но мы его передвинули на лето, учитывая сложность всей ситуации, которая была весной.

– Наши продукты имеют высокую социальную значимость, и мы не хотим резко повышать цены. Также мы понимаем, что рост цен повлечет падение спроса, поэтому делать это нужно аккуратно и поэтапно. Пока еще много неопределенности: непонятно, где стабилизируется рубль, непонятно, как изменятся цены на зерно.

– Нам удалось выйти практически на 100%-ную самообеспеченность основными видами мяса – курицей и свининой. Причем, несмотря на то что в 2014 г. доллар вырос сразу с 35 до 70 руб., стоимость мяса выросла за все это время разве что на 5%. Можно даже говорить о том, что тогда цены на мясо сдержали инфляцию. Цены на свинину в России сейчас одни из самых низких в мире. Потребление у нас поддерживается очень эффективным производством. Однако если цены будут и дальше проваливаться, производители будут работать с отрицательной рентабельностью, и тогда выпуск придется сокращать.

– Да, это наиболее доступный мясной протеин, он намного доступнее свинины, говядины, индейки. Обычно даже в кризис продажи курицы чувствуют себя хорошо, а вот спрос на колбасные изделия и деликатесы будет снижаться.

«Повышением цен мы только ухудшим ситуацию»

– Наша продукция сильно зависит от курса: большинство компонентов, необходимых для производства мясной продукции, так или иначе связаны с валютой. Прежде всего, это зерно, а также витамины, аминокислоты, премиксы, соевые бобы, соевый шрот, масла и т. д.

Правительство своевременно ввело квоту на экспорт зерна, что помогло немного сдержать дальнейший рост цен на зерно по сравнению с прошлым годом. Но они все равно выросли – с 11 до 15 руб. за 1 кг.

Поэтому себестоимость растет по-разному в зависимости от направления нашего бизнеса. Например, воспроизводство свинины имеет более длинный цикл, 5–6 месяцев, поэтому здесь влияние себестоимости будет заметно через 2–3 месяца. А у курицы цикл короче, поэтому рост себестоимости виден уже.

Обычно любое удорожание частично в итоге транслируется на потребителя, других вариантов нет. Но в данном случае сделать это быстро не получится, поскольку ситуация осложняется тем, что сейчас доходы у потребителей сильно упали. Россияне большую долю своих средств – 35–40% – тратят на еду, потому как последнее, что люди будут делать, – это меньше есть.

Но для производителей продуктов питания и, в частности, мяса ситуация сложная: цены надо будет поднимать, а потребитель к этому не готов. Главная опасность для нас – это падение спроса. Из-за длинного цикла мы практически не можем корректировать нашу производственную программу: поросята уже на фермах. Повышением цен мы можем только ухудшить ситуацию.

– Для птицы – да. В Китае востребована довольно специфическая птицеводческая продукция: лапки куриные или куриные крылья, которые в России спросом обычно не пользуются. Те же лапки там удается продавать дороже, чем куриное филе. Если в России куриное крыло стоит $1, то в Китае это $2–3, а в США – $4–6.

Что касается российской свинины, то для нее китайский рынок закрыт так же, как и другие важные рынки Азии. Поэтому канала экспорта по большому счету для свинины нет. Рынок свинины и до кризиса был не в лучшем состоянии – началось перепроизводство. В предыдущие годы свиноводы увеличивали производство, решали вопрос замещения импорта, и уже в прошлом году импорт фактически ушел с рынка. В итоге к концу прошлого года мы наблюдали падение цен на 15–20%, которое продолжилось и в этом году.

Вообще, экспортные рынки осваивать непросто. С одной стороны, мы находимся в ВТО, а с другой – у каждой страны есть свое таможенно-тарифное регулирование и во многие страны нет доступа. Сегодня мы не можем поставлять ни на европейский рынок, ни на американский, ни на корейский, ни на японский.

План экспорта на этот год по дальнему зарубежью у нас примерно $100 млн. Пока не видим предпосылок, что мы его не выполним.

– Обычно такие переговоры [об открытии рынков] длятся годами, в некоторых случаях – десятилетиями. Ситуация с африканской чумой свиней (АЧС) сложная как в Китае, так и в России. Причем в Китае ситуация катастрофическая: производство свинины там упало на 30% по сравнению с прошлым годом. При этом на Китай приходится 50% мирового производства свинины, т. е. мы лишились 15% мирового производства. Но, как мы видим, Китай намерен восстановить производство. Чтобы оценить, насколько это большой рынок, могу привести такие цифры: в России поголовье свиней составляет 20 млн, в Китае – 500 млн. Причем 80% приходится на пять провинций. То есть там куда ни посмотри – увидишь поросенка.

Пока Китай компенсирует выпавшие объемы свинины за счет поставок из Европы – в основном из Испании и Германии, а также немного из США. Но США не могут поставлять в большом количестве, поскольку в Китае, как и в России, запрещено мясо с использованием рактопамина – гормона роста. Россия могла бы стать хорошим поставщиком, но пока опасения распространения АЧС у Китая все еще высоки. Однако стратегически Китай будет стремиться обеспечить свои потребности собственным производством, не делая ставку на импорт.

– Были небольшие перебои в январе, когда вспышка там только началась. Из-за проблем с логистикой не работали порты. Но уже в марте – апреле все стабилизировалось. Это можно также сказать о китайском ресторанном рынке.

– Перебоев в цепочке поставок не было. Наоборот, один из немногих плюсов коронавируса – это то, что у нас машин на дорогах стало меньше, поэтому сервис доставки продукции стал более предсказуемым.

– Я думаю, эти меры были оправданны, поскольку они не столько снижали цену на зерно, сколько ограничили спекулятивный рост. Цены сейчас в пределах 14–15 руб. Примерно такими они и останутся или даже немного снизятся.

– Сейчас ситуация получше – доля себестоимости, прямо или косвенно зависящей от курса рубля, составляет только 45%. Мы как вертикально-интегрированная компания полностью обеспечиваем себя инкубационным яйцом, а раньше его приходилось импортировать из Европы. Плюс мы сами выращиваем пшеницу, кукурузу, часть подсолнечника, соевые бобы, благодаря этому наша самообеспеченность зерном и кукурузой выросла на 35–40%.

Мы каждый год увеличиваем производство соевых бобов – сейчас оно на уровне 60 000–70 000 т. За счет собственной сырьевой базы мы уже можем обеспечить себя кормами на 2–3 месяца. Поэтому повышение себестоимости будет плавным.

– Во многом это будет зависеть от состояния нашего потребителя и тех мер, которые предложит правительство. Самой лучшей была бы помощь не компаниям, а непосредственно потребителям. Это может быть как разовая раздача денег, так и индексация зарплат, пенсий. Кроме того, дать хороший эффект может и адресная продовольственная помощь социально незащищенным слоям населения. У нас таких людей 20–25 млн, и, к сожалению, эта цифра будет расти. Эти люди потребляют продукты питания ниже рекомендованных норм. При рекомендациях Минздрава по потреблению 73 кг мяса в год на душу населения эта часть россиян потребляет не более 50 кг в год. Если государство поддержит ее, то это создаст дополнительный спрос. В итоге через потребителя это поможет и сельскому хозяйству.

В данной ситуации надо бояться не растущих расходов государства, а выпадающих доходов населения. Поэтому такой стимул для роста потребления россиян, как продовольственная помощь, был бы оправдан.

«Мы заинтересованы в уменьшении социальных страховых взносов»

– Безусловно, и такая помощь способна оказать положительный эффект на покупательную способность населения. Возможно, этот эффект будет краткосрочным, но сегодня важна любая форма поддержки, особенно для малоимущих слоев населения. Поэтому мы, конечно, приветствует такое решение.

– Да, это обсуждается уже не первый раз. Но такую систему сложно администрировать, определить – кому помогать, а кому нет. Эта программа постоянно спотыкается о нехватку ресурсов: на нее смотрят как на расходы, а не как на доходы. А именно это дало бы мощный толчок отрасли и инвестициям в экономику и, как следствие, в создание новых рабочих мест, рост сельского хозяйства и т. д. Понятно, что сейчас надо ориентироваться на какие-то быстрые решения, но в более долгосрочной перспективе такие меры могли бы поддержать потребителя и экономику. В США такая программа давно успешно реализовывается, поддерживая АПК и всю экономику страны.

Можно даже поспорить, что правильнее: поставлять на зарубежные рынки, где нас особо никто не ждет, или же накормить 20 млн россиян, которые сегодня потребляют недостаточно.

– Если говорить про дополнительные меры, то мы были бы заинтересованы в уменьшении социальных страховых взносов. Стоит отметить, что такая форма поддержки для компаний АПК уже действовала в 2010 г., но потом ее отменили. В нашей отрасли трудятся в основном жители сельской местности, поэтому мы выполняем социальную функцию, нанимая этих людей и обеспечивая им финансовую поддержку за счет достойной оплаты труда. Понижение социальных взносов дало бы нам больше возможности для индексации зарплат работникам.

Также для нас была бы важна государственная финансовая поддержка в виде увеличения лимитов краткосрочного кредитования. В текущей непростой экономической ситуации, когда, с одной стороны, растут затраты на производство продукции, а с другой – нужно сдерживать цены для населения, такая мера поддержки позволила бы предприятиям пополнить оборотные средства.

– Пока в России ситуация в АПК и конкретно в мясной отрасли стабильна. У нас нет каких-то глобальных сбоев, которые произошли в США, где много предприятий просто остановились в связи с тем, что большое количество их сотрудников заболели коронавирусом. У нас такой катастрофы нет, но если что-то подобное вдруг произойдет, то мы рассчитываем, что государство сможет продумать какие-то варианты помощи.

– Сегодня значительная часть оборудования для предприятий глубокой переработки импортируется. Оборудование для ферм тоже импортное. Поэтому, конечно, в текущих непростых условиях обнуление пошлин на те виды оборудования и сырья, которые не производятся в России, стало бы для нас и других российских компаний большим подспорьем. Это позволило бы смягчить рост себестоимости продукции, вызванный ослаблением курса рубля. При этом такая мера не повлекла бы какого-либо негативного влияния на конкурентоспособность местных производителей оборудования и сырья.

«Необходимости сейчас выходить на биржевые рынки нет»

– Такой способ привлечения капитала на ближайшие несколько лет мы не рассматриваем. В компании разработана стратегия устойчивого качественного роста. Как я говорил, мы будем расти, повышая долю продукции с добавочной стоимостью, будем наращивать объемы по индейке, по курице и немного по свинине. Это стратегия нашего устойчивого роста на следующие 3–4 года. Необходимости сейчас выходить на биржевые рынки нет. Но в какой-то момент мы туда вернемся, потому что нам интересно оставаться публичной компанией, иметь хорошие мультипликаторы, возможность привлекать деньги, иметь ликвидность для акционеров в том числе. Но это долгосрочная задача.

– Да, мы можем финансировать и ряд проектов органического роста, и потенциальные M&A. Если, конечно, сделок будет много, то тогда мы можем рассматривать разные формы финансирования, но помимо рынков акционерного капитала можно также выходить на рынки разных облигаций, заимствований. У нас целевой показатель соотношения долга к EBITDA в пределах 3, на этом уровне он у нас и сейчас. Это комфортно для нас, учитывая, что часть проектов не вышли на полную загрузку. Это значит, что у нас есть возможность увеличить долг, привлекать деньги и быть публичной компанией. Но для этого на рынке должна быть благоприятная ситуация, а она и до коронавируса была не самая лучшая.

– Стоимость заимствования начинает расти. Мы пока это не ощущаем, потому что у нас основная часть привлекаемых денег приходится больше на второе полугодие, поэтому пока на компании это не отразилось. Но по рынку мы видим, что ставки растут на 1–2 процентных пункта.

– Из наиболее глобальных проектов в этом году – расширение «Тамбовской индейки». Сейчас он уже в завершающей стадии. Второй проект – это маслоэкстракционный завод в Липецкой области. С ним была некоторая неопределенность, связанная с тем, что американский поставщик комплектующих из-за ситуации с коронавирусом был не готов выполнить условия контракта в срок. Но сейчас ситуация разрешилась, проект реализуется по плану. Более мелкие проекты мы продолжаем в штатном режиме, по ним ничего менять не планируется. Возможно, проекты, в которых мы не до конца уверены, постараемся отложить на один или два квартала. Может понадобиться время, чтобы оценить, что будет происходить в мире и стране.

«Спрос на индейку будет год от года расти»

– Компания, как и всегда, рассматривает возможность как органического роста, так и роста за счет сделок. Для нас мало что изменилось, мы продолжаем изучать рынок. Смысла в сделках стало больше: окупаемость новых проектов значительно выше, чем раньше, поскольку субсидирования в свиноводстве и птицеводстве теперь практически нет, так как эти рынки уже достигли высоких показателей импортозамещения. Дешевых денег на такие проекты сейчас нет.

Больше всего мы сейчас готовы инвестировать в увеличение доли продукции с высокой добавленной стоимостью – колбасы, полуфабрикаты. Но здесь очень мало возможностей для M&A, поскольку большинство активов, производящих такого рода продукцию, являются технически устаревшими и не представляют для нас интереса. Новых высокотехнологичных предприятий сегодня единицы, и они довольно дорого стоят. Поэтому мы предпочитаем сами создавать такие предприятия с нуля. Но и здесь полностью исключать M&A нельзя, если появится интересное предложение, которое устроит нас по соотношению цены и качества.

– У нас есть резервы по переработке птицы и свинины. Часть продукции мы все-таки продаем другим переработчикам. Долю продукции с высокой добавленной стоимостью мы стремимся довести с 60 до 80%.

– В соответствии с политикой компании мы стараемся избегать комментариев о возможных сделках.

Рынок индейки в целом нам интересен, и мы планируем развивать это направление. Мы достигли производства в 55 000 т и готовы были увеличивать объемы, в том числе и за счет сделки. Но ситуация вокруг «Евродона» затягивалась, вокруг этого актива было много вопросов и неопределенности. Поэтому дальше мы решили действовать органически и начали строительство второй очереди «Тамбовской индейки», по завершении чего мы выйдем уже на производство 83 000 т этого мяса. Но в целом проект рассчитан на 130 000 т, и на эти объемы мы будем выходить в том числе и за счет сделок.

– Мы считаем, что индейка – это как раз та категория, спрос на которую год от года будет расти, в отличие от куриного мяса или свинины, спрос на которые стабилен. Индейка – неплохой нишевый рынок, где потребление будет расти еще несколько лет. Число людей, выбирающих ее как более диетический вид мяса, тоже растет. Поэтому вполне реально выйти с текущего потребления в 2 кг на человека на 3–4 кг. Тем более у нас большой ассортимент продукции с добавленной стоимостью. Глубину переработки можно увеличивать и дальше: например, делать ветчины, колбасы и т. д.

– Завершился он в конце прошлого года. Мы ставили задачу обновить дизайн, сделать продукцию более узнаваемой, унифицировать фирменный стиль, придать бренду эмоциональности. В целом мы довольны тем, что получилось, но, как это повлияло на продажи, можно будет увидеть ближе к концу года. Пока можно сказать, что довольны.

– Сейчас у нас проект все еще в стадии разработки, финального решения о старте пока нет. Мы оцениваем привлекательность этого проекта. Это будет зависеть от многих факторов: от показателей, которые мы можем получить, рисков. У нас множество проектов, в том числе с ресторанами быстрого питания. Если будет принято решение в пользу проекта в Кашире, то помимо классических колбас и сосисок там может появиться новый ассортимент с еще большей степенью переработки.

– Даже если рынок не растет, это не мешает нам завоевывать долю на нем. Мы будем все больше увеличивать ее в таких ключевых для нас направлениях, как сырокопченые колбасы, а также поставки в сети фастфуда, с которым мы сейчас активно работаем. Тем более что этот канал все еще не так развит в России, как в Европе или США. В этих странах от 20 до 35% мяса потребляется через такие сети, у нас все-таки эта доля пока в пределах 10%.

– Наверняка рестораны быстрого питания переживут этот кризис и будут дальше расти. Я говорю о разных направлениях фастфуда: это и сети по доставке пиццы, KFC, Burger King и т. д. Думаю, продажи через этот канал в следующие 3–5 лет как минимум удвоятся. Этот канал очень хорошо рос последние 2–3 года. Рост был 30–50% в год, в итоге на него приходилось чуть менее 10% продаж. Но мы довольно быстро переориентировали эту часть на выпуск продукции в потребительской упаковке для ритейла. Мы также сделали дополнительный акцент на продуктах, из которых удобно готовить дома, – например, на полуфабрикатах.