Петиция открытых дверей
360 000 подписей заставили Минздрав изменить правила допуска родственников в реанимации
Что бы ни сыграло решающую роль, 360 тысяч человек получили важный опыт участия в успешной кампании, меняющей жизнь к лучшему
Более 360 000 человек получили на этой неделе письмо с сообщением об их победе над системой. Автор одной из самых резонансных петиций на сайте change.org, требовавшей от Минздрава обязать больницы не препятствовать допуску родственников в реанимации, сообщила подписантам, что их услышали.
Из Минздрава в регионы ушло информационно-методическое письмо руководителям органов государственной власти в области охраны здоровья с памяткой для посетителей отделений реанимации – как детской, так и взрослой. Их двери откроются перед родственниками пациентов, государство больше не сможет отнимать у человека – пусть и под самым благовидным предлогом заботы о его здоровье – право болеть и умирать в окружении родных и близких.
Это было важное сражение в борьбе российских граждан за человеческое достоинство. Его годами вели благотворительные фонды – «Подари жизнь», «Вера», «Детский паллиатив», фонд Константина Хабенского и др. Его годами вели люди, прошедшие через ад ожидания у запертой двери, за которой в страхе и одиночестве умирает их ребенок, – как Дарья Макарова из Новосибирска, которую сначала выгоняли из больницы, сообщив о смерти 8-месячного сына, а потом запретили его поцеловать на прощанье. Ее борьба началась еще в 2010 г.
Петиция на change.org появилась в марте, за месяц до прямой линии с Владимиром Путиным, на которой Константин Хабенский задал вопрос про доступ в реанимацию и после которой Путин дал поручение Минздраву проработать вопрос до июля. Ее автор – пенсионерка из Омска Ольга Рыбковская, когда-то она сама приезжала каждый день в определенное время к дверям реанимации.
Каждый день, вспоминает Ольга, врач выходил на пять минут, говорил о состоянии средней тяжести и что он не может давать прогноз. Все восемь дней ее девятилетний ребенок был в сознании и лежал один, привязанный к кровати. Мальчик выкарабкался, выздоровел и вырос, но до сих пор, говорит она, «тема болезненная и для него, и для нас».
С тех пор прошло 15 лет, но Ольга продолжала читать в социальных сетях похожие истории – только не всегда они были со счастливым концом. Какая-то очередная история стала последней каплей, Ольга «решила, что что-то надо с этим делать»: «Конкретных планов чего-то достичь у меня не было, хотела, чтобы случился какой-нибудь резонанс. Я понимала, что тема болезненная, но не ожидала, что настолько». 360 000 подписей под требованием к Минздраву разрешить допуск родственников в реанимацию вывели петицию в топ и создали информационный повод, который сложно игнорировать.
Можно гадать и спорить, почему один, а не другие сигналы снизу прорываются с петициями наверх, кто и как использует их в своих целях. Можно говорить о разной мотивации тех, кто подписывает эти обращения, – от «я верю, что мой голос может что-то изменить» до «все бесполезно, но молчать невозможно и стыдно». В любом случае петиции становятся одним из инструментов коммуникации гражданского общества с властью.
Что бы ни сыграло решающую роль в вопросе с допуском родственников в реанимации – годы убеждений и просвещения, критическая масса громких трагических историй, вовремя заданный Путину вопрос или огромное число виртуальных подписей, – но 360 с лишним тысяч человек получили важный опыт участия в успешной кампании, меняющей жизнь к лучшему.