Гендиректор «Алросы»: «Спрос на алмазы начнет восстанавливаться осенью»

Сергей Иванов возглавил крупнейшую в мире алмазодобывающую компанию «Алроса» в марте 2017-го. Через несколько месяцев произошла серьезная авария на руднике «Мир», который обеспечивал 8% добычи компании, затопленные на руднике запасы оцениваются в 42 млн каратов. Рассматриваются разные варианты его восстановления, но «Алроса» уже сейчас пошла на инвестиции, которые специалистам компании представляются необходимыми в любом случае. Иванов подчеркивает, что «рудник уникальный» и «экономика проекта будет очень хорошая», добыча может начаться в 2030-е гг. Сейчас «Алроса» планирует незначительно увеличивать добычу – ровно в соответствии с конъюнктурой рынка. Запасы «Алросы», по словам Иванова, больше, чем «у всех конкурентов, вместе взятых», но, не забывая о будущем, компания ведет разведку в родной Якутии и расширяет присутствие в Африке.

Производим много, потребляем мало

– К сожалению, сегодня российский рынок ювелирных изделий не входит даже в десятку крупнейших мировых, и в ближайшие годы едва ли что-то изменится. Ювелирные украшения – не предмет первой необходимости, а располагаемые доходы российских семей не растут.

Крупнейшим рынком потребления ювелирной продукции остаются США. Второй по размеру рынок – Китай. Хорошими темпами развивается Индия – там сильные традиции дарения украшений с бриллиантами. Есть, конечно, своя специфика с точки зрения качества продукции и среднего чека, но в целом рынок очень перспективный. Как и в Китае, средний класс в Индии будет расти, несмотря на все торговые ограничения. И рынок сбыта ювелирной продукции будет расти следом. Европейский рынок стагнирует, японский – стабилен, Ближнего Востока – очень волатильный, так как зависит от цен на нефть.

– Как человек, который раньше курировал это направление в российских банках, я даже не ожидал такого интереса к бриллиантам из сырья «Алросы» со стороны российских клиентов. Часть из них заинтересована в приобретении качественных бриллиантов с гарантированным происхождением, от производителя – для последующего изготовления ювелирного изделия на заказ. Даже среди моих знакомых оказалось много таких людей. Они не хотят переплачивать за ювелирный бренд, но хотят при этом иметь высококачественное и эксклюзивное ювелирное изделие.

Еще часть клиентов – это те, кто стремится диверсифицировать свои вклады, для них это альтернативное вложение, и мы видим таких, кто приобретает бриллианты и держит их в банковских ячейках.

Направление интересное, но пока не такое масштабное, чтобы стать существенной частью нашего бизнеса. Мы просто даем клиентам возможность приобретать уникальные бриллианты, до того как они попадают на отраслевой профессиональный рынок.

Это интересная инвестиция, так как в категории качественных бесцветных бриллиантов больше 5 каратов цены растут с 1978 г. Инвестицией могут быть и все редкие бриллианты с уникальными характеристиками, в том числе фантазийных цветов. Для примера: цена розовых бриллиантов за последние 10 лет выросла на 300%. И цены продолжат расти, так как добыча и предложение алмазов на рынке будут снижаться. Нам известны сейчас все активы, весь их жизненный цикл, известно и то, что новых существенных открытий давно не было. И по итогам I квартала этого года мировая алмазодобыча уже сократилась на 4% по сравнению с прошлым годом. В таких условиях некоторые инвесторы принимают решение часть капитала хранить в драгоценных камнях и драгоценных изделиях.

Спрос диктует

– Мы сохраняем свой прогноз по производству на 2019 г. – 38 млн каратов, планируем даже немного его перевыполнить за счет проектов по повышению операционной эффективности. Кроме того, у нас есть месторождения сезонной добычи, объемы производства на которых зависят от погодных условий, длительности сезона и хуже поддаются точному прогнозированию. Поэтому пока, пожалуй, рано озвучивать точную оценку, на сколько мы превысим план.

Что касается продаж, то все будет зависеть от рынка. В прошлом году продажи превысили добычу, нам удалось реализовать часть продукции из запасов. Мы произвели 36,7 млн каратов, а продали – 38 с лишним миллионов каратов алмазов, поскольку первые восемь месяцев отмечался аномально высокий спрос на бриллиантовую продукцию. Но с конца 2018 г. ситуация на рынке уже не такая позитивная, в этом году объем продаж будет ниже добычи.

– В прошлом году сложилось множество факторов: отличный спрос со стороны ювелирных ритейлеров, позитивная динамика рынка ювелирных изделий в США и Китае. Сыграла роль и низкая база старта: в 2017 г. рынок был слабее и большую часть 2018 г. отрасль провела в настроениях роста. Например, традиционно летом на рынке алмазов затишье, а в прошлом году впервые за 20 лет был высокий спрос и летом – гранильные компании активно пополняли свои запасы. Но это, в свою очередь, привело к тому, что из-за переизбытка запасов в мидстриме (в гранильном секторе) спрос на алмазы в IV квартале был низким. Еще добавились проблемы индийских огранщиков с финансированием. Началось торможение рынка. По предварительным результатам первого полугодия наши продажи снизились на 16% в каратах по сравнению с прошлым годом. Настроение ритейлеров и оценки экспертов показывают, что спрос начнет восстанавливаться осенью. Так что амбициозных планов по продажам на этот год у нас нет.

С другой стороны, рост продаж для нас сейчас не самоцель. Конечно, всегда можно снизить цены на 10% и распродать все, включая стоки, но мы сейчас придерживаемся стратегии price over volume, не затовариваем рынок. Такой же стратегии придерживаются все крупные игроки алмазно-бриллиантового рынка. Снижение цен может спровоцировать дополнительный кризис, так как потребует переоценки существующих запасов – главным образом у мидстрима, который традиционно использует заемное финансирование для обеспечения своей работы. Сдержанное же и ответственное поведение на рынке даст ему быстрее восстановиться. Алмазный рынок цикличен, подобные ситуации и правильность такой сбытовой стратегии мы наблюдали уже не раз.

– Речь идет о незначительном росте, на уровне 3–4% по итогам года. Нужно понимать, что мы не сильно гибки с точки зрения производства. У нас нет активов, на которых можно просто остановить добычу и повесить на двери замок до лучших времен. На ключевых горно-обогатительных комбинатах снижение производства автоматически приводит к росту себестоимости, к росту затрат на карат, на кубометр горной массы. Мы стремимся контролировать эти параметры и реализуем программу сокращения издержек. Повторюсь, рынок цикличен, поэтому в один год добыть алмазов чуть больше и положить товар в сейф иногда выгоднее, чем сократить добычу. Особенно учитывая тот факт, что рынок конечной продукции – ювелирных украшений с бриллиантами – растет в среднем на 2–3% в год. Никакой гонки, как в советские времена, когда открытым способом за год можно было добыть и 40 млн каратов, сегодня нет. Мы стремимся к росту эффективности добычи. А ее уровень на горизонте пяти лет будет стабилен плюс-минус 5%. Нельзя забывать, что из наших 38 млн каратов около трети – это технические алмазы, которые вообще не попадают в ювелирную промышленность, а чуть больше 26 млн каратов – алмазы ювелирного качества. Первые дают меньше $100 млн продаж, вторые – свыше $4,3 млрд, если ориентироваться [по ценам] на результаты 2018 г.

– Мы начали это делать еще до того, как темой заинтересовались многие российские компании, – больше года назад. Все платежи на алмазно-бриллиантовом рынке исторически осуществляются в долларах, менять мы это не собираемся, цели переворачивать с ног на голову сложившуюся систему у нас нет. Мы просто видим, что ряду клиентов, особенно в Китае и Индии, удобны расчеты в рупиях, рублях, юанях. Нам было необходимо понять, какие существуют транзакционные издержки и риски, как такая система может работать. Поэтому мы приняли решение опробовать с некоторыми клиентами расчеты в отличных от доллара валютах. Это очень небольшая часть наших продаж. У нас нет никаких KPI, нет задачи вывести в альтернативные валюты определенную долю продаж. Мы просто хотим иметь удобную для клиентов и для нас самих инфраструктуру.

Некоторым клиентам в Антверпене, мировом хабе торговли бриллиантами, удобнее осуществлять расчеты в евро. И сейчас Евросоюз вышел к России с предложением создать рабочую группу по увеличению доли евро в расчетах между странами. Мы можем тут служить примером. Никакой политики и санкционных опасений в решении проводить операции в отличных от доллара валютах нет.

– Никакого политического вмешательства в этот рынок я не вижу. Недавно я вернулся из США, где общался с нашими давними партнерами. Тема возможных ограничений никак не звучала ни раньше, ни сейчас. Возможно, это связано с тем, что США – основной рынок потребления ювелирной продукции с бриллиантами, а Россия – основной производитель алмазов. Никому не выгодно что-то рушить в этой схеме.

Кроме того, рынок алмазов не такой большой, как рынки драгметаллов и других полезных ископаемых. Вся мировая алмазодобыча оценивается в примерно $15 млрд в год.

Во что инвестирует «Алроса»

– Мы в настоящее время оцениваем возможности корректировки плана инвестиций на этот год. В 2018 г. капитальные затраты составили 27,8 млрд руб., мы тогда заканчивали строительство рудника «Удачный», было запущено производство на Верхне-Мунском месторождении. В этом году капитальные затраты будут ниже, так как наша инвестиционная программа вышла на плато, когда большая часть крупных проектов роста уже реализована. Основные средства сейчас идут на поддержание действующих активов, их модернизацию и техническое перевооружение. В инвестплан 2019 г. также включены и инфраструктурные проекты.

Далее мы ожидаем еще некоторого снижения капитальных затрат, так как новых строек не планируется. К 2023–2024 гг. они сократятся до 15–18 млрд руб.

Что касается восстановления «Мира». Чтобы начать разрабатывать ТЭО, необходимо подтвердить запасы нижних горизонтов кимберлитовой трубки. К счастью, мы хорошо знакомы с конфигурацией рудного тела в целом на тех горизонтах, на которых оно было разведано. Поэтому нам необходимы относительно небольшие вложения в доразведку. Мы понимаем, что проект предполагает схему вскрытия с двумя стволовыми комплексами. Параллельно, чтобы не терять время, мы приступаем к бурению контрольно-стволовых скважин. Это необходимо независимо от того, по какому проекту в итоге будет восстанавливаться рудник. Нам нужно уточнить гидрогеологию месторождения, все геотехнические параметры. Поскольку в целом проект восстановления рудника «Мир» выглядит очень позитивно, мы приняли решение сделать эти инвестиции. Это около $30 млн, которые уже заложены в программу. Эти работы займут около четырех лет.

Параллельно мы продолжаем работать над ТЭО проекта, но пока готового проектного решения нет. Есть несколько конкурирующих между собой вариантов. Основная проблема – защита от рассолов метегеро-ичерского водоносного комплекса, из-за которых и произошла авария. Все варианты решения этой задачи сложные, начиная от заморозки массива и заканчивая другими сценариями, которые на сегодняшний день существуют зачастую только в теории. Полностью они не внедрены ни на одном руднике в мире, нам некуда поехать и посмотреть, как это работает. Идентичных по сложности гидрогеологии месторождений просто нет.

За время доразведки мы надеемся окончательно определиться с техническим решением. Оно будет приниматься в 2023–2024 гг. До этого капитальные затраты на восстановление «Мира» не предусматриваются, кроме уже заложенных средств на доразведку. Задачи восстановить рудник просто ради того, чтобы восстановить, нет. Принимая решение о вхождении в проект, мы стараемся, чтобы IRR (внутренняя норма доходности) была не менее 20%, и обязательно анализируем его экологическую, промышленную безопасность.

Позитивный момент в том, что мы знаем содержание алмазов в трубке и их стоимость. Рудник уникальный, и даже при негативном рыночном сценарии – радикальном снижении цен на бриллианты – экономика проекта будет очень хорошая. Первая добыча алмазов на «Мире» в случае его восстановления будет не ранее 2030-х гг.

– Мы с командой ездим по предприятиям, перенимаем опыт. Изучаем IT-решения российских и международных компаний и внедряем у себя наиболее оптимальные, работаем с фондами развития и консультантами. Я считаю, имеет смысл внедрять прежде всего те технологии, которые уже зарекомендовали себя на действующих предприятиях в мире.

Мы используем беспилотные летательные аппараты для контроля карьеров, осыпей, маркшейдеров. В геологоразведке внедряем цифровые решения по интерпретации данных, по их оцифровке. В ближайшее время начнем обсуждение проекта по созданию цифрового рудника, когда все данные можно будет «крутить» со всех сторон, прогнозировать добычу, отслеживать все изменения в проекте. Еще один пример – создание цифровых двойников алмазов. Сегодня продажа алмазов – это приезд экспертов, оценщиков от нескольких десятков долгосрочных клиентов, очередь на просмотр, логистические и временные издержки. В то же время мы сейчас имеем оборудование, которое полностью сканирует алмаз, и клиент сможет получать в своем электронном кабинете все данные о бриллианте в таком формате, который будет подходить к его оборудованию для просчета вариантов последующей огранки.

Цифровизацией ради цифровизации мы не занимаемся. Мы реализуем те проекты, где можем получить результат с точки зрения промышленной безопасности или экологии, проекты, позволяющие оптимизировать производственный процесс и улучшить экономику. Мы не банк, не финансовый сектор, где цифровизация – это ДНК компании.

Собственная огранка

– Государство будет проводить приватизацию завода, и мы хотели бы в ней участвовать, но при определенных условиях по стоимости актива. Скорее всего, сделка завершится в IV квартале этого года. Была проведена оценка объекта. Но, на наш взгляд и на взгляд Минфина, она не учитывала некоторые аспекты, не учитывала негативный сценарий на рынке бриллиантов. Проводились консультации, было решено, что по предложенной цене приобретать актив нельзя. Иначе мы просто нанесем ущерб своим акционерам.

– Нашу цену мы не раскрываем, чтобы не оказывать давление на переговорный процесс. Если будет аукцион или иная форма продажи, мы по-прежнему заинтересованы.

Безусловно, такой маржи, как в добыче алмазов, в огранке нет. Конкурировать с Индией в этой сфере практически невозможно, даже Китай не смог. Да и смысла конкурировать нет. Но есть определенные позиции – крупные алмазы, цветные, алмазы с уникальными характеристиками, – где доля себестоимости огранки в стоимости конечного бриллианта существенно ниже. В России прекрасная школа огранки таких алмазов, качество российской огранки очень ценится, считается эталонным.

– Во-первых, это вопрос сырья и себестоимости огранки. У нас есть свое ограночное предприятие, результатами которого мы тоже не очень довольны: выручка от продаж – всего около $100 млн в год. «Кристалл» продает бриллиантов где-то на $150–170 млн ежегодно. Но если мы сумеем включить «Кристалл» в наш периметр, то сможем распределять сырье в зависимости от себестоимости огранки по разным активам: определенную часть сырья направлять в Смоленск, что-то перенаправить в Барнаул (где находится один из заводов «Алросы». – «Ведомости»). Мы видим, что можно зарабатывать на огранке уникальных и цветных бриллиантов. Мы видим синергию с «Кристаллом» и понимаем, что это может быть хорошее, пусть и не суперприбыльное, подразделение.

Кроме того, для нас важно иметь собственную огранку, потому что через рынок бриллиантов, через то, как меняется спрос, через работу с ювелирными сетями мы можем заранее реагировать на потребности рынка и выстраивать ценовую политику на алмазы. Мы не собираемся наращивать огранку, не стремимся к монополии, у нас нет таких амбиций. Планируем сконцентрироваться именно на огранке сырья определенного типа.

– Основная маржа – в секторе добычи. В ювелирном производстве она есть только у вертикально-интегрированных компаний с историей бренда и эффективной b2b- и b2c-дистрибуцией.

– Это высококонкурентный рынок; чтобы в него идти, нужно быть уверенным в экономическом эффекте и своих силах. Кроме того, история бренда не создается за месяц или год. Речь о довольно длинном высокорисковом проекте с привлечением экспертизы, которой сейчас в компании нет. Если мы решим в него зайти, то будем тщательно взвешивать все за и против.

«Ограниченное влияние» синтетики

– De Beers запустила LightBox, чтобы защитить свой основной бизнес и чтобы дифференцировать два продукта – натуральный и синтетический бриллиант: объяснить потребителю реальную стоимость одного и второго. У них это получилось успешно, удалось вывести синтетику в нишу, близкую к бижутерии. Их украшения с синтетикой сейчас продаются по достаточно низкой цене, в то же время потребители продолжают покупать украшения с натуральными бриллиантами, которые стоят ощутимо дороже.

Если о рынке синтетики вообще, то важно помнить, что бриллианты сегодня конкурируют не только с синтетическими бриллиантами, но в целом с люксовыми товарами: одеждой, машинами, винами, путешествиями, сумками – со всем, что вызывает у людей сильные положительные эмоции. Синтетические бриллианты – это действительно вызов для отрасли. Но для нас это не черный ящик – мы прекрасно понимаем и знаем, что там происходит, видим потенциальное, но ограниченное влияние на рынок природных алмазов и бриллиантов.

Несколько фактов. Если еще пару лет назад разница в ценах на синтетический камень и натуральные составляла 40%, то сейчас – уже 80%. С учетом количества мощностей по производству – а они неограниченные, их можно увеличивать в зависимости от спроса и производить миллиарды каратов и завалить весь рынок – у искусственных бриллиантов нет никакой стоимости уже на следующий день.

Основную проблему мы видим в инструменте, в самой механике продаж. Клиенту в ювелирном магазине могут предложить «другую опцию», которая позволит ему вписаться в определенный бюджет и при этом получить камень, на первый взгляд ничем не отличающийся от настоящего. Это очень опасная тенденция, потому что через некоторое время клиент начнет задавать вопрос, почему он купил что-то, что дешевеет на сотни процентов каждый день [как это может происходить с синтетическими камнями].

Есть и осознанный спрос на синтетические бриллианты. Люди приходят в магазин и просят что-то fancy, что-то нетрадиционное. Преимущественно это молодежь. В конечном итоге многое зависит от того, как продавец объяснит покупателю, что именно он покупает. Ведь если речь о природных алмазах и бриллиантах, то говорим об уникальности, эксклюзивности, о том, что они имеют вторичную стоимость, о том, что их производство ограничено и дальше будет снижаться. А синтетика – это про другое. И мы наблюдаем, что эти два рынка распараллеливаются.

Мы внимательно изучали рынок искусственных сапфиров, изумрудов и других искусственных заменителей драгоценных камней – а они появились гораздо раньше синтетических бриллиантов. Везде мы видели один и тот же маркетинг: покупайте наш продукт, он экологически «правильный», произведен без рабского труда и т. п. Но сегодня такие аргументы уже смешны. Последние исследования показывают, что если сравнить влияние индустрии природных и синтетических алмазов на окружающую среду, то экологичность синтетики, мягко говоря, достаточно спорна. Согласно исследованию Trucost (подразделение S&P, занимается исследованиями и оценкой рисков от изменения климата и т. п. – «Ведомости»), размер выбросов СО2 при производстве синтетических алмазов в 3–4 раза превышает аналогичные показатели по натуральным алмазам.

Но мы не расслабляемся, так как понимаем, что определенное влияние синтетики на некоторую номенклатуру природных бриллиантов есть, и оно будет сохраняться. Возможно, это будет сдерживать рост цен на дешевые и низкокачественные природные бриллианты. Мы исходим из того, что глобальное предложение натуральных бриллиантов будет снижаться на протяжении следующих 10 лет и, даже если мировой спрос на ювелирные изделия будет расти хотя бы на 1–2% в год, возникнет дефицит природных бриллиантов, тогда цена их может серьезно вырасти. Хотя из-за торговых войн США и Китая рост потребления ювелирных украшений может замедлиться. Это очередной «черный лебедь», связанный не с нашей индустрией, а с глобальными макросценариями.

– В течение семи лет рынок потеряет около 15 млн каратов алмазов, т. е. более 10%.

– «Алроса» является инициатором создания ассоциации, ее активным участником и одним из основных инвесторов наряду с De Beers. Функционально ассоциация заработала только с начала 2018 г. Бюджет DPA – всего $70 млн. Мы не занимаемся продвижением бренда, а инвестируем в образовательные проекты, в исследования, в поддержку интереса к природным бриллиантам, разъясняем их ценность для потенциального потребителя. Рассказываем, как сегодня добываются алмазы, как работают компании. Для ключевых рынков – Китая, США, Индии – разработаны отдельные программы. Задача DPA – давать ювелирным, розничным компаниям знания и методики для продвижения продукции с природными бриллиантами. Безусловно, инвестиции в $70 млн в DPA не приводят к росту выручки в миллиарды долларов, но мы считаем, что деньги инвестируются правильно. Мы не распыляемся на стандартную рекламу по телевизору или в газетах, работаем с социальными сетями, с ритейлерами, точечно, больше ориентируемся на поколение миллениалов. Важно, чтобы они понимали разницу между синтетическим и натуральным бриллиантом. Мы не используем эти средства для борьбы с синтетикой – бессмысленно бороться с тем, что уже есть, и есть достаточно давно. Мы указываем на различие.

– Современные молодые люди в чем-то, может быть, более практичны и рациональны. У них масса других забот: образование, жилищные вопросы. В брак во многих регионах вступают в более позднем возрасте, чем раньше; женщины и девушки более спокойно относятся к традициям. Но рынок все равно растет, так как растет средний класс. Спрос со стороны миллениалов может, наверное, быть более активным, но он точно не стагнирующий. Многие из этого поколения сейчас как раз входят в более активную фазу потребления, превращаются в потенциальную аудиторию люксовой продукции.

– Я иногда дарю украшения с бриллиантами супруге, сам не ношу. Отношусь к ним скорее профессионально. Я не геммолог по образованию, а сейчас не хватает времени, чтобы сесть с лупой и научиться различать все особенности и характеристики алмазов и бриллиантов. Но я все-таки хорошо понимаю базовые характеристики, правила сертификации, знаю, на что стоит обращать внимание при покупке, в каких магазинах можно уверенно покупать, в каких – лучше не стоит. Знаю, например, что если приобретаешь бриллиант или ювелирное изделие в интернете, то лучше проверить их на детекторе, который определяет синтетические и натуральные бриллианты. Риск подмены – главная опасность, которую представляет синтетика для всего рынка. Это размывает репутацию отрасли и доверие покупателя. Поэтому сегодня во всем мире такое большое внимание уделяют гарантиям происхождения. В этом смысле «Алроса», как производитель именно бриллиантовой продукции, кстати, в очень выигрышной позиции: на сегодняшний день мы практически единственные из всех производителей граним собственное алмазное сырье, а значит, можем на 100% гарантировать природное происхождение наших бриллиантов.

Задел на будущее

– Запасы и ресурсы «Алросы» в несколько раз превышают аналогичные показатели наших крупнейших конкурентов вместе взятых. У нас есть база на 30 лет работы вперед. Но мы не собираемся останавливаться на этом горизонте. Мы инвестировали в геологоразведку около 8 млрд руб. в 2018 г. Средства идут и на поисковые работы, на доразведку действующих месторождений и на разведку новых участков.

– В Якутии, немного в Архангельской области. Также мы инвестируем ежегодно около $5 млн в геологоразведку в Анголе. Там очень хорошие перспективы.

Вообще, в России сегодня беда с новыми открытиями. За последние десятилетия крупных открытий не было. Мы недавно обсуждали эту проблему с министром природных ресурсов Дмитрием Кобылкиным и главой Росгеологии Сергеем Горьковым. У нас есть взаимопонимание с Росгеологией относительно того, где можно и нужно вести поиски месторождений, в том числе и с помощью федеральных средств. Нужно подробно изучать север Якутии, Сибирскую платформу – Иркутскую область и Красноярский край. Работы хватит на много лет вперед. Мы понимаем, что есть мощные кимберлитовые трубки, так как в коллекторах находим алмазы, которые не привязаны к нашим действующим месторождениям. Но трубки могут находиться под огромным слоем горной массы, под сотнями метров пустой породы. В таких условиях добыча будет неэффективной.

Мы используем новые технологии геологоразведки – межтрапповое и межскважинное радиоволновое и сейсмическое просвечивание под траппами (магматическими горными породами. – «Ведомости»), например. Достаточно сложно найти что-то под породами трапповой формации: фонит, не работают традиционные методы магнито- и электроразведки. К счастью, технологии не стоят на месте. Мы уверены, что будут еще крупные открытия, и не только в Якутии.

– Мы исторически работаем в Анголе, хорошо знаем эту страну и ее законы, понимаем, как работать и взаимодействовать с партнерами. Мы увеличили пакет в предприятии Catoca до 41%. Но о консолидации речи не идет, так как у нас нет операционного контроля.

Что касается сотрудничества с Зимбабве, то не так давно, после смены власти в стране, нас пригласили помочь опытом добычи алмазов. Зимбабве очень перспективна с точки зрения поиска новых месторождений. Страна в свое время добывала 13 млн каратов, сейчас добыча упала до 3 млн. Такой партнер, как «Алроса», им крайне интересен: мы можем прийти с инвестициями, с технологическими наработками. До конца III квартала мы объявим о конкретных проектах в этой стране. Они будут не слишком капиталоемкие: геологоразведка, восстановление работы на ранее действовавших активах с подтвержденными запасами.