Николай Буйнов: «Восточная Сибирь огромна и мало изучена»

Иркутская нефтяная компания – средняя в России по добыче и пример успешного частного бизнеса. Созданная 17 лет назад компания ведет геологоразведку и добывает нефть только в Восточной Сибири и не собирается менять стратегию. Ее основатель, бессменный исполнительный директор и председатель совета директоров Николай Буйнов, который два года назад вошел в список Forbes с состоянием в $2,2 млрд, редко дает интервью, для «Ведомостей» это второе. Вместе с Кэйсукэ Куроки, президентом Японской национальной корпорации по нефти, газу и металлам (JOGMEC), он рассказывает о работе с государственной компанией. «Можно сделать интересный проект, когда одна компания частная, а другая государственная», – говорит Буйнов. За 10 лет партнеры открыли четыре месторождения. Куроки работу с Иркутской нефтяной компанией считает большой удачей.

Компания одна из немногих на российском рынке, у которой добыча нефти из года в год растет. Больших долгов нет, акционеры исправно получают дивиденды. В последнее время на рынке заговорили о возможной продаже Иркутской нефтяной компании крупному игроку, но Буйнов уверяет, что уже давно не получал предложений о покупке.

Николай Буйнов: В 2007 г. президент Владимир Путин и премьер-министр Японии Синдзо Абэ подписали соглашение об укреплении сотрудничества между странами. Одним из проводников этого решения стала JOGMEC. Правда, наше знакомство состоялось еще раньше – в Иркутске в мае 2006 г. Тогда Хиронори Васада, который в то время был вице-президентом JOGMEC, и переводчица Экуко Сайто-Бенц пришли в наш офис. Мы были с Мариной Владимировной [Седых, генеральным директором Иркутской нефтяной компании].

– Конкретного предложения о сотрудничестве не было. Была цель познакомиться. Они объяснили миссию JOGMEC: компания вкладывает средства в геологоразведку по всему миру, потом свою долю в проекте продает частным японским компаниям. Сказали, что им интересно работать в Восточной Сибири. Тогда здесь строили трубопровод Восточная Сибирь – Тихий океан (ВСТО). Мы коротко рассказали, что мы делаем, на этом встреча закончилась.

– Для меня это сотрудничество стало очень богатым на общение с хорошими людьми. У меня, Марины, коллег, работающих в компании, появилось много настоящих друзей. Для меня это, наверное, самый главный итог. Важно то, как люди из разных компаний, с разным менталитетом и подходами понимают и доверяют друг другу. Доверие очень важно, мы им очень дорожим. Когда появилась возможность создать третье совместное предприятие в Красноярском крае, обе команды были счастливы, что есть возможность продолжить работу. Оказывается, можно сделать интересный проект, когда одна компания частная, а другая государственная.

Кэйсукэ Куроки: К сожалению, меня не было в той группе, которая с самого начала строила это сотрудничество. Думаю, что у того, кто выбрал Иркутскую нефтяную компанию в качестве партнера, а также у того, кто выбрал JOGMEC в качестве партнера, прекрасная интуиция. Для нашей компании большая удача, что именно мы начали свою работу с Иркутской нефтяной компанией, по трем причинам. Во-первых, это сотрудничество является хорошим примером работы в Восточной Сибири двух компаний, представляющих Россию и Японию. Именно о совместной работе договорились в 2003 и 2007 гг. главы двух стран. Во-вторых, по этим проектам мы смогли работать с самого начала в освоении месторождений нефти и газа, т. е. мы начали работать со стадии поиска и разведки углеводородов и смогли выйти на стадию разработки и добычи. Третий момент – это то, что у нас зародилась настоящая дружба. На основе этого партнерства мы развивали проекты. JOGMEC занимается многими проектами в других странах. Но я думаю, что наше сотрудничество с Иркутской нефтяной компанией самое близкое, самое теплое, построенное на хороших отношениях.

Н. Б.: Сейчас стартовал новый совместный проект по освоению пяти участков в Красноярском крае. Проект большой, мы очень серьезно к нему относимся. Если будут другие возможности, с удовольствием будем вместе работать.

К. К.: Россия – важная страна для Японии. У России есть богатые природные ресурсы, а географическая близость – это наше преимущество, поэтому с целью развития деятельности в России мы всегда будем искать новые возможности. Именно в поиске таких возможностей мы и договорились в сентябре о начале новых проектов.

– Сумму не могу назвать. JOGMEC – государственная корпорация и по своей инициативе, предваряя приход японских частных компаний, может работать на стадии разведки. У нас есть специалисты, которые знают геологию Восточной Сибири, но у них, конечно, меньше опыта и знаний, чем у специалистов Иркутской нефтяной компании. Если в ходе геолого-разведочных работ мы получили хороший результат, вместе обсуждаем вопрос о следующей стадии, т. е. о разработке месторождений и добыче. На этой стадии JOGMEC передает свою долю в проекте японским частным компаниям. Так, в 2013 г. JOGMEC продала Itochu и Inpex свою долю в восточносибирских месторождениях. Разработка месторождений и добыча требуют больших вложений, поэтому сумму инвестиций со стороны японских компаний в России назвать сложно.

– Да, обе стороны.

– У каждой страны свои проблемы – или плохой инвестиционный климат, или сложное налоговое законодательство, или слишком развит бюрократизм. Мы работаем с Иркутской нефтяной компанией уже 10 лет. Это говорит о том, что мы преодолеваем все препятствия в России.

– Из-за антироссийских санкций в какой-то сфере стало сложно или невозможно работать, в других можно свободно работать, как прежде. Влияние санкций есть, но это не значит, что мы прекратим работать в России.

– Сейчас ведем консультации с «Роснефтью» о совместной геологоразведке, с «Газпром нефтью» – о разработке технологий повышения нефтеотдачи. Нам важно знать свои возможности в России с разными компаниями, и если увидим хорошие перспективы этих проектов, то тоже будем вместе работать.

Н. Б.: Открыто четыре месторождения. Все они находятся в стадии доразведки, говорить о запасах пока рано.

– Наша компания давно работает в Восточной Сибири. Здесь мы специалисты. Мы можем предложить свои знания и опыт. Восточная Сибирь огромна и мало изучена. Несмотря на то что мы занимаемся геологией очень серьезно почти 20 лет и добились весьма заметных результатов, все равно многого еще не понимаем.

– Конечно. Мы работаем со многими компаниями, которые предоставляют технологии. Как пример: мы каждый год увеличиваем коммерческую скорость бурения в Восточной Сибири на 20–25%. Без развития технологий этого не было бы.

– Как говорит наш главный геолог, кто не ищет – тот не найдет.

– Нет, не смотрим.

– Мы в этом году, как и все российские компании, ограничены в добыче из-за соглашения с ОПЕК. В этих рамках и работаем, они позволяют нам добыть 8,5 млн т. Но можем добывать и больше.

– Мы проводили мониторинг скважин и менее рентабельные останавливали. Мы с пониманием относимся к этому процессу. В целом для отрасли и страны задача, которая была поставлена в подписанном между ОПЕК и другими добывающими странами соглашении, очень важная.

– Это очевидно. Все об этом говорят. Я согласен: остатки нефти уменьшаются, задача выполняется.

– Если продлят, будем выполнять. Компания вышла на достаточно хороший уровень добычи относительно размеров, затрат и т. д. Мы себя комфортно чувствуем с учетом этого уровня добычи. Текущая цена на нефть нас устраивает.

– Долгосрочный план есть, но не буду называть цифр. Все месторождения, которые мы открываем, стараемся вовлекать в разработку. В октябре на форуме «Российская энергетическая неделя» говорили: если у тебя есть месторождения нефти, то их нужно разрабатывать сейчас, не откладывая на десятилетия. Дать точный прогноз на такой срок нельзя, поэтому правильно работать здесь и сейчас.

– Мы всегда смотрим на рынок, изучаем интересные варианты, как и любая другая компания.

– Это не является нашим приоритетом. В Восточной Сибири очень мало таких компаний. Есть те, кто держит лицензии на геологоразведку, кто-то предлагает продать.

– Нет. В России достаточно нефтеперерабатывающих мощностей, мы не видим стратегического смысла заниматься этим. Может быть, в России имеет смысл создавать нишевую переработку, когда логистические схемы позволяли бы получать высокую маржу, или, наоборот, завод с большими объемами переработки. Но у нас таких планов нет.

– Больше половины поставляем на внутренний рынок, выполняя запросы НПЗ на Дальнем Востоке. Все, что остается, – около 40% – экспортируем.

– Это долгосрочные контракты.

– Переговоров нет. Мы не ожидаем изменения квоты.

– Всему свое время. Когда этот газ будет востребован на рынке, когда будет конкретный покупатель, тогда можно будет разговаривать с «Газпромом». Сейчас я не думаю, что наше время пришло.

– Финальное инвестиционное решение пока не приняли. Стараемся сейчас максимально проработать проект. Для нас это совершенно другая отрасль. Мы долго и внимательно его изучаем, чтобы потом не наступать на грабли.

– Мы очень надеемся, что будет.

– Мы достаточно финансово устойчивая компания, имеем многолетние отношения с разными международными и российскими финансовыми институтами. Не думаю, что у нас возникнут проблемы с финансированием этого строительства.

– Такие проекты не специализация JOGMEC. Их специализация – геологоразведка. Мы сотрудничаем в тех областях, где у них есть компетенции.

– У нас много проектов. Одно из наиболее важных направлений – это проекты по увеличению коэффициента извлечения нефти.

– У компании молодые месторождения, поэтому о коэффициенте говорить рано. Цели мы себе ставим достаточно амбициозные. Мы запустили первый в России сайклинг-процесс, увеличивший коэффициент извлечения газового конденсата. В ноябре на Ярактинском месторождении запускаем процесс извлечения нефти с помощью водогазового воздействия. Мы надеемся, что это даст нам увеличение коэффициента извлечения на 10%. Около двух лет занимались этим проектом, изучали его. Было много опытов как на керне, так и на симуляторах. Мы видим, что это работает. Следующий проект, на котором будет запущена эта технология, Ичединское месторождение, – совместный проект с JOGMEC. Сейчас много интересных проектов по увеличению коэффициента извлечения, которые в России не делались.

– Инвестиции в развитие ресурсной и производственной базы, включая геологоразведку и бурение, в 2017 и 2018 гг. составят в сумме около 100 млрд руб.

– Надо дождаться принятия закона. Конечно, мы оценивали влияние этого налога на проекты. Все месторождения стричь под одну гребенку нельзя: для каких-то это будет выгоднее, чем действующая система, для других наоборот. Мы считаем, что компании должны добровольно принимать решение о переходе к НДД. Но в целом для всей отрасли переход к налогообложению результата – это такой тектонический сдвиг.

– Конечно. Мы находим трудноизвлекаемую нефть. На одном из наших якутских месторождений есть тяжелая нефть. Изучаем разные подходы к ее добыче. Нефтяная отрасль очень эмпирическая.

– Мы – частная компания, показатели не раскрываем, но больших долгов у нас нет.

– Основной кредитор – ЕБРР.

– Давно уже не обращались. Я даже не помню, когда последний раз. Мне кажется, что рынок уже привык, что мы самостоятельные, самодостаточные и нацеленные на долгосрочную работу.

– Мы работаем сейчас, если что-то изменится в будущем, тогда и будем разбираться. Я считаю: мы сегодня эффективны и полезны и для региона, и для страны.

– Не буду комментировать: это наши внутренние отношения.

– Конечно, платим. Не буду раскрывать.

– У нас есть мысли и понимание по оценке, но комментировать не буду.

– А почему нет?

– ЕБРР нам очень сильно помог. Наверное, без него мы бы не прошли кризис 2008 г. Но у каждой компании свой путь: свой ЕБРР, свой JOGMEC. Почему нет? Будем рады, если кого-то наш пример вдохновит. Для нас таким примером является «Сургутнефтегаз». Чем более разнообразной будет наша отрасль, тем лучше.

– С 2007 г. действует соглашение о социально-экономическом сотрудничестве с правительством Иркутской области. Объемы социальных инвестиций растут, в этом году они превысят 100 млн руб. Финансируем большой перечень мероприятий, в основном в северных районах области. Один из самых важных проектов в этом году – приобретение для Ивано-Матренинской городской детской клинической больницы в Иркутске цифрового операционного комплекса нового поколения. Он первый в России, совершенно новый уровень. На нем уже работает блестящая команда иркутских детских хирургов – делают эндохирургические операции новорожденным. В свою очередь если мы обращаемся за помощью к руководству региона – нас слышат. И за поддержку мы очень благодарны.

– Мы смотрим, где есть возможности, и стараемся их использовать. Может, лет через пять появятся новые возможности, которых мы сейчас не замечаем.

– Мы с первого дня работали, соблюдая закон. Тут логика простая: если ты все делаешь по закону, прозрачно, то потом тебя невозможно будет шантажировать. Это, кстати, кредо Марины Седых и она научила нас всех поступать в соответствии с ним.

– Все мы знаем, что происходило в стране в 1990-х. Надо перевернуть страницу, преодолеть негативные последствия и сделать жизнь нормальной здесь, в нашем регионе. Я всегда говорю, что у нас настолько богатая страна, что нам просто стыдно быть нищими. Далеко не все от меня зависит на этом пути. Но то, что зависит, надо сделать.

– Рыбалка. Очень люблю Байкал.