«Глубинный народ» с попкорном

Вся продвинутая Россия старается выдать себя за обводненную скважину или верфь «Звезда». Пафос один: Путин (государство), дай денег, иначе хана! Вся Россия участвует в гонке лояльностей: государство Путина – столетнее, нет, тысячелетнее, давайте изменим Конституцию, да нет же, что там Конституция – это всего лишь выходная одежда, вождь общается с народом поверх Основного закона. Пафос схожий: готов выполнить любой приказ, Ваше превосходительство, в обмен на фрагмент власти. А где в России власть – там и деньги. Не зря Михаила Ходорковского обвинили в хищении скважинной жидкости – она, именно она является жидким хлебом российской элиты, фундаментом, на котором стояла и стоит система «власть = собственность». Но можно ли долго стоять на столь хлипком фундаменте?

Философия войны и победы перестала волновать широкие массы – рейтинг одобрения остается индифферентным к самым заводным патриотическим истерикам на языке шпаны в исполнении ведущих телепрограмм. Война с внешними супостатами и внутренними врагами похожа на старую женщину облегченного поведения – как ее ни выводят на подиум в новом кружевном белье, как ни задирает она ноги быстрее, выше, сильнее – сексуальнее от этого не становится. «Искандеры» не смеются. Иглы ракет никого не возбуждают – с них уже давно пересели. Публика зевает и отворачивается.

И тогда власть начинает новую маркетинговую кампанию. Не переключайтесь, сейчас будет премьера! В продажу поступил широкий ассортимент социальной активности. Чем старше становится основатель «идеологии XXI века», тем в большей степени молодеет массовка вокруг него. Вождя помещают теперь в многочисленные молодежные аудитории: юные волонтеры, юные предприниматели, юные социальные (только социальные!) активисты, юные ученые. Рядом с начальником – обязательно девушка (предприниматель, волонтер, ученый и мореплаватель и плотник), разбавляющая жмущихся друг к другу молодых людей, смущенных присутствием ожившего портрета со стены. Семантика такая: будешь с властью, молодой человек, – дадим грант. Станешь волонтером – получишь майку. Вот и цифровой инновационный социальный лифт – правда, он пока не работает, но будешь хорошо себя вести – дадим на кнопки понажимать. А еще руководитель уделяет внимание детям. А еще – старикам и больным. В обмен на лояльность, естественно. И эти категории граждан и активистов оказываются заложниками – чтобы продолжать свои благородные дела, надо быть с властью и, если она попросит, подсвечивать ее. Альтернатива есть – пойти в иностранные агенты и прекратить свою деятельность.

У Путина, как нас учит Сурков В. Ю. – М. Б. Митин нашего времени, есть свое подземное царство, кладовая солнца – «глубинный народ». А у вождя так устроено зрение, что он «видит его насквозь», народ то есть. Его чаяния и желания. Народ сам не может сформулировать, чего хочет, – за него теперь это делает Путин. А народ хочет того же, чего и владельцы обводненных скважин, – любви, внимания, социальной и материальной поддержки.

На самом деле эта глубинная субстанция – источник власти по Конституции – остается невидимой даже для путинского рентгена. Политические манипуляторы пытаются нащупать этот народ и по абрису первого попавшегося сослепу органа представить себе целую фигуру. И что-нибудь продать этому органу в зависимости от его очертаний – бутылку водки, автомат Калашникова, достойную старость... Лишь бы не выходить из роли благодетеля, кормильца, отца родного.

Но и этот рекламный ролик равнодушное большинство «глубинного народа» смотрит как в темном зале кинотеатра – с пивом и попкорном: что там еще нам покажут. Россия great again, кто бы спорил, а что-нибудь еще вкусненькое есть?

Последовательно воспитывая в «глубинном народе» иждивенчество, власть оказалась заложницей этой модели: механизм-то затратный. Войны – затратны, пропаганда – затратна, социальные инициативы – затратны. Деньги нужны позарез – и на обводненные скважины родным человечкам, и на нацпроекты, и на ядерный щит с инициалами Шойгу и Лаврова на нем, и на освоение Рогозиным пыльных дорожек далеких планет. Не дали свободу – давайте деньги! В этом же состоял и состоит социальный контракт. Не хотели давать удочку, боялись самостоятельности подданных – так давайте рыбу и Рыбку в придачу.

Власть вслепую ищет новую повестку. Новый товар на продажу. Но за что ни возьмись, все получается, как говорил у Бабеля главарь театральных барышников Коля Шварц, «товар для Кременчуга» (да и Кременчуг нынче за границей). Партер и амфитеатр мрачновато ждут, но уже начинают покашливать и посвистывать, скоро станут ногами топать. А может, просто отменить представление и начать жить нормальной жизнью?

Автор — руководитель программы «Внутренняя политика» Московского центра Карнеги