Арас Агаларов: «Почему-то все забыли, что Блаттер сделал для мирового футбола»

– Пока ничего не происходит. Мы участвовали в конкурсе, не прошли – сказали, что у нас нет опыта. Но подрядчик СГК куплен Газпромбанком и фондом UCP. Росавтодор вернулся к идее рассмотреть нас в качестве подрядчиков – ведь в свое время мы давали лучшую цену. Мы в мае сдали документы в Росавтодор. Они перенаправили их в ФАС. Теперь ждем ответа.

После того как Crocus Group Араса Агаларова подписала контракт на строительство двух проблемных футбольных стадионов к чемпионату мира 2018 г., задействованные в подготовке чиновники, кажется, вздохнули с облегчением. «Агаларов на острове в Японском море меньше чем за три года построил университет, а тут, в городе, за два года точно не подведет», – сказал один из высокопоставленных чиновников. Стройка на острове Русский – к саммиту АТЭС – принесла Crocus Group миллиардные убытки. Как движутся стройки и почему, несмотря на риски, его компания не отказывается от новых госзаказов, в интервью «Ведомостям» рассказал Арас Агаларов.

– Шикарно. В Ростове мы опережаем сроки. Министерство спорта подписало с нами контракт на строительство стадиона в конце прошлого года, мы вышли на площадку уже в середине января. Сейчас выполнено порядка 35% бетонных работ, в этом году закончим бетонную часть и приступим к монтажу кровли, а в следующем – к отделке.

– Контракт на проектирование подписан только в середине февраля. Мы успели сделать проект, согласовать с заказчиком и сдать на экспертизу. Если все будет благополучно, полагаем, что в августе удастся подписать контракт и выйти на стройку.

– Вариант «не успеть» не рассматривается. С учетом того, что времени остается совсем мало, в Калининграде применим другие технологии. Будем собирать стадион из уже готовых металлических конструкций заводского изготовления по принципу Lego. Из-за дефицита времени будем забивать сваи, делать основание для фундамента, как в Ростове, и одновременно на стройплощадке собирать готовые части стадиона по мере того, как они будут изготавливаться на заводе.

– Нас поздно подтянули к проекту.

– Нас это не пугает. Перед саммитом АТЭС эксперты тоже сомневались, мы ведь также начали готовиться за три года. Причем если здесь материк, то во Владивостоке стройка шла на острове, где не было ни причала, ни дорог, чтобы подъехать к стройке, ни инженерии, ни воды, ни тепла. Но мы построили 1 млн кв. м с полной инфраструктурой.

– Мы потеряли около 3,5 млрд руб.

– При строительстве Дальневосточного федерального университета мы пошли на это добровольно: в проекте не было благоустройства, не было причала, набережной, не было кондиционирования. Мы понимали, что в таких условиях проводить саммит нельзя. Наша ошибка заключалась в том, что мы не смогли предъявить все эти работы как дополнительные, поскольку была твердая договорная цена.

– Здесь каждый свой шаг мы собираемся согласовывать с заказчиком и ничего не делать сверх того, что предусмотрено проектом.

– 17,5 млрд руб.

– Если экспертиза не подтвердит эту стоимость, за меньшие деньги построить мы не сможем, поэтому откажемся.

– Обычно урезают. У них есть маневр для пересмотра цен: базовые цены прошлых лет, перемноженные на коэффициенты (на каждый вид работ Минстрой ежегодно устанавливает свой коэффициент). Я все время предлагаю: давайте возьмем текущие цены – они же понятны.

– Значительно. Например, сваи в Ростове мы купили дороже, чем заложено в смете. Во всех стадионах импортное оборудование, а оно подорожало практически вдвое. Поэтому я этот вопрос поднял, и правительство нас поддержало – оптимизировать проект, но с учетом требований FIFA, чтобы мы могли уложиться в те деньги, которые предусмотрены в бюджете.

– Например, там была огромная стилобатная часть, которая выходила за рамки стадиона. Мы ее уменьшили. Вес кровли должен был составить 11 000 т, мы ее облегчили до 30%. Количество лифтов уменьшили с 45 до 25. Ни на одном стадионе нет 45 лифтов! Такое количество было заложено в предыдущем проекте, который мы получили.

– На стадионе люди лифтами не пользуются: они нужны для обеспечения жизнедеятельности, например для вывоза мусора, отдельный лифт к фудкорту, в VIP-зону и т. д. Мы привели количество лифтов в соответствие с международными требованиями.

– Мы ведь страна сложностей – нам нужно самим их создавать, чтобы потом доблестно преодолевать. У нас есть поручение правительства оптимизировать проект, чтобы уложиться в выделенные деньги. Теперь Ростехнадзор предъявляет нам претензии, что мы строим не по проекту. Хотя те работы, которые проведены, соответствуют проекту, прошедшему Главгосэкспертизу, на 95%. Понимая уровень предстоящих мероприятий, мы взяли на научно-техническое сопровождение НИИОСП им. Н. М. Герсеванова и ЦНИИСК им. В. А. Кучеренко. Один занимается железобетонными фундаментами, другой – металлом. Это головные институты страны, которые разрабатывают ГОСТы, СНИПы и т. д. То есть все, что мы делаем на стройке, – стопроцентно надежно и легитимно. Но это Ростехнадзор не успокаивает, и сейчас он с нами судится. А суд примет решение либо об остановке стройки на три месяца, либо о штрафе на 100 000 руб.

– В этом я сильно сомневаюсь. Я думаю, суд примет наши объяснения и останавливать строительство мы не будем. Мы все это проходили во Владивостоке, я уже привык.

– А как он может реагировать? Он подчиняется закону. Закон говорит, что все должно строиться по проекту.

– Стадионы были распределены без конкурса – решением правительства. Когда такие ответственные стройки, конкурсы рискованны. Может прийти компания, которая наобещает все построить в короткие сроки, но в итоге не сможет выполнить обещание. Ну будете вы ее штрафовать, и что? Вам ведь нужен объект. Поэтому обычно выбирают организации, которые уже имеют определенную репутацию и гарантированно построят. Видимо, мы входим в число таких организаций. Есть вещи, от которых нельзя отказываться.

– Слава богу! Сочи совпал по сроку с Владивостоком.

– Да.

– А мы не просим ничего. Я согласился и ни о чем не жалею. Я построил красивый университет и доволен этим.

– Видимо, да (смеется).

– Нет, при нас это не обсуждалось – мы ведь работаем в качестве прорабов. Хотя, если поразмышлять на эту тему... Когда Блаттер пришел в FIFA, это была убыточная организация. За 17 лет он сделал ее прибыльной. В состав FIFA входит больше участников, чем количество стран – членов ООН. За один период чемпионата они зарабатывают около $4 млрд. А тут взяли и такого человека растерли в пыль. Почему-то все забыли, что Блаттер сделал для мирового футбола.

– Конечно. FIFA до настоящего момента была независимой организацией. Сейчас, видимо, какие-то международные круги хотят иметь на нее влияние.

– Я думаю так: замораживать текущие стройки нельзя – обычно консервация стоит дороже, чем завершение стройки. Потом, уже потрачены огромные деньги, закуплены материалы. Куда их девать? Никуда. Поэтому начатые стадионы нужно завершать. В любом случае будет решение правительства. Не будем загадывать – жизнь покажет! Если брать «Крокус», например, все начатые до кризиса стройки мы решили завершить. Несмотря на то что офисы и торговые площади не очень сегодня востребованы.

– Конечно. Кстати, оба «Вегаса» открыты в год кризиса. Тем не менее оба работают, и, считаю, работают успешно.

– Сейчас скажу вещи, которые многим не понравятся. Как в анекдоте про попугая. Помните, попугай хамил хозяину, а тот ему: «Если еще раз скажешь, выдерну перья!» В очередной раз попугай что-то хочет сказать и начинает сам себе выдергивать перья, но продолжает говорить. Никто мне не cможет объяснить, зачем нужна высокая ключевая ставка, которая много лет существует в Российской Федерации. Раньше говорили, что она мобилизует ресурсы населения: население понесет деньги в банки, а банки будут финансировать промышленность. Но этого в полном объеме не произошло. Потом говорили, что высокая ключевая ставка будет тормозить инфляцию, этого тоже не произошло. Единственное, что происходит, – это то, что высокая ключевая ставка тормозит экономическое развитие страны. Поэтому если бы кредиты были более доступными, то экономическая активность в стране была бы значительно выше. Я считаю, что лучше, если экономика будет развиваться, и пусть будет инфляция. Она ведь все равно есть, а экономика стагнирует.

– Нет, там полностью госфинансирование.

– У нас задолженность перед Сбербанком более $1 млрд – в валюте. Но мы, слава богу, справляемся и даже строим новые объекты за счет собственной прибыли.

– Это кредиты еще с 2000 г., но у нас примерно 1,4 млн кв. м, которыми мы оперируем. У нас пять «Твоих домов», два «Вегаса», третий мы строим. Выставочный центр «Крокус экспо», торговый центр «Крокус сити молл», концертный зал «Крокус сити холл», загородное поместье Agalarov Estate, бутики Crocus Fashion, 23 ресторана. Начали строить первую башню жилищно-делового комплекса в «Крокус сити», океанариум, еще один концертный зал – Vegas City Hall.

– Очень маленький.

– Конечно. Цифр не назову, этим сын занимается.

– В рублевом исчислении увеличилась, в долларовом – упала, но большого снижения [в этом году] не будет. Процентов 20. Выручка за 2014 г. составила $1,2 млрд. Вся прибыль реинвестируется в новые проекты. Платим большие налоги в бюджет – 3,5 млрд руб., из них половина – в бюджет Московской области.

– Мы дали гарантию, что построим по старой.

– Мы справимся.

– Нет, зачем? На дороге мы как раз попытаемся заработать. Во Владивостоке, например, мы использовали свою технику, свои асфальтовые заводы, своих специалистов. На некоторой сложной технике работали американцы, имеющие большой опыт работы на подобных машинах при строительстве дорог. Это дает совершенно другую производительность. У трактора три скорости передачи – он может ехать со скоростью 5 км/ч, 40 км/ч. Представьте, что эта махина 50-тонная носится со скоростью 30 км/ч, таская десятки тысяч тонн грунта.

– Почему непрофильный? Я построил 50 км дорог на всех своих объектах, включая Владивосток. Есть много технологий, которые позволяют экономить. Допустим, песок. Его можно купить на рынке, а можно добывать. Так как нужны сотни тысяч кубов, то можете экономить значительные деньги: купить на карьере, возить на своей технике, не пользоваться субподрядными организациями, покупать технику в лизинг и т. д. Субподрядчики не смогут работать по тем ценам, которые есть. Но нужно иметь штат сметчиков, контролеров и т. д. В советское время это называлось «хозспособом». Например, у нас осталось 350 единиц тяжелой техники, сегодня они разбросаны по нашим объектам.

– Конечно, есть. У нас свое архитектурное бюро, где работают 60 архитекторов, управление по строительству (161 человек), свои сметный, транспортный отделы (664 человека), отдел технического надзора, служба главного инженера (970 человек), 3500 непосредственно самих строителей – у нас все как в большом строительном тресте. У нас много субподрядчиков. Есть люди, которые работают с нами больше 20 лет. По свистку мы можем собрать огромное количество так называемых субподрядных организаций, и мы знаем, кто на что способен. Это самостоятельные юридические компании, они не входят в состав «Крокуса». Таким образом, нам не нужно искать кого-то на стороне.

– Мы для них – крупнейшие заказчики, поэтому нет смысла отказываться.

– А в нашей жизни все строится на отношениях.

– Нет.

– Если возьмусь за ЦКАД, другим пока заниматься не буду. Как правило, я концентрируюсь на одной работе.

– Неправда.

– Нет. У нас не было большого количества проектов. Мы гигантоманией не страдаем.

– Есть определенное падение рынка, но за счет того, что ряд контрактов в валюте, выручка в рублевом исчислении сохранилась.

– Все зависит от экономической ситуации в стране. Если она сохранится, построим одну башню. Если была бы лучше, построили бы две гостиницы и офисный центр.

– Я бы с радостью так отдал! Мы построили станцию, потратили $30 млн, а теперь нам еще приходится тратиться на ремонт. Четыре года станция работает в обычном режиме, но одновременно с этим метрополитен только сейчас собирается принять ее в эксплуатацию.

– Мы сконцентрированы на наших объектах в области. Так уж исторически сложилось.

– На самом деле он завершен. Это огромный проект на 320 га. В общей сложности 120 га выделено на инфраструктуру: гольф-поле, гольф-клуб, гостиница, спа-центр, спортивный центр, три ресторана, бассейны, 15 водоемов и небольшой зоопарк. Еще 50 га застроено виллами. По сути, в Agalarov Estate есть все для красивой жизни. В резерве остается около 150 га, если появляется новый покупатель, мы продаем ему участок. И он может строить дом, согласованный с нами, либо мы ему строим.

– Да, и [сын] Эмин тоже.

– Да, конечно. Мы этот принцип начали применять в «Агаларов хаусе» на Большой Грузинской в 1997 г., а теперь и у нас в поселке.

– Квартиры строят очень много компаний, а уникальный элитный поселок в стране один.

– ЦКАД – это не область для конкуренции. Потому что ЦКАД появилась бы в любом случае – есть я или нет. А вот не было бы меня, не было бы ни «Крокуса», ни Agalarov Estate. Конечно, при этом не думаешь о конкуренции.

– В его подчинении находятся торгово-развлекательные комплексы Vegas («Vegas Каширское шоссе», 480 000 кв. м; «Vegas Крокус сити», 285 000 кв. м; открытие третьего проекта, «Vegas Кунцево», запланировано на 2017 г.), все 23 ресторана Restaurants by Crocus Group, торговый комплекс «Крокус сити молл»; ритейл-направление Crocus Fashion, концертный зал «Крокус сити холл»; концертный зал Vegas City Hall (открытие запланировано на 2016 г.); проект Sea Breeze Resort (Азербайджан, Нардаран).

– Он генерирует деньги – аренда стоит 1,5 млн руб. в день. Концертный зал в Кремле стоит примерно столько же, мест там поменьше – 4800 [в «Крокус сити холле» – 6200]. Зал достаточно плотно занят в течение года.

– Здесь, конечно, наше большое преимущество, так как бизнес не на арендованных площадях.

– Тогда мне нечего будет делать, надо будет идти на пенсию (смеется). Для меня стройка легче. Заниматься концептуальным наполнением молла и подбором арендаторов для меня намного сложнее.

– За три года слетал во Владивосток больше 60 раз. Иногда полеты были одним днем. У нас был самолет «Гольфстрим 450», когда началась стройка, он до Владивостока не долетал. Пришлось менять его на «Гольфстрим 550».

– В России у него все удалось, я считаю. В последнее время он получает награды ведущих музыкальных премий России. Сейчас он активизировал эстрадную деятельность за рубежом.

– Не встанет, он идет параллельно по двум направлениям.

– Мне очень жаль, что так случилось. Они оба очень добрые, позитивные люди. Видимо, что-то не сложилось. У них сохранились очень хорошие отношения, вместе воспитывают детей.

– Дочь закончила университет в США, получила специальность дизайнера модной одежды. Она очень ответственная. Работала в люксовом ритейлере Neiman Marcus, в Chanel. Если мама заходила к ней на работу, то говорила: «Или что-то покупай, или не отвлекай меня, я на работе». Сейчас она пытается начать свой бизнес, создает коллекцию недорогих молодежных ювелирных изделий. Планирует выпускать небольшими сериями по 50–100 штук. Я ей предложил – давай сделаем каждого изделия по 1000 штук, и я все у тебя выкуплю. Но у меня дети самостоятельные, не приемлют моего вмешательства.

– Ну что делать. К сожалению, мы иногда совершаем ошибки. С другой стороны, это ее выбор и, возможно, ей лучше жить там. Она живет в Нью-Йорке и говорит, что «у вас темно» (смеется).

– Я живой человек и, конечно, как и все люди, иногда совершаю ошибки. Не жалею о случившемся, ведь все равно уже ничего не исправишь.

– Нет. Не предлагают, видимо, все уже знают, что мы не продаем. Наша стратегия – иметь активы в управлении.

– Очень (смеется).