Пятилетка контрсанкций: производство продуктов питания выросло, цены – тоже

6 августа 2014 г. президент России Владимир Путин подписал указ о запрете или ограничении ввоза сельхозпродукции, сырья и продовольствия из государств, которые ввели экономические санкции против российских резидентов. На следующий же день правительство определило страны и виды продовольствия, которые должны попасть под этот запрет: под эмбарго попали мясо, рыба, моллюски, молоко и молочная продукция, овощи, фрукты и т. д. из Евросоюза, США, Канады, Австралии и Норвегии. Контрсанкции вводились на год. Но эмбарго каждый год продлевается – в июне Путин в очередной раз продлил его до 31 декабря 2020 г.

В 2015 г. премьер-министр Дмитрий Медведев расширил перечень стран, добавив к ним Албанию, Черногорию, Исландию, Лихтенштейн и Украину.

Изначально контрсанкции подавались не только как мера воздействия на оппонентов, но и как шанс для российских производителей. Они должны были занять освободившееся на рынке место. Примерно так все и происходит. «Если раньше мы говорили, что вынуждены импортировать часть продукции, которую мы потребляем внутри страны, то сейчас ситуация поменялась, – хвалился в июле министр сельского хозяйства Дмитрий Патрушев. – Мы выстраиваем экспортоориентированное сельское хозяйство». По его словам, за время действия продовольственного эмбарго российский АПК показал «очень серьезные результаты»: показатели доктрины продовольственной безопасности были достигнуты почти по всем продуктам. Доктрина продовольственной безопасности, о которой говорит Патрушев, была утверждена в 2010 г. на 10 лет – тогда об эмбарго не было и речи. Срок ее действия подходит к концу, и по большинству продуктов питания Россия действительно достигла пороговых показателей самообеспеченности. Но эти успехи объясняются не только санкциями. Например, последние годы Россия остается крупнейшим поставщиком пшеницы на мировом рынке, хотя никаких запретов на нее не было. Санкции никак не повлияли на производство птицы и говядины, зато дали фору производителям фруктов, овощей и сыров и помогли свиноводам. При этом эмбарго уже не является условием выживания агропрома. Большая часть производителей легко переживет их отмену. Зато потребители проиграли: конкуренция снизилась, а цены на продукты росли гораздо быстрее инфляции.

Доктрина и свинина

Мясные продукты попали под запрет, и Россия достигла 87,1%-ной самообеспеченности по ним уже в 2015 г., а в 2018 г. нарастила ее до 92,8%. Больше всех от введения контрсанкций выиграли свиноводы. Под эмбарго попала мясная продукция из трех крупнейших мировых экспортеров свинины – Евросоюза, США и Канады. Из крупных поставщиков осталась только Бразилия, напоминает аналитик «ВТБ капитала» Николай Ковалев. Это стало сигналом, что рынок временно защищен и можно расширять производство, считает он. В результате общее производство свинины с 2013 г. выросло на треть до 3,7 млн т в убойном весе в 2018 г., а промышленное – на 60%.

По мнению Ковалева, помогла и девальвация – при текущем курсе рубля российские свиноводы имеют наименьшую среди других стран себестоимость в валюте – это увеличивает ее конкурентоспособность. Руководитель Национальной мясной ассоциации Сергей Юшин согласен: рубль ослаб, а импорт стал вдвое дороже при неизменных валютных ценах, рублевая составляющая себестоимости (большая часть кормов, зарплата, электроэнергия, налоги и др.) в долларовом выражении стала меньше.

Но на производство мяса птицы, в первую очередь курицы, и говядины эмбарго не оказало такого влияния. По данным Росстата, импорт и того и другого сократился вдвое до 222 800 и 346 800 т соответственно. При этом производство мяса птицы выросло на 30%. Но не за счет эмбарго, а потому что потребители переходили на курицу с более дорогих видов мяса – прежде всего с говядины, говорит Ковалев. Производство же говядины осталось практически неизменным – это дорогое мясо, а такие проекты не так интересны инвесторам из-за длительных сроков окупаемости, которые превышают 10 лет, указывает он.

Рост самообеспеченности по мясным продуктам связан с санкциями не так сильно, как принято считать, полагает Юшин: импортозамещение наблюдалось последние 15 лет. Меры для обеспечения страны собственной продукцией государство принимало еще с начала 2000-х гг.: сначала – вводя тарифные квоты, позже – выдавая субсидии по нацпроекту (сейчас госпрограмма) «Развитие агропромышленного комплекса». В результате масштабные проекты в животноводстве начали «Русагро» Вадима Мошковича, «Мираторг» братьев Виктора и Александра Линников, «Черкизово» семьи ее гендиректора Сергея Михайлова и десятки других инвесторов. Государство поддерживало компании, которые были готовы инвестировать в производство мяса, – главным образом через субсидирование процентных ставок по кредитам, а не через изоляцию рынка, согласен главный аналитик «Черкизово» Андрей Дальнов. Да и поставки мяса из латиноамериканских стран, которые являются ведущими мировыми экспортерами, продовольственное эмбарго не затронуло, добавляет он. Динамика курса рубля гораздо больше влияет на рынок, чем контрсанкции: дешевеющий рубль заставляет мясопереработчиков активнее переключаться на отечественное сырье и наоборот – его рост стимулирует покупки мяса за рубежом, считает Дальнов. Курс валюты влияет и на себестоимость производства мяса: многие компоненты – соевый шрот, ветеринарные препараты, витамины, премиксы – импортные, добавляет он.

Никто в России не начинал новые проекты в мясной отрасли только из-за контрсанкций, ведь их вводили всего лишь на год, резюмирует Юшин. Кроме того, поставки свинины из Европы прекратились за полгода до введения эмбарго из-за африканской чумы свиней, из США импорт и так был минимальным – из-за использования запрещенных в России кормовых добавок, напоминает он.

100 млрд руб. в теплицы

Антисанкции дали фору производителям фруктов, овощей и сыров, потому что львиная доля этой продукции поставлялась из стран, попавших под эмбарго, считает директор аналитической компании «Совэкон» Андрей Сизов и подтверждают представители профильных отраслевых организаций. Из-за большой доли импорта быстро заместить попавшие под контрсанкции продукты не удалось. Вот почему был дефицит, существенно выросли и цены. Поэтому государство усилило господдержку овощеводов и садоводов – появилась компенсация затрат на строительство теплиц, выделено больше субсидий на закладку и уход за многолетними насаждениями, напоминает президент Национального плодоовощного союза Анатолий Куценко.

Государство за прошедшие пять лет значительно увеличило господдержку сельского хозяйства – финансирование госпрограммы «Развитие АПК» в 2019 г. составит 307,9 млрд руб., что в 1,5 раза больше, чем в 2013 г., говорится в опубликованном 5 августа сообщении Минсельхоза. На фоне общего роста аграрного производства растет и рентабельность компаний: по итогам 2018 г. с учетом субсидий она достигла 12,5% в сравнении с 7,3% в 2013 г.

Начиная с 2015 г. инвесторы вложили 100 млрд руб. в строительство 1000 га новых теплиц и более 85 млрд руб. в закладку новых садов, говорит Куценко. В итоге производство тепличных овощей (огурцы и помидоры) в 2018 г. по сравнению с 2014 г. выросло почти на 80% до 1,1 млн т, доля импортной продукции в потреблении сократилась с 60 до 38%, производство яблок выросло почти на 70% до 1,1 млн т.

После введения эмбарго появился дефицит фруктов и овощей, цены выросли, это поддержало уже действующие на тот момент инвестиционные проекты и позволило планировать новые, говорит директор по маркетингу крупнейшего в России производителя тепличных овощей – АПХ «Эко-культура» Рустем Мустафин.

Однако подводить итоги в садоводстве пока преждевременно, ведь закладка садов – долгоиграющий проект, говорит руководитель дивизиона «Сады» агрохолдинга «АФГ Националь» Олег Рьянов: даже самые эффективные суперинтенсивные сады начинают приносить урожай в промышленных масштабах только на четвертый-пятый год. Пока на прилавках супермаркетов по-прежнему около 60% яблок – импортные, потому что товарного яблока (определенного веса и калибра) у российских производителей недостаточно, говорит Куценко. Введение продэмбарго привело к дефициту качественных товарных яблок, а господдержка помогла развитию отечественного производства, говорит Рьянов. Но, по его мнению, результаты политики импортозамещения будут заметны только через 5–10 лет.

Веселый молочник

Производителям молока и молочной продукции эмбарго тоже помогло. Многие российские компании заинтересовались производством готовой молочной продукции – питьевого молока, сыров, творога и др., говорит владелец крупнейшего в России производителя сырого молока «Эконива» Штефан Дюрр. За пять лет производство сыров и сырных продуктов выросло более чем в 1,5 раза, сухого молока и сливок – почти на 26,2%, сливочного масла – почти на 15%, а импорт в 2018 г. оказался рекордно низким за последние 15 лет, свидетельствуют данные «Союзмолока».

«Эконива» к 2025–2030 гг. намерена перерабатывать все свое молоко. Компания хочет выпускать масло, молоко, кисломолочную и другую продукцию, став ведущим вертикально-интегрированным производителем. Но «Эконива» делала бы это и без эмбарго, поскольку вертикальная интеграция позволяет не зависеть от изменения цен на сырое молоко и контрактов с переработчиками, говорит Дюрр.

Другие крупные холдинги тоже заинтересовались переработкой. Масштабный проект по производству сыров запустил Агрокомплекс им. Н. И. Ткачева (принадлежит семье экс-министра сельского хозяйства Александра Ткачева) – мощности позволяют перерабатывать до 500 т молока и более 400 т сыворотки в сутки. «Русагро» в прошлом году получила контроль над активами фирмы «Алев», владеющей молочным комбинатом в Ульяновской области и маслосырзаводом в Самарской области. Это крупный растущий рынок (потребление с 2014 г. выросло на 14% до 1 млн т), который пока не консолидирован, отмечала компания в годовом отчете. Агрохолдинг намерен расширить мощности и войти в тройку крупнейших производителей сыра.

Помимо крупных проектов появились и нишевые – по производству мягких сыров (камамбер, моцарелла, буррата и др.), сыров ручной работы и т. д., которые стали альтернативой традиционным европейским сырам, считает Сизов. Рост переработки молока создал дополнительный спрос и на сырое молоко, говорит Дюрр. В итоге производство товарного (пригодного для переработки) сырого молока тоже выросло – на 15,2% до 21,5 млн т, гласят данные «Союзмолока». Самообеспеченность молоком и продуктами из него за пять лет выросла на 8,1 п. п. до 84,2% в 2018 г., но пока не дотягивает до показателя доктрины в 90%. Впрочем, санкционный эффект для молочного рынка на этом исчерпан – европейский импорт заместили также поставки из Белоруссии, теперь оттуда идет 64% всего импортного сливочного масла, 83% сыров и почти 100% творога, указывает «Союзмолоко». Целевых показателей доктрины по молоку удастся достичь в течение ближайших 7–8 лет, уверен представитель Минсельхоза.

За все платит потребитель

А вот российский потребитель после введения эмбарго скорее проиграл: продукты в России резко подорожали, вспоминает директор Центра агропродовольственной политики ИПЭИ РАНХиГС Наталья Шагайда. Например, в отдельные периоды рост цен на свинину и птицу приближался к 1% в неделю, говорит она. По данным Росстата, продовольственная инфляция за 2014 г. разогналась до 15,4%, в 2015 г. – 14%. В дальнейшем цены уперлись в платежеспособный спрос и даже немного снизились, продолжает Шагайда. По данным Росстата, за пять лет питьевое молоко и говядина подорожали на треть, сыры – в 1,5 раза.

При этом доходы населения не росли. Поэтому выросла доля трат на продовольствие в расходах россиян за 2013–2017 гг.: у бедных – с 48,2 до 53,3%, у богатых – с 22 почти до 24%, свидетельствуют данные мониторинга состояния продовольственной безопасности РАНХиГС за 2014–2017 гг. Данных за 2018 г. еще нет.

Цены на большую часть продуктов выросли из-за девальвации, а не из-за контрсанкций, возражает партнер практики АПК «НЭО-центра» Инна Гольфанд. На рыбный рынок девальвация повлияла сильнее закрытия импорта, в итоге более чем на 50% сократился импорт атлантической сельди и сардины, креветки – более чем на треть, согласен президент Всероссийской ассоциации рыбохозяйственных предприятий, предпринимателей и экспортеров Герман Зверев. Это снижение удалось компенсировать поставками отечественной рыбы: удвоились поставки тихоокеанского лосося, добываемого на Дальнем Востоке, минтая – выросли более чем на треть. В рознице и ресторанах стало больше российской рыбы: McDonald’s, например, теперь закупает российское филе минтая, а не европейское, как раньше, говорит Зверев.

Эмбарго повлияло и на цену охлажденного лосося: относительно недорогого норвежского лосося пришлось частично заменить более дорогой продукцией Фарерских островов и Чили. Есть и российский лосось из Мурманской области, но его немного, говорит Гольфанд. В результате оптовые цены на лосося выросли более чем вдвое по сравнению с 2013 г. из-за роста курса, дефицита рыбы и увеличения логистического плеча. Теперь лосось в России дороже на 20%, чем в среднем на мировом рынке.

Кроме того, выросла доля фальсификата в молочной продукции, а также теневой импорт фруктов и ягод, перечисляет и другие последствия контрсанкций Гольфанд. Молочный фальсификат был всегда, но после введения продовольственного эмбарго он несколько вырос – с 18–19 до 21–22% в 2018 г., уточняет представитель Россельхознадзора Юлия Мелано.

Сразу после введения эмбарго многие запрещенные продукты пошли в Россию, в том числе через территорию Белоруссии, поскольку обе страны входят ЕАЭС. Были и другие схемы: плодоовощная продукция из Турции сначала шла в страны Евросоюза, а потом на территорию ЕАЭС, говорит Мелано. Схемы удается пресекать, и теневой оборот уже сократился на 60–80% в сравнении с 2014 г.

Если эмбарго отменят

Если эмбарго отменят, существенных изменений не произойдет, уверено большинство опрошенных «Ведомостями» экспертов. Плохо это скажется на тех направлениях, которые не смогли достаточно окрепнуть за годы действия ограничений, считает Гольфанд, – прежде всего на переработчиках молока: качество российских сыров хоть и выросло, однако сравниться по цене и вкусу с продукцией из Европы они пока не могут.

Заметят отмену эмбарго и производители яблок, использующие старые технологии, считает Куценко. А высокотехнологичные хозяйства устоят – их фрукты будут конкурентоспособны по качеству и цене. С овощами ситуация еще проще – они лучше и дешевле, импорт им не угрожает, уверен Куценко.

Мясная отрасль уже стала зрелой, производит отличную продукцию, а при слабом рубле импортировать все равно будет невыгодно, уверен Юшин. Ущерб могут нанести разве что масштабные поставки дешевого свиного шпика из Европы, а также некоторых субпродуктов. Но в таком случае для российских свиноводов упадет рентабельность убоя и разделки туши на отдельные части. Пострадают и птицеводы – в последние годы мясокомбинаты стали чаще использовать при производстве готовой продукции недорогое мясо птицы вместо европейского шпика, а при отмене запрета могут снова перейти на шпик.

Ассортимент на прилавках определенно станет лучше, но в прежнем масштабе импортная продукция на российские прилавки не вернется, уверен Сизов: стоит она теперь дороже, а потребитель стал беднее. Из-за роста конкуренции при отмене эмбарго производителям, возможно, придется снижать цены. А для потребителя это будет плюсом, считает Шагайда.