Организованные Навальным протесты одобряют 38% россиян – «Левада-центр»
Протест вновь, как и в 2011–2012 годах, находит социальную поддержку, считает эксперт
Действия людей, вышедших 26 марта на массовые акции протеста против коррупции во власти, одобрили 38% россиян (см. график), следует из свежего опроса «Левада-центра». Те же 38% респондентов считают, что граждан подтолкнуло к этому накопившееся недовольство положением дел в стране, а 36% объясняют митинги стремлением выразить возмущение коррупцией. Всего 24% полагают, что участники акций получили за протестные действия деньги.
О протестах, прошедших 26 марта по всей России, «хорошо знают» или хотя бы «что-то слышали» более 60% опрошенных. Тот же опрос зафиксировал резкое падение одобрения деятельности председателя правительства Дмитрия Медведева, который был основным антигероем этих митингов: за месяц его личный рейтинг снизился на 10 процентных пунктов, а рейтинг правительства – на 6 п. п.
Интерес к митингам сейчас гораздо ниже, чем во время акций 2011–2012 гг., хотя мотивы участия примерно те же, говорит замдиректора «Левада-центра» Алексей Гражданкин. Тогда, кроме того, одобряющих протесты было в два с лишним раза больше, чем не одобряющих, сейчас уровень одобрения и неодобрения примерно одинаков, продолжает он: «А в 2014–2015 гг. уровень неодобрения протестов был, предполагаю, в 2 раза выше их одобрения».
Мобилизация общества спадает, но уровень доверия к власти все равно выше, чем был в 2013 г., констатирует социолог: «Ниспадающий тренд одобрения деятельности правительства и органов власти идет с 2015 г. Сейчас спусковым крючком для изменения настроений стал фильм Фонда борьбы с коррупцией о Медведеве. Отношение к Путину не меняется, а одобрение Медведева упало на 10 п. п. именно за счет фильма».
Гражданкин сообщает, что узнаваемость Навального и возможное голосование за него как кандидата в президенты достигли максимума: если в апреле 2011 г. его знали 6% и лишь 2% готовы были поддержать, то сейчас его знают 55% и порядка 10% могли бы за него проголосовать, а 2% говорят об этом с уверенностью. «Пока можно говорить о равновесии сторонников и противников протеста. Если власть не будет принимать контрмер, число сторонников [протестных акций] снова может вырасти. В свое время, чтобы сбить волну, запустили [ряд телефильмов] «Анатомию протеста» и суды, пока же пропагандистская артиллерия не развернута, но ничего не мешает сделать это снова», – резюмирует Гражданкин.
В правительстве от официальных комментариев по поводу падения рейтинга премьера воздержались. «Рейтинг правительства и председателя традиционно ниже президентского, потому что именно правительство принимает непопулярные экономические решения. Поэтому к колебанию рейтинга в Белом доме относятся спокойно», – объяснил «Ведомостям» собеседник в аппарате правительства.
Стоит напомнить, что представители высшего руководства страны реагировали на протесты 26 марта весьма осторожно. Президент Владимир Путин сказал, что вопросы борьбы с коррупцией должны быть в центре внимания общественности, но он не считает правильным, когда какие-то политические силы пытаются использовать в своих корыстных интересах этот инструмент для самораскрутки перед выборами. Медведев заявил, что задача Навального – вытащить людей на улицы и добиться своих политических целей. А председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко предложила, чтобы власть прислушалась к протестующим и вела с ними диалог.
Цифра в 38% одобряющих протесты 26 марта нуждается в проверке, однозначно говорить, что формируется новая протестная волна, не стоит, полагает политолог Константин Костин: «Если посмотреть на динамику 2011–2012 гг., то чем меньше была численность акций, тем больше людей считало нормальным, если кто-то выходит заявлять о своих правах. Даже майдан ситуацию не изменил, хотя во время крымской мобилизации упала готовность выйти на акции».
Делать выводы о президентской кампании из данных «Левада-центра» тем более сложно, продолжает Костин: «На нынешние акции вышел протестный актив, добавились те, кто требовал решения местных проблем, плюс была ситуативная реакция молодежи». Сомневается Костин и в том, что узнаваемость Навального достигла 55%.
Политолог Александр Кынев считает цифру в 38% одобрения митингов колоссальной, но призывает к скепсису – в медиа, из которых получает новости большинство населения, точка зрения на протесты только критическая.
Протест вновь социально одобряем, полагает политолог Аббас Галлямов: «В первую очередь это на руку системной оппозиции, которая в отличие от Навального будет присутствовать в бюллетенях. Ей только остается усилить протестную риторику и наблюдать за ростом рейтингов». Но и у Навального есть повод для оптимизма: если такое количество людей не исключает для себя голосования за него, то счет тем, кто по его призыву готов будет выйти на площадь, может пойти на миллионы, продолжает эксперт: «Если власть продолжит совершать те же ошибки – например, премьер в день протестов пишет, что хорошо покатался на лыжах, или власть ставит в центр повестки тему незаконности акции 26 марта и тут же сама демонстративно нарушает закон, организуя мероприятия, – готовых протестовать станет еще больше».
Путину выгодны аполитичность и быстрый ход президентской кампании, уверен Галлямов: «Политизация работает против власти, мода на протест возвращается, властям сейчас чем меньше политики, тем лучше». В сентябре на региональных выборах протестная повестка только укрепится, думает эксперт.
До выборов далеко, представить, что всплеск протестов продержится год, можно, но это маловероятно, говорит политолог Михаил Виноградов: «38% показывают, что коррупция вызывает отклик и у критиков власти, и у лоялистов и позволяет оппозиции бороться за симпатии лоялистов. Но смогут ли протестующие сохранять интерес к себе и разлом в обществе – вопрос». Если смогут, это приведет к росту явки и снижению показателей власти, вернется тактика 2011 г. – голосовать за любую партию, кроме правящей, продолжает он, чем могут воспользоваться политики вроде Евгения Ройзмана в Екатеринбурге. «Но люди не следят за другими территориями, – уверен Виноградов. – И хотя соблазн использовать выборы, к примеру, в Свердловской области как образец открытости есть, не факт, что это заинтересует москвичей или петербуржцев».