Анатолий Артамонов: «У нас коррупционные проявления не влияют на инвестклимат»

Временно исполняющий обязанности губернатора Калужской области Анатолий Артамонов руководит регионом уже 15 лет. Во всех рейтингах губернаторов он традиционно в лидерах, федеральные чиновники часто ставят область в пример другим регионам – как надо работать с инвесторами. «Я никогда не видел особых сложностей, нигде не чувствую специальных преград. С президентом страны полное взаимопонимание, с председателем правительства – тоже. Мне нормально, легко работать», – рассказывает он. Но экономическую политику он критикует: «Мы должны жить по законам экономики. Нужно готовить инфраструктуру к экономическому росту в 2017 г.». Иначе это станет более сильным тормозом для развития, чем текущий кризис. Не согласен он и с некоторыми пунктами кредитно-денежной политики: нужно снижать ставки – «банки должны стремиться продать свои деньги». А регионам нужно давать больше полномочий по решению вопросов. Для объяснения он приводит простой пример: «Молодежь покупает в аптеках настойки боярышника и других трав. Приняли решение не продавать их без рецепта, прокуратура опротестовала, теперь молодежь их покупает, хвалит прокурора и ругает губернатора». Похожая ситуация с запуском фейерверков. Суд принял решение, что можно запускать фейерверки, – повезли обгоревших в больницы, сокрушается он.

В регионе 13 сентября пройдут выборы. «Демократическая коалиция» Алексея Навального и Михаила Касьянова провела в регионе праймериз, первое место на которых занял сооснователь «Диссернета» Андрей Заякин. Один из основных программных тезисов коалиции – возврат налоговых поступлений в регионы. О «Демократической коалиции» Артамонов говорить отказался, сочтя, что это могут расценить как нарушение правил предвыборной агитации. Зато губернатор рассказал о том, что выбрал себе преемника, как живет область в кризис, как помогли антисанкции и чем плохо расширение Москвы в том виде, в каком оно состоялось.

– Мы с завидной регулярностью встречаемся в самые непростые периоды. И опять обсуждаем то, что это не кризис, а изменившиеся условия. Кризис – это очень серьезно. Чтобы говорить, что мы находимся в состоянии кризиса, должны быть серьезные обрушения в экономике. Я не думаю, что сегодня есть основания утверждать это в целом по стране и в нашей области.

Если мы для себя решим, что это кризис, то он и будет. Если мы решим, что это не кризис, то и кризиса не будет. Понимаете, в чем дело, у нашей области сегодня две неприятности: у нас просел рынок изготовления автомобилей и телевизоров. Почти 40% телевизоров и 12% автомобилей, проданных в прошлом году в России, произведены в Калужской области. Сказалось это прежде всего на качественных показателях: снизился объем производства промышленной продукции, потому что по этим двум позициям произошло снижение. И от этого несколько сократилась налоговая база, но мы стараемся перекрывать в других отраслях. Мы активно развиваем фармацевтику, производство строительных материалов, машиностроительные и лесоперерабатывающую отрасли, бумажную промышленность, транспорт и логистику. У нас, как и во всей стране, крестьяне сейчас вздохнули с облегчением. Евросоюз продлил санкции. Конечно, для страны в целом это плохо – и в политическом плане, и в экономическом. Но я гарантирую, что все крестьяне сейчас аплодируют, потому что они понимают, что будет дальше. А дальше президент уже дал поручение председателю правительства подготовить список товаров, которые подпадают под антисанкции. И это все на пользу сельскому хозяйству.

– У нас в регионе стремительно растет производство молока, которое сейчас очень востребовано. Мы не успеваем удовлетворить спрос, хотя раньше ту же самую продукцию мы как только не пытались реализовывать – договаривались с Москвой, чтобы взяли в торговые сети. Нет, везде в красивых упаковках продавался суррогат, разведенный из порошка. На вкус вроде то же самое, а то, что там нет реального молока, мало кого волновало. Но сейчас, когда стали отечественную продукцию покупать и ценить за качество, зарубежным производителям вновь прийти на наш рынок будет очень непросто. И вряд ли они смогут это сделать, потому что потребитель распробовал нашу отечественную продукцию и понял, что есть качество.

– В настоящее время произошло сокращение рынка банковских услуг. Российские банки стали иметь меньше возможностей заимствовать капитал в зарубежных банках. Мы оказались во многом отрезанными, что сразу сказалось на возможностях банковской системы в кредитовании реального сектора экономики. Может быть, я и не совсем объективен, но, исходя из той информации, которой располагаю, могу сделать такой вывод: банки для этого не имеют достаточных оснований. Скорее всего, это от лукавого, и им на сегодняшний день выгоднее и безопаснее заниматься другими видами деятельности, кроме как кредитованием реального сектора. Даже сельское хозяйство, казалось бы, как на дрожжах растет, только вкладывай, есть большое количество инвесторов. Я их собирал у себя недавно. И единственный вопрос, который они мне задают, – как получить доступный кредит? Люди годами вытаптывают этот кредит, хотя он по своей стоимости далек от реальных возможностей окупаемости.

– Мое воздействие очень ограничено, только в пределах губернаторской власти, и то не власти даже, а зачастую просто сложившихся личных отношений и авторитета, может быть. Приглашаешь инвестора и спрашиваешь, чем помочь. Как правило, просят посодействовать в получении кредита. Разговариваешь с банком. Говоришь: надо. А он отвечает, что подумает. Все зацентрализовано. Наши региональные филиалы банков сегодня ограничены в принятии решений.

– У нас более 20 000 хозяйствующих субъектов, все они нуждаются в том, чтобы подкредитоваться в какой-то момент. Может все это один человек своим вниманием накрыть? Нет, конечно. Должна работать система, причем чем неблагоприятнее ситуация складывается в экономике, тем меньше должна быть ставка по кредиту. Банки должны стремиться продать свои деньги.

– Все равно мы когда-нибудь должны будем переболеть этой болезнью и начать жить по правилам экономики. Человек болеет с высокой температурой – это для него хорошо. Если температура повышается до 40 градусов, то жизнь продлевается на пять лет.

– Медицина об этом говорит. В этот момент в крови человека погибает огромное количество вредных вирусов. И такие вирусы бродят по организму нашего государства, и когда-то эта температура должна так сработать, чтобы убить эти вирусы. Сейчас вот вроде как в очередной раз шарахнуло, надо воспользоваться.

– Да, ее надо снижать. То, что это приведет к росту инфляции, я в этом абсолютно не уверен. Это смотря как считать и смотря куда эти деньги направлять. В такие периоды, которые называются кризисными, самое правильное для любого государства – готовить свою инфраструктуру к будущему экономическому росту. У нас он обязательно будет в 2017 г. Вот увидите. А инфраструктура опять в очередной раз будет не готова. И это будет служить гораздо большим тормозом для развития экономики, чем сегодняшний кризис.

– Стадионы – это не инфраструктура. Это все то, что будет нагружать бюджетную систему и ограничивать будущие инвестиционные возможности бюджетов. Я не говорю, что их не надо строить. Надо. Но это не является драйвером развития экономики. Они являются краткосрочным драйвером только в тот момент, когда их строят и когда находят себе работу строительные компании. Построили – и драйвер закончился. А сейчас надо подготовить транспортную инфраструктуру, усовершенствовать сеть автомобильных и железных дорог. У нас сеть железных дорог очень отстала от потребностей времени. Аэропорты региональные задействовать, построить или восстановить. Вот мы, например, свой восстановили и теперь с большей гибкостью и маневром можем обеспечивать межхозяйственные связи. Ведь что такое сегодня бизнесмену в нашей стране открыть предприятие, к примеру, в Белгороде? Как калужскому бизнесмену это сделать? Как ему контролировать его работу? Надо ехать в Москву, потом садиться на поезд. Сейчас же он может это сделать проще, потому что и в Калуге, и в Белгороде есть аэропорты. Мы обязательно сделаем наш межрегиональный рейс, пусть и не каждый день. Мы сейчас ведем переговоры с авиакомпаниями о перевозках в разные регионы. Тогда этот бизнесмен с удовольствием откроет филиал, потому что он будет знать, что в любой момент может сесть в самолет, слетать в Белгород, проконтролировать все и вернуться назад в течение дня.

– Сто человек в час. Если будет необходимость, увеличим. В Европе все аэропорты в небольших городах такие, как у нас. Может, нам удастся реализовать проект такой, как в Ганновере. Ганновер – город, как Калуга. Москва рядом с Калугой. Почему бы не проводить выставки и ярмарки в нашей области? Почему обязательно в Москве? Я согласен, что и в Екатеринбурге надо, и в других городах. Вот поэтому мы взяли и сделали аэропорт в это труднейшее время. Причем построили мы его меньше чем за год.

– Есть некоторые вещи, которые совершенно безосновательно зарегламентированы на федеральном уровне. Например, у меня на столе лежит книжка «Правила дорожного движения в Калуге и Калужской области». В советское время были такие правила в каждом регионе. У нас регионы разные: в одном на оленях ездят, а в другом – на автомобилях. В одном регионе есть крупные города, в которых надо особо регулировать движение, в других их нет. Что будет за нарушение правил стоянки в неположенном месте в центре Калуги, на окраине Калуги или в ЯНАО – одинаковый штраф. Но не может такого быть. Это муниципалитет должен сам отрегулировать – допустим, на окраине штраф меньше, а в центре можно ответственность сделать пожестче. Или другой пример: можно или нельзя запускать фейерверки на новогодние праздники где кому захочется? Четыре года назад у нас было нельзя. Потом областной прокурор сказал, что это противозаконно и он должен это опротестовать. Опротестовал, суд принял решение, что можно запускать фейерверки, – повезли обгоревших в больницы. Кому это надо? Это регион должен сам решить. Молодежь покупает в аптеках настойки боярышника и других трав. Если заглянуть за угол аптеки, можно увидеть кучу пустых пузырьков. Мы приняли решение, что пузырьки до 50 мл без рецепта не продавать, потому что понятно, кто их покупает. Получается, мы травим свою молодежь. Прокуратура опротестовала, теперь молодежь их покупает, хвалит прокурора и ругает губернатора.

– Потому что это не региональные полномочия, а федеральные. Почему их нельзя отдать на уровень региона? Может быть, в каком-то регионе не любят эту настойку, не покупают ее и такой закон там не нужен. А у нас любят. И таких примеров много. Сейчас приняли решение ввести плату на федеральных дорогах за большегрузный транспорт. Это абсолютно правильно. Но мы, регионы, не имеем права для своих дорог это устанавливать. Дорога наша, строили за региональный бюджет, а правила передвижения по ней мы не можем устанавливать. А мы обязаны это сделать, потому что иначе весь этот транспорт, как только с него начнут брать деньги, переместится к нам. А дальше – другая проблема. Наши дороги построены по совершенно другим нормативам, мы не имеем права строить дороги по тем требованиям, по которым построены федеральные дороги. Мы не можем запроектировать на наши деньги дорогу с такой же нагрузкой на ось, что и у федеральных дорог. И тот транспорт, который к нам придет, он в принципе не может там ехать, но он будет ехать, потому что мы денег не берем.

– Уже внесли. Думаю, что здравый смысл победит и нам это разрешат.

– Но нам удалось сделать так, что коррупционные проявления, если они есть, не влияют на инвестиционный климат. У нас ни один инвестор не пожаловался на коррупцию. Здесь важно личный пример показывать. Как только сам что-то не то сделаешь, потом трудно с этим справиться.

– Да нет, как везде, так и у нас. Просто руководители правоохранительных органов у нас заточены на то, чтобы регион развивался. Мы работаем одной командой. Они видят, что губернатор старается, – и они стараются.

– Мне можно позвонить. Номер моего телефона знают тысячи людей. И зачастую, кстати, бывает достаточно, что знают, что позвонят.

– Немедленно вмешиваюсь.

– Да, везде все зависит от одного человека. Нас учили, что у личности нет роли в истории, а потом подумали и сказали, что есть. Были Александр Македонский, и Наполеон, и Сталин, и есть Владимир Владимирович Путин. Сами знаете, какая огромная роль ему принадлежит в нынешний исторический период. И я всегда своим говорю, что в сельском поселении все зависит от того, кого односельчане избрали себе начальником, в городе – то же самое, в регионе – то же. И губернатор, какой бы хороший он ни был, если он не угадал в районе с начальником, то ничего не сможет сделать, район не будет успешен. Он может его ругать, но это бессмысленно до тех пор, пока его не поменяют. Владимир Владимирович может менять губернаторов, говорить, что они плохо работают, у них не получается. А у них не получается просто потому, что не получается. Управленческая работа – тоже профессия. Не каждый же может быть хорошим токарем, хорошим художником. Так что и работу управленца тоже надо уметь делать. И это не является виной этого человека, просто не дано и не угадали с ним. Зато он может что-то другое делать хорошо.

– Это и плюс, и минус. Когда Москва подошла к Калужской области, я как-то в шутку сказал Сергею Семеновичу [Собянину], что раньше мои учительницы к вам на электричках ездили, теперь – на велосипедах. Между двумя деревнями 3 км, но в одной из них зарплата в два с половиной раза больше.

– Оно состоялось, что уж теперь говорить. Может, и не надо было так сильно. Я как-то предлагал Московскую область ликвидировать и наши регионы ликвидировать, которые вокруг Москвы находятся. Сделать большой Московский регион, а Москву расширить по окружной дороге. Наши же регионы сделать префектурами. И тогда губернатор этого мощного региона всех инвесторов, которые приехали в Москву, знал бы, куда направлять. Иногда такие разговоры бывают – давай объединим Тульскую, Калужскую область. Я говорю, что этого-то как раз делать не надо. Центр будет развиваться, а остальные погибать. У нас в свое время был губернатором Михаил Никитич Кречетников, он правил тремя губерниями как генерал-губернатор из Калуги – Тульской, Рязанской и Калужской. Но в каждой из этих губерний были гражданские губернаторы.

– Нет. Мне не тесно, мне, наоборот, не хватает времени.

– Уже возраст не тот, если бы раньше... Сейчас уже надо думать о том, как оставить себе преемника.

– Конечно.

– Время очень быстро летит.

– Никогда этого себе не позволяю. Если только спрашивают. Или многие приезжают специально. Мы сидим и разговариваем, а чтобы самому сказать – нет. Я сам тоже спрашиваю у всех совета.

– В каждом регионе можно найти что-то положительное.

– Мне только Калужская область. (Смеется.)

– Я совсем об этом не думаю. О чем я действительно думаю – что люди потом будут обо мне говорить. Это меня интересует, это важно. Что бы я ни делал, я думаю, что об этом люди скажут потом – ведь максимум через пять лет я уже не буду работать.

– Москва существенно преобразилась в лучшую сторону. Когда я приезжаю, мы вечером часто гуляем с моим заместителем Владимиром Васильевичем Потемкиным, он очень хорошо знает Москву и, наверное, почти каждый дом. Мы, например, пешком ходим до Никольского переулка и обратно. Мне нравится – все красиво, но это ночью, когда движение на дорогах небольшое. Но в Москве я жить бы не смог. Для человека этот город слишком большой. В Калуге, например, можно в любую точку при желании дойти пешком. И все есть – и театр, и концертные залы, и парки, и выставочные залы. Есть куда пойти, и это не занимает много времени.

– Вы почитайте Елену Ивановну Рерих, что она говорила о больших городах. Не должны города слишком разрастаться. Ведь недаром раньше существовали лимиты населения для городов. Если лимит превышался, люди могли получить только временную прописку. И в Московской области тоже существовал лимит. Вот есть пример: Протвино – город физиков. Им потребовались дополнительные люди. Они за речкой Протвой построили на нашей территории город Кременки, в котором живет 13 500 человек. Люди жили у нас, а работали в Протвине. Так шли на ухищрения. Сегодня это та же проблема. То, что Москва стала несуразно большой, никому не удобно – ни самой Москве и москвичам, ни тем, кто живет рядом.

– У меня уже есть преемники.

– Сейчас расскажу. (Смеется.) Я их воспитывал.

– Нет.

– Может, будут и конкурировать.

– Я надеюсь.

– Я рассчитываю на то, что продолжат.

– В 2017 г. автомобильная промышленность достигнет прежних позиций. Надо немножко потерпеть.

– Это специалисты так считают. В том числе те, которые знакомы с тенденциями развития автомобильной промышленности в мире.

– Да, надо выкупать по кадастровой стоимости землю у тех, кто ее держит и не использует, и передавать эффективным собственникам. Это обязательно надо делать.

– Потому что частная собственность – это священная корова. Вот мне доложили. У нас есть г-н Хотимский – гражданин Израиля, но сейчас живет в США, так вот он владеет 25 000 га самой хорошей земли. Успел купить вовремя, когда крестьяне земельные паи за бутылку распродавали. Сегодня, если захочешь куда-то плюнуть, обязательно попадешь на его землю.

– Видел. Очень ловкий такой худенький паренек, живой, способный, образованный.

– Нет, именно он. Эта земля вообще не обрабатывается. И сделать мы ничего не можем. Как только мы подаем на него в суд, он тут же нанимает трактор, начинает борозды делать, кусты рубить. Приносит в суд фотографии, показывая, что он обрабатывает землю.

– Он хочет, чтобы мы купили ее у него подороже. Рубль, доллар, евро может подешеветь, а земля будет стоить только дороже.

– А он молодой. Земля – это капитал, и это вложения в самый надежный банк. Еще Марк Твен сказал: «Спешите покупать землю, этот товар больше не производится».

– 2014 год был рекордным – привлекли 100 млрд руб. инвестиций, хотя год считался уже кризисным. Получится ли в этом году, не знаю. Год от года инвестиции могут как расти, так и падать. К сожалению, на бизнес идет очень мощное давление со стороны европейских правительств.

– Пока так получается. Но здравый смысл побеждает. Политики – самые короткоживущие существа на земле, они должны обслуживать интересы бизнеса и населения, должны создавать условия для развития бизнеса, а они мешают. Что за политики такие?

– Это я про тех, которые в Евросоюзе.

– Если бы не было Крыма, было бы что-то другое. Это просто отговорка. Я недавно был в Германии. Выступал в уважаемом собрании. Никто не смог привести мне контраргументов по Крыму. Ведь крымчане сделали свой выбор. У нас есть подшефная территория в Крыму – Красноперекопский район. И я знаю там настроения людей. Ко мне подошла бабушка и говорит: «Сынок, передай Владимиру Владимировичу – не бросайте нас».

– На 5000 человек выросло население области в 2014 г. Рождаемость выросла, и миграционные потоки тоже в нашу пользу. По количеству людей, которые приезжают к нам из стран ближнего зарубежья, наша область в числе первых в стране.

– Нет, ведь приезжают хорошие специалисты, в том числе профессионалы из стран СНГ. Сегодня им там не очень уютно. Люди едут туда, где создаются условия, где есть рабочие места, где можно купить жилье.

– Это часто так бывает. Сделаешь добро, а получишь сами знаете что. По указу президента мы должны предоставить только участок под строительство дома многодетной семье. Мы же выделили им землю, разделили на участки и к каждому из них прокладываем коммуникации – в общей сложности это нам стоило 1 млрд руб. Да, мы немного отстали с прокладкой коммуникаций, и люди пожаловались президенту. Но мы не в обиде. Может быть, нам надо было поторопиться, но просто не нашлось столько денег сразу. К августу все будет завершено. А может быть, надо было просто выполнить требования указа президента. И тогда проблем вообще бы не было. И миллиард рублей могли бы сэкономить. Но это было бы неправильно. Из-за одного несдержанного человека не должны страдать все остальные.

– Я никогда не видел особых сложностей, нигде не чувствую специальных преград. С президентом страны – полное взаимопонимание, с председателем правительства – тоже. Мне нормально, легко работать.

– Оно меняется в лучшую сторону. Хотя хотелось бы, чтобы оно менялось побыстрее. У регионов появляется какой-то маневр. Нам в качестве пилотного региона предложили поучаствовать в программе передачи полномочий. Будут передавать полномочия по охране окружающей среды, по управлению имуществом – по 6–7 позициям. Принимать участие в этом проекте будут девять регионов.