Германия и Катар не могут договориться о поставках сжиженного газа

ФРГ и Катар пока не согласовали основные условия поставок сжиженного природного газа (СПГ), сообщило 9 мая Reuters со ссылкой на источники. По их данным, стороны не могут, в частности, договориться о сроках будущих контрактов. Берлин стремится к 2040 г. снизить выбросы углекислого газа на 88%, а контракт сроком на 20 лет, на котором настаивает Катар, станет помехой в достижении этой цели. Доха также требует определения конечного пункта назначения поставок, что не позволило бы Германии перенаправлять газ в другие регионы Европы, однако ЕС выступает против этого. Еще одним условием Катара является нефтяная привязка цен на СПГ, что также не устраивает ФРГ.

Агентство отмечает, что в переговорах с Катаром Германия конкурирует с другими странами – покупателями СПГ. По словам источника Reuters, поставки СПГ из Катара в Германию в ближайшее время «не ожидаются». Переговоры должны возобновиться в течение мая.

По данным Международного энергетического агентства (МЭА), в 2021 г. в ЕС было импортировано в общей сложности около 350 млрд куб. м газа. Из них около 155 млрд куб. м приходилось на Россию (140 млрд куб. м поступало по трубопроводу от «Газпрома» и 15 млрд куб. м – как СПГ). Потребление газа в Германии в 2021 г., по данным Немецкой ассоциации энергетики и водоснабжения (BDEW), составило примерно 100 млрд куб. м.

Еще до начала специальной военной операции (СВО) на Украине МЭА предложило ЕС план снижения зависимости от поставок из России как минимум на 50 млрд куб. м газа в год. План предусматривал и диверсификацию импорта. 3 мая Bloomberg со ссылкой на проект документа ЕС сообщало, что Европа активизирует сотрудничество со странами Африки (прежде всего с Нигерией, Сенегалом и Анголой) для замещения поставок газа из России. А в конце марта США и ЕС заключили соглашение на поставку в Европу до конца 2022 г. не менее 15 млрд куб. м.

Согласно отчету Международной группы импортеров СПГ (GIIGNL), подавляющее большинство поставок СПГ в мире идет по долгосрочным контрактам. В 2021 г. на спот и краткосрочные контракты приходилось 36,6% от глобального рынка СПГ. В коронакризисном 2020 году эта доля доходила до 40%, а в 2019 г. составляла лишь 34%. По итогам 2021 г. мировой объем экспорта СПГ вырос на 4,5% до 372,3 млн т (около 513,7 млрд куб. м, по расчетам «Ведомостей»). Около 73% от всех поставок приходилось на Азию. Россия в прошлом году экспортировала 29,6 млн т СПГ, заняв 4-е место после Австралии (78,5 млн т), Катара (77 млн т) и США (67 млн т).

При этом условия, которые выдвигает Берлину Катар, в целом сильно напоминают параметры традиционных экспортных контрактов «Газпрома». Речь идет как о долгосрочности договоров (российская сторона всегда связывала это с необходимостью гарантировать инвестиции в добычу и транспортировку газа), так и о нефтяной привязке цены. В контрактах «Газпрома» исторически – еще с 1970-х гг. – цены определялись по формуле с учетом цен на газойль и мазут.

Лишь в 2010-х гг. контракты «Газпрома» стали корректироваться с учетом спотовых котировок на газ на европейских торговых площадках. На такой схеме как на более рыночной настаивал ЕС, а для потребителей газа она даже была выгоднее в силу невысокого уровня цен на споте. Кроме того, ЕС для гибкости ввел нормы о свободной перепродаже газа потребителями, разрешил своповые сделки, что либерализовало рынок и сделало его менее зависимым от параметров долгосрочных контрактов.

В последние 1,5 года в Европе стали рекордно расти спотовые цены, но на фоне сложной геополитической ситуации и заявлений Брюсселя о необходимости регулирования газового рынка ЕС (в Европе сейчас обсуждают даже введение потолка цен на газ. – «Ведомости») привязка долгосрочных контрактов к нефти выглядит более надежной, полагает директор по исследованиям Vygon Consulting Мария Белова. Эксперт отметила, что предпосылок к снижению цен на нефть сейчас нет, в частности, из-за реакции трейдеров на СВО и возможного ухода России с европейского рынка.

По данным биржи ICE, 10 мая июльский (ближайший) фьючерс Brent стоил около $103 за баррель. Сейчас в ЕС на споте газ торгуется с премией по отношению к азиатскому рынку. По данным ICE, агентства Platts и расчетов «Ведомостей», на 9 мая европейская премия составляла около $200 на 1000 куб. м. 10 мая на голландском хабе TTF газ с поставкой в июне стоил около $1040 за 1000 куб. м.

По мнению заместителя гендиректора Фонда национальной энергетической безопасности Алексея Гривача, попытки Германии и ЕС уйти от долгосрочных контрактов и привязать ценообразование к споту стали одной из причин волатильности цен на газ в последние два года, когда газ то падал в цене ниже $50 за 1000 куб. м, то рос выше $4000. «Такие колебания цен ответственным поставщикам не нужны, поэтому Катар и предлагает традиционную формулу с привязкой к нефти», – подчеркнул он.

Белова согласна, что подавляющее большинство экспортеров СПГ работает по долгосрочным контрактам. По ее оценке, в 2021 г. на спотовом рынке де-факто могло продаваться даже менее 36% от мирового объема СПГ. «Зачастую при формировании крупных СПГ-проектов банки даже отказываются предоставлять инвестиции без заключенных долгосрочных контрактов», – добавила она. Директор группы корпоративных рейтингов АКРА Василий Танурков добавил, что опора на долгосрочные контракты связана с очень высокой капиталоемкостью СПГ-проектов и длительными сроками их окупаемости, поэтому позиция Катара вполне объяснима.

Мировой рынок нефти в силу своего масштаба гораздо менее подвержен манипуляциям по сравнению с газовым, поэтому для долгосрочных контрактов привязка к ценам на нефть выглядит целесообразнее, чем к споту, отмечает Танурков.

Но требование Катара запретить дальнейшую перепродажу газа в другие страны не согласуется с нормами Третьего энергопакета ЕС, поскольку он формирует открытый рынок внутри союза, а возможность перенаправлять газ является ключевой с точки зрения энергобезопасности, обратил внимание управляющий партнер компании Enterprise Legal Solutions Юрий Федюкин. По его мнению, если Катар не пересмотрит это требование, то подписание контракта маловероятно. «Германия может инициировать внесение поправок в законодательство [ЕС], но вряд ли они будут приняты, особенно на фоне серьезного кризиса на энергорынке Европы», – заключил он.