Экс-владельцы «Арианта» не смогли оспорить национализацию в Конституционном суде

Конституционный суд отказался принять к рассмотрению новую жалобу на игнорирование исковой давности по гражданским искам. На этот раз в КС обратилась «Группа компаний Ариант» – один из крупнейших производителей винодельческой продукции в России. В марте 2024 г. надзорное ведомство увеличило с 25,83 млрд до 105 млрд руб. сумму по иску о взыскании неосновательного обогащения с экс-владельцев промышленной группы «Челябинского электрометаллургического комбината» (ЧЭМК), а также включила в число соответчиков по нему владельцев «Арианта».

Претензии Генпрокуратуры были связаны с тем, что три крупных металлургических завода (ЧЭМК, «Серовский завод ферросплавов» и «Кузнецкие ферросплавы») в 1990-х гг. были незаконно приватизированы и фактически должны были остаться собственностью государства. Суды согласились, что все дивиденды, полученные их владельцами за годы управления (с 2015 по 2023 г.), являются неосновательным обогащением за счет РФ. При этом 100% долей в винодельческих и агрохозяйствах «Арианта», по версии следствия, были куплены на эти самые выплаты. Активы компании были обращены в доход государства.

Экс-владельцы «Арианта» в своей жалобе в КС оспаривали сложившееся толкование ряда статей Гражданского кодекса (ГК), которое, как считают заявители, привело к трем фундаментальным нарушениям. Во-первых, это произвольное использование категории «публичный интерес». Компания утверждала, что прокурор изначально заявил гражданский иск о взыскании неосновательного обогащения в пользу России как собственника, то есть в рамках частноправового спора. Но суды, отказывая в применении срока исковой давности, переквалифицировали требования как защиту публичного порядка и конституционно значимых ценностей. По мнению заявителя, это создало правовую неопределенность. Понятие публичного интереса в контексте дела законодательно не определено, что позволяет произвольно отказывать в применении процессуальных гарантий, присущих обычному гражданскому иску, в частности, срока давности, говорится в жалобе.

Во-вторых, речь идет о фактической отмене исковой давности, перекладывающей риски государственного бездействия на частных лиц, сообщили заявители. Бывшие бенефициары настаивали, что деятельность ГК по владению активами и их реструктуризации на протяжении многих лет (с 1990-х по 2023 гг.) носила открытый и легальный характер, была известна государственным органам, которые принимали налоги и регистрировали сделки. Они утверждали, что ссылка судов на позицию КС о неприменении давности к коррупционным и подобным делам неправомерна, поскольку в их случае не было доказано, что заявитель скрывал свою деятельность или препятствовал контролю. В-третьих, заявители расценивают взыскание как конфискацию под видом гражданского иска.

Заявитель пояснил, что норма ст. 1107 ГК о взыскании доходов от неосновательного обогащения имеет компенсационную и денежную природу. Но суды, по словам экс-владельцев, пошли дальше и взыскали с компании в пользу государства не денежный эквивалент, а 100% долей в нескольких сельскохозяйственных и винодельческих предприятиях. Это, согласно жалобе, превратило гражданско-правовой механизм в инструмент принудительного прекращения права собственности.

КС разъяснил, что оспариваемые нормы ГК об исковой давности и о неосновательном обогащении не были тем основанием, по которому суды отказались применять срок давности в деле «Арианта». Арбитраж, как отметил КС, сослался прежде всего на ст. 10 ГК (злоупотребление правом) и объяснил, что формальное применение сроков давности легализовало бы незаконно приобретенное имущество. Вторая часть позиции касается материального аспекта взыскания.

КС напомнил, что статьи 1102 и 1107 ГК о возврате неосновательного обогащения и доходов от него – не раз признавались им конституционными и направленными на восстановление имущественного баланса. Эти нормы, в системном контексте, не нарушают прав «Арианта», даже если взыскание осуществляется в пользу государства. При этом установление фактов, оценка доказательств и проверка правильности применения давности – это компетенция обычных судов, а не Конституционного, который не пересматривает по существу выводы арбитража.

Ключевой аргумент прокуратуры – категория публичного интереса. Она понимается как широкое дозволение уполномоченными органами власти предъявлять исковые требования в защиту публичного интереса, который в каждом деле формулируется по-своему, рассуждает руководитель Центра конституционного правосудия Иван Брикульский (один из авторов жалобы). По его мнению, такой подход искажает правило о возможности ограничения конституционных прав. «Допуская возможность восприятия публичного интереса как каучуковую конструкцию – мы создаем ситуацию при которой любые – слабо-обоснованные гражданские требования государства приобретают публично-правовой характер и подлежат удовлетворению в безусловном порядке», – сказал он.

Обращенные в доход РФ предприятия не находились в собственности государства и были созданы уже в результате сложной имущественной цепочки, говорит Брикульский. Истребовав целые предприятия, по словам эксперта, государство «явно вышло за пределы исключительно восстановления имущественного положения» и, скорее, «обогатилось само», получив возможность извлекать прибыль из этих компаний. Он напоминает, что в законе предусмотрена специальная процедура прекращения права собственности; но, обойдя ее, прокуратура по своему усмотрению избрала не применимый в данном случае способ защиты – кондикционный иск – произвольно расширив его содержание.

Конституционный суд вновь провел жесткое разграничение между частным и публичным интересом, соглашается адвокат юридической фирмы «ЮСТ» Александр Сорокопуд. По его оценке, КС исходит из того, что институт исковой давности относится к сфере частного права и потому не подлежит применению в правоотношениях, где доминирует публичный интерес. Но он подчеркивает: несмотря на участие государства, спор все равно остается гражданско-правовым, а потому подобная логика КС выглядит не бесспорной. 

Суд сознательно избегает повторения своей прежней аргументации, подмечает управляющий партнер адвокатского бюро «Юг» Юрий Пустовит. Он напоминает, что КС уже высказывался о природе исковой давности по требованиям прокуратуры, поэтому не увидел необходимости рассматривать аналогичный довод вновь. В итоговом определении, по его словам, КС лишь подтвердил ранее сформированные подходы. 

По словам партнера Verba Legal Дмитрия Мальбина, подобная практика действительно встречается, но вызывает серьезные сомнения, так как право ответчика ссылаться на пропуск давности прямо закреплено законом, и оценивать это как злоупотребление выглядит неправомерным. Мальбин замечает, что КС не давал собственной оценки ни спорным нормам, ни тому, насколько корректно суды применили ст. 10 ГК.

В подготовке материала принимал участие Георгий Недогибченко