В каких скандалах пострадала репутация крупнейшего независимого нефтетрейдера Vitol

Иэн Тейлор – один из богатейших бизнесменов Великобритании, председатель Королевского оперного театра «Ковент-Гарден», известный меценат и щедрый донор правящей консервативной партии. Он водит компанию с министрами действующего кабинета, хвалится сказочной частной коллекцией произведений искусства и потратил сотни тысяч фунтов, пытаясь помешать Brexit и обретению Шотландией независимости. Его выбор заведения для ланча – типичный для представителя английского истеблишмента: 5-звездочный отель Goring неподалеку от Букингемского дворца.

Тем не менее язык не поворачивается назвать Тейлора «Мистер Традиции». Он управляет компанией, о которой вы, возможно, никогда не слышали: крупнейшим независимым нефтяным трейдером в мире Vitol. Он имел дело с самыми непривлекательными режимами – от Кубы Кастро до Ирака Саддама Хусейна, работал в Африке, Средней Азии, на Балканах. Если уж и считать его классическим английским джентльменом, то он походит на пирата елизаветинской эпохи, пусть даже без рыцарского звания, дарованного Дрейку, Гренвилю и Рэли, – это больной для него момент, но о нем позже.

Тейлор сидит за своим обычным дальним угловым столом – исхудавший, в темном костюме, белой рубашке и темно-синем галстуке. Он все еще оправляется от лучевой терапии по поводу рака горла, пережив уже два тяжелых хирургических вмешательства. Когда я шучу о богачах и шикарном Goring, он заходится в смехе пополам с кашлем и признается: «Я немного сжульничал. Мой офис прямо за углом».

По своей природе Vitol торговец, который возит нефть по всему земному шару, зарабатывая на разнице цен. Это крупномасштабный, низкорентабельный бизнес, где важны личные отношения. В прошлом году выручка составила более $180 млрд. Vitol конкурирует с торговыми подразделениями нефтяных гигантов Royal Dutch Shell и BP, а также с такими могущественными соперниками, как Glencore и Trafigura. Ежедневно она продает-покупает более 7 млн баррелей сырой нефти и нефтепродуктов – достаточно для удовлетворения текущих потребностей Великобритании, Германии, Испании и Франции, вместе взятых. Ее боссы получают щедрое вознаграждение. И только в прошлом году частная компания пустила $1,6 млрд на обратный выкуп акций.

Но есть теневая сторона. В нефтяной промышленности много говорят о прозрачности, но грязные привычки умирают с трудом. В мире, где производители нефти страдают от нехватки средств, посредники в других странах и «решалы» кружат неподалеку, усиливая риски взяточничества и коррупции. Полушутя, я интересуюсь у Тейлора, какие чувства он испытывает, строя карьеру на темной стороне?

«Каждая страна должна покупать и продавать нефть, – смущенно говорит Тейлор, прибегая к панглоссовской (наивно-оптимистической, по имени доктора Панглосса из повести Вольтера «Кандид, или Оптимизм». – «Ведомости») аргументации сырьевиков, что нефть превращается в электричество и способствует развитию. – Вы в курсе цифр: миллиард людей в мире живут без электричества; три миллиарда до сих пор готовят на плитах и в печах, жгут древесину и уголь. Нужно сделать еще огромное количество всего».

Строго одетый официант приносит воду в бутылках и меню. Я выбираю летний салат и корнуэльскую треску, а Тейлор – морские гребешки из Оркни и лосося с шотландской фермы Loch Duart. Мы соглашаемся на один бокал австрийского белого вина, самого сухого.

Переход на темную сторону произошел у Тейлора сам собой. Подростком он жил в Тегеране, куда его отца командировала ICI (Imperial Chemical Industries – британская химическая компания. – «Ведомости») прямо перед свержением шаха. Потом Тейлор проехал автостопом из Ирана в Афганистан как раз перед вторжением туда СССР в 1979 г. Он встретил будущую жену Тину в Каракасе, когда работал на Royal Dutch Shell. Жизнь в столице была если не слегка опасной, то точно «бурной» («В те дни там был самый высокий уровень потребления виски в мире»). Когда Shell известила Тейлора, что его ждет назначение в Сингапур, пришлось сделать выбор. Правительство Ли Куан Ю не терпело сожительства без брака, и Тина стала беспокоиться. Как-то вечером Тейлор и его будущая жена отправились пропустить стаканчик с друзьями: «Когда мы вернулись, я сделал предложение. Было около семи утра».

Однако Тейлору недоставало бравады Айвана Глазенберга, южно-африканского магната, управляющего злейшим торговым конкурентом Vitol – Glencore, которую минюст США недавно вызвал для дачи показаний по сделкам в Демократической Республике Конго, Нигерии и Венесуэле. Он редко употребляет бранные слова, с лица почти не сходит полуулыбка. В бизнесе, где важны личные контакты, его «портфель» не имеет себе равных.

К 1985 г. Тейлора достала царящая в Shell бюрократия. Вернувшись в тэтчеровскую Англию, он связался с нефтяными трейдерами, которых знал по Сингапуру, и (еще раз) пошел пропустить стаканчик. Потом был ланч с двумя топ-менеджерами Vitol, одним из них был Боб Финч, который начинал рабочим бензозаправки в Нью-Мальдене на юго-западе Лондона.

В те дни Vitol, основанная в 1966 г., была небольшим голландским нефтетрейдером второго дивизиона. Финч был «очень алчущим», «крайне мотивированным» и «полным идей». Мог ли Тейлор представить, что их партнерство приведет к созданию огромного торгового дома, поставляющего сырую нефть, дизельное топливо, бензин, сжиженный природный газ и уголь по всему миру? Или что он станет супербогатым (он не подтверждает, но и не отрицает, что стоит в 3–4 раза дороже 185 млн фунтов, упомянутых в рейтинге богачей The Sunday Times)?

«Это была очень медленная реализация, – говорит Тейлор. – Чтобы стать успешным, вы должны были работать без преувеличения по всему миру».

Тейлор строил грандиозные планы, а наградой ему стало возвращение в Сингапур, где ему предстояло наладить трейдинговые операции Vitol сырой нефтью. Время было выбрано безупречно. Развал СССР породил новые страны – поставщики нефти и газа, как, например, Казахстан, теперь уже давний клиент компании. Китай Дэн Сяопина переживал либерализацию, первый шаг к вхождению в мировую экономику. Так называемый сырьевой суперцикл совпал со становлением Китая, Индии и Бразилии как экономических держав.

Среди небольшой группы соперничающих между собой «быстроногих» Glencore, Gunvor, Mercuria и Trafigura появился новый игрок. Vitol была построена по лекалам Марка Рича, знаменитого американского сырьевого трейдера и основателя Glencore.

Главное прозрение Рича заключалось в том, что торговля сырьем, если она поддерживается банковским финансированием, требует куда меньше капитала и активов, чем считали крупные производители. Но в 1983 г. Рича обвинили в США в уклонении от уплаты налогов и рэкете, он бежал в Швейцарию, 17 лет спустя его помиловал президент Билл Клинтон за несколько часов до своей отставки.

Тейлор, который знал Рича, отзывается о нем как о «человеке большого очарования, очень элегантном и крайне порядочном». Погодите, говорю я, он же был мошенником. «Ну, он слишком далеко зашел, – хрипло отзывается Тейлор. – И заплатил высокую цену». Следует еще один приступ кашля, сопровождаемый неловкой тишиной.

Тейлор едва прикоснулся к гребешкам и вину. В приступе раскаяния я меняю тему. Порции в Goring маловаты, замечаю я, хотя летний салат свежий, хрустящий.

Как Vitol удалось столько заработать? Ну, компания оставалась частной и у нее очень мало долгов. Вся прибыль, миллиарды каждый год, достается партнерам, которых сейчас около 350. Потом у компании есть талант чувствовать рынок – когда покупать, как лучше перевозить и когда продавать.

На рубеже веков, когда начинался длительный подъем цен на нефть, Vitol покупала дешево у национальных нефтяных компаний, придерживала запасы и позже продавала в США, где цены были выше. Это оказалось весьма выгодно, особенно когда картину рынка исказило эмбарго, наложенное на Иран, Ирак и проч.

«Вы, наверное, жили как бандиты», – замечаю я.

«Нет, мы не были бандитами, – говорит Тейлор, отнюдь не шутливо толкнув меня в левую руку. – Но мы преуспели».

Vitol попала в поле зрения Enron, мошеннического сырьевого трейдера, который обанкротился в 2001 г. «Они предложили сумасшедшие деньги. Была одна встреча, но было очевидно, что не избежать столкновения [корпоративных] культур».

Упоминание об Enron позволяет плавно перейти к разговору о заморских эскападах Vitol. Я привожу один из наиболее печально известных примеров: отношения компании с Арканом (настоящее имя – Желько Ражнатович, создатель Сербской добровольческой гвардии. – «Ведомости»), сербским полевым командиром, чьи военизированные группировки ответственны за самые кровавые этнические чистки во время войны в Боснии в начале 1990-х гг., позже застреленным в Белграде в 2000 г. Встреча с ним состоялась в 1995 г., в разгар санкций ООН. Поставки нефти в Сербию были незаконными. Vitol уверяет, что сырье попало в страну только после того, как санкции были приостановлены.

«Наш клиент был сербским чиновником из электроэнергетики, – говорит мне Тейлор. – Мы [с Финчем] пришли [к нему], потому что нам не заплатили. Парни были в комнате и сказали: «Слушайте, извините, мы как раз собираемся заплатить вам икс [денег]».

Под моим нажимом Тейлор говорит, что Vitol только задним числом узнала, что Аркан был на той встрече. В некоторых новостных сообщениях предполагается, что Vitol на самом деле наняла полевого командира, чтобы тот гарантировал передачу денег местным посредникам в сделке «нефть за наличные». Аркан затем потребовал $1 млн за свои услуги. Тейлор настаивает, что взятки не было. Было лишь списание $1 млн долга сербов. Не совсем обычный бизнес.

Vitol также была вовлечена в иракский скандал с программой «нефть в обмен на продовольствие» на стыке веков, в последние годы режима Саддама Хусейна. По словам Тейлора, все покупатели иракской нефти должны были переводить деньги на целевой счет для оплаты репараций Кувейту и покупки продовольствия для населения Ирака, долгое время страдавшего от международных экономических санкций. Практика была полностью прозрачной, говорит он.

Фактически программа ООН была пронизана коррупцией. Когда вмешался минюст США, Vitol, у которой под удар попала трейдер-американка, свернула операции. Многие оказались замешаны в скандале, включая высокопоставленного представителя ООН. Vitol была оштрафована на $13 млн. «Мы согласились с глупейшим обвинением. В принципе, мы должны были сказать: «Нет, вы можете поиметь с нас немного денег, но мы не признаем себя виновными».

Он пожертвовал миллионы фунтов стерлингов через Vitol Foundation и свой семейный фонд. На его средства искусство становится доступным молодежи благодаря субсидированию билетов – например, на выступления труппы Rambert Dance или утренние представления школы Королевского театра «Ковент-Гарден». Он также спонсировал программы для молодых людей, переживших жестокое обращение, и на обучение социальных работников.

В 2005 г. он спас Harris Tweed, производителя знаменитой твидовой ткани на о.  Льюис у западного побережья Шотландии. Он потратил 3–4 млн фунтов и сохранил более 200 рабочих мест. Это было сделано по просьбе Брайана Уилсона, бывшего в те годы министром труда, с которым он познакомился во время торговой миссии на Кубу. «Оба мы просидели с Фиделем Кастро до 4 утра, выпив последние две бутылки бордо 1956 г., подаренные Франсуа Миттераном».

Тейлор любит жить и играет в полную силу. Еще в 2007 г. он ввязался в руководство консорциумом, пытавшимся купить Manchester City – футбольный клуб, за который он болел 50 лет. Тина предложила выбрать: футбол или развод. Даже для Тейлора это было слишком.

Решение отказаться в 2016 г. от рыцарства далось ему еще тяжелее, напоминаю я. История такова. Однажды вечером, в августе, через несколько недель после подведения итогов референдума по Brexit, Тейлор позвонил мне. Он рассказал, что был в конфиденциальном наградном списке Дэвида Кэмерона в связи с его отставкой, но информация просочилась в прессу и теперь журналисты осаждают его звонками. Что ему делать? (В Соединенном Королевстве уходящий в отставку премьер-министр предоставляет выбранным им людям resignation honours – почести, вплоть до просьбы к монарху наделить их званием пэра. – «Ведомости».)

Тейлор великодушно откликнулся на призывы правительства поддержать кампанию за сохранение Шотландии в составе Соединенного Королевства и Великобритании в ЕС, и Кэмерон безусловно был ему обязан. Но в скандале в Ираке и Иране, в который была вовлечена Vitol, компания была с премьером на ножах. Я спросил, как важно ему получить это рыцарство? Не так чтобы очень, ответил он. Ну, в таком случае можно отозвать свое имя, посоветовал я. Тейлор поправил: «На самом деле вы сейчас сказали: стоит ли оставаться в проигравшей команде». И я подумал, что вообще-то он прав.

Принесли десерт – мой шоколадный мусс и яблоко мэриголд для Тейлора. Самое время улестить его, чтобы узнать больше о самом последнем сомнительном эпизоде, связанном с компанией, – на сей раз в Ливии. В 2011 г., вскоре после начала восстания против Каддафи, с Тейлором связались катарцы, просившие доставить бензин и дизельное топливо в средиземноморский порт Бенгази для группировок оппозиции, приведенных затем в боевую готовность. «Забавная вещь – они же были признаны [Советом Безопасности ООН] как законное правительство, а это очень важно, – говорит Тейлор. – И можете не сомневаться: я, конечно, получил на это разрешение от британцев».

Поэтому он летал на частном самолете, даже когда под крылом бушевала война. Вместе с сотрудниками службы безопасности. В итоге вышло так, сухо вспоминает он, что для миссии больше опасности представлял дипломатический протокол, чем боевые действия. В его окружении оказался некий человек, который вез пару бутылок виски в подарок британскому послу в Ливии. Тейлор осознал потенциальную неловкость момента лишь по прибытии в аэропорт Бенгази, где этот таинственный человек подвергся досмотру. Пока таможенники потрошили сумку нарушителя, Тейлор тут же толкнул речь о дружбе и сотрудничестве. Ливийские приключения заставили его задуматься об искусстве жить в опасности.

«Я думаю, мы поступили правильно. И я, может быть, даже слишком много информации публично раскрыл о компании – для того чтобы быть честными. Нам на каком-то этапе задолжали $1 млрд». В конце концов благодаря некоторым размороженным активам Каддафи Vitol получила все до последнего цента.

Пока мы ждем счет (единственная задержка, во всем остальном обслуживание просто отличное), я спрашиваю Тейлора, как он борется с болезнью, с раком. (В марте он ушел с поста гендиректора Vitol, но по-прежнему возглавляет совет директоров.) «Я сейчас чувствую себя немного лучше <...> Мне пришлось поехать в Швейцарию, чтобы провести протонно-лучевую терапию. Знаете, почему? У нас в стране это недоступно. Но так или иначе, что-то будет и здесь. Я надеюсь и сам собираюсь выделить какие-то деньги, чтобы это в конце концов произошло. Я думаю, что через 10–15 лет мы победим рак».

Сомнения покинули Тейлора, и он больше не борется сам с собой. Он получил свои деньги, он укрепился в аргументах и уже не горит желанием получить это сомнительное рыцарство. Или мне так кажется. «Очень здорово сознавать, что многое в жизни сделано, – подытоживает он разговор. – Но я еще не готов сыграть в ящик». С этими словами шотландский пират устремляется навстречу пылающему полуденному солнцу.

Перевели Антон Осипов и Наталия Жукова