Как заставить промышленность экономить энергоресурсы

Если Россия увеличит энергоэффективность экономики до уровня стран ОЭСР, то сможет сократить годовое потребление всех видов энергии на треть, посчитало Международное энергетическое агентство (МЭА): сэкономленный объем энергии почти равен годовому потреблению Великобритании.

О том, как использовать этот потенциал, власти задумались не так давно. Только в 2008 г. появился указ тогдашнего президента Дмитрия Медведева (а следом и правительственная программа), где была поставлена цель: к 2020 г. снизить энергоемкость ВВП на 40%. За точку отсчета был взят 2007 год. Тогда коэффициент энергоемкости – отношение суммарного энергопотребления к ВВП – составил 0,5 т условного топлива на $1000, гласят данные Минэкономразвития. За пять лет этот показатель фактически не изменился. Итог прошлого года – 0,49 т. Теперь власти дают уже менее смелые прогнозы: к 2030 г. по базовому сценарию Минэкономразвития энергоемкость российской экономики сократится на 25% (к 2011 г.), по оптимистичному – на 32%, по пессимистичному – на 20%. То есть в лучшем случае окажется на уровне 0,33 т. При этом энергоемкость США и Японии, по данным Минэкономразвития, уже сейчас составляет 0,2 т на $1000, а стран ОЭСР – 0,14.

Мало стимулов, много ресурсов

В России по-прежнему теряется около 35% энергии, признает Минэнерго. Одной из причин этого эксперты называют относительно дешевые энергоресурсы, а также небольшой опыт в энергосбережении. Если в Европе задумались об этой проблеме еще в 1970-е гг. после энергетического кризиса, то в Советском Союзе повышение эффективности, как правило, сводилось к росту коэффициента полезного действия (КПД), говорит гендиректор центра энергоэффективности «Интер РАО ЕЭС» Александр Корешев, а это только полдела.

В Европе люди привыкли считать деньги, поэтому для них сокращение собственных затрат на энергоресурсы – это вопрос эффективности бизнеса, в России это понимание начало приходить лишь с ростом цен на энергоносители, отмечает Юссии Туйску, гендиректор «Руукки рус» («дочка» финской Ruukki).

Главная проблема – отсутствие стимулов со стороны государства, говорит директор рейтингового агентства «Интерфакс-ЭРА» Александр Мартынов: правительственные программы в основном касаются энергоэффективности в ЖКХ (на долю сектора приходится потребление около трети энергоресурсов в стране), а промышленность «варится в собственном соку». «В Европе при этом есть не только пряники в виде льготных ставок по кредитам для энергосберегающих проектов, но и кнут в виде штрафов за лишние выбросы», – указывает он. В России же первые механизмы, как правило, не работают, а штрафы настолько низкие, что проще заплатить их, чем снизить выбросы, сожалеет Мартынов.

Несколько топ-менеджеров крупных компаний признались, что для них главный критерий инвестиций в энергосбережение – снижение себестоимости производства. Внешних стимулов здесь фактически нет, солидарны они. Как следствие – недостаток инвестиций в ресурсосбережение и экологию, констатирует Мартынов.

Сколько стоит энергоэффективность

Чтобы выполнить задачу Медведева по снижению энергоемкости на 40% до 2020 г., в ресурсосбережение нужно инвестировать около 150 млрд евро, посчитали эксперты McKinsey & Co в 2009 г. Зато это позволит сэкономить уже к 2030 г. до 345 млрд евро и снизить годовой объем потребляемой энергии на 23% до 1,02 млрд т условного топлива, говорится в обзоре. По расчетам McKinsey & Co, наибольший потенциал для энергосбережения находится в секторе «недвижимость и строительство» – при суммарных инвестициях в 70 млрд евро экономия может составить 190 млрд евро. Топливно-энергетический комплекс требует 20 млрд евро инвестиций, чтобы получить экономию в 60 млрд евро. Для промышленных и транспортных компаний 60 млрд евро вложений обеспечат 80 млрд евро экономии.

Сколько российская промышленность вкладывает в энергоэффективность, эксперты и чиновники оценить не берутся. А большинство опрошенных «Ведомостями» компаний свои траты в такие проекты не раскрывают. Правда, крупнейшая компания страны – «Газпром» в 2011–2013 гг. планирует потратить на программу энергосбережения и повышения энергоэффективности 4,9 млрд руб., сообщил представитель концерна (для сравнения: его инвестпрограмма на 2012 г. составляет 975 млрд). Представитель «Уралкалия» рассказал, что в 2009–2011 гг. компания потратила на реализацию проектов в сфере энергосбережения около 400 млн руб. Но отдельной программы у компании нет. «Мероприятия по энергосбережению реализуются как отдельные инвестпроекты, направленные на снижение затрат», – говорит собеседник. Нет заранее определенной суммы на проекты в области энергоэффективности и у НЛМК. «Объем финансирования конкретных проектов определяется по итогам их проработки, выбора поставщиков оборудования, подрядчика и т.д. Годовой бюджет на реализацию энергоэффективных проектов может существенно меняться в зависимости от размера проекта на стадии его реализации», – рассказывает представитель компании.

Как повышают энергоэффективность в России

Компании выбирают разные способы повышения энергоэффективности. Самый простой и распространенный – использование ресурсосберегающих технологий, в том числе приборов учета, энергоэффективных ламп и проч. Это сделали почти все, говорит Мартынов: «С низкой базой такие меры дают очень быстрый эффект, а стоят недорого». На Чепецком механическом заводе (входит в «Твэл») «Интер РАО» реализовалa пилотный проект: внедрилa систему регулируемых электродвигателей, модернизировалa системы вентиляции, освещения, рассказал Корешев. Весь проект обошелся в 160 млн руб., но сэкономить он позволит около 57 млн руб. в год, т.е. срок окупаемости – менее трех лет, подчеркнул он. А, например, ежегодная экономия 20 предприятий «Мечела» после установки приборов учета может составить 229 млн руб., рассказывает представитель «Мечел-энерго».

Второй вариант – модернизация производства, разработка и использование новых технологий. Это, как правило, масштабные проекты, дорогие и не так быстро окупаемые, зато позволяющие экономить уже миллиарды, отмечает Мартынов. К примеру, UC Rusal, потребляющая 7% электроэнергии России, реализует несколько проектов по снижению энергозатратности производства алюминия. Компания c 2003 г. применяет электролизеры с высокой силой тока (РА-300). Они используются на Хакасском и Саяногорском алюминиевых заводах, будут установлены на Богучанском, рассказывает представитель компании. Эта технология позволяет тратить на 15% меньше энергии на 1 т алюминия (13350 кВтч), уточняет он и добавляет, что компания работает и над электролизерами следующего поколения – РА-400 и РА-500. Их расход электроэнергии на 0,5 и 1,9% ниже, чем у РА-300. Еще один проект UC Rusal – замена угольных анодов (их на 1 т алюминия уходит 0,5 т) на инертные (их состав компания не раскрывает). Угольные аноды при сжигании выделяют углекислый газ, а побочным продуктом инертных станет кислород, отмечает представитель компании. Использование этой технологии поможет снизить себестоимость производства алюминия на 10%, рассказывает собеседник. Сколько UC Rusal инвестировала в эти разработки, он не раскрывает.

Подобными проектами могут похвастаться немногие российские компании, признается партнер Ernst & Young Сергей Заборов. Одни из лидеров здесь – металлургические предприятия. К примеру, проект Evraz на Нижнетагильском меткомбинате одновременно направлен на расширение мощностей и модернизацию кислородно-компрессорного производства, что позволит повысить энергоэффективность производства до 30%, рассказывает эксперт.

Есть еще один способ повышения эффективности – использование побочных продуктов производства для выработки энергии. Например, НЛМК построил электростанцию, которая утилизирует газ, образующийся при плавке чугуна, рассказывает представитель компании. «Сургутнефтегаз» обеспечивает себя электроэнергией на 32%, а в Восточной Сибири – на 100%. Для производства энергии используется попутный нефтяной газ. Благодаря этим проектам «Сургут» не просто экономит на покупке электричества – он российский лидер по утилизации ПНГ (более 97,8%). «Фосагро» обеспечивает себя энергией на 40% тоже за счет использования побочных продуктов производства, рассказывает представитель компании. Например, для производства энергии применяется пар, выделяющийся при выпуске серной кислоты на «Фосагро-Череповец» и «Балаковских минудобрениях». На череповецкой площадке в октябре заработал комплекс по производству карбамида с одновременной выработкой энергии (32 МВт). Благодаря этому коэффициент использования газа значительно вырос. Стоимость проекта – 7,6 млрд руб.

Такие проекты, безусловно, помогают снизить себестоимость и сэкономить, отмечает Мартынов, но есть и не менее важный аспект – как правило, они повышают экологичность производства. Правда, проектов, которые делаются в первую очередь ради экологии, в российской промышленности практически нет, сетует эксперт: в Европе же все наоборот.

Как стимулировать

Западная Европа провозгласила две цели использования возобновляемых источников энергии: «мы занимаемся экологией» и «мы создаем отрасль», рассказывает президент Avelar Игорь Ахмеров (интервью с ним см. на стр.14). В ЕС работают и госпрограммы поддержки экологичности, и рыночные механизмы, в том числе торговля квотами на выбросы СО2. Российские же компании смогли получить лишь малую толику выгоды от Киотского протокола – в основном из-за проволочек со стороны властей (см. статью на стр.16).

Правительству нужно задуматься о мотивации компаний, твердят в один голос и эксперты, и предприниматели. Закон об энергосбережении принят, но во многих секторах отсутствуют необходимые подзаконные акты, создающие систему мотивации к экономии, говорит первый заместитель гендиректора энергокомпании «Фортум» Сергей Чижов: «Например, в теплоснабжении тарифное регулирование лишает инвесторов возможности вернуть средства, потраченные на внедрение энергоэффективных технологий, – регулятор забирает дополнительную маржу, если производитель повышает эффективность производства тепла». На сайте Минэнерго одним из сдерживающих факторов ресурсосбережения называется недостаток мотивации. Минэнерго разработает программу стимулирования энергосбережения для промышленности, которая будет содержать в том числе меры «принудительного характера», вплоть до закрытия предприятия, говорит сотрудник министерства.