Биржевой курс Кремля
Зачем вмешиваться в права собственности, если их нет
В права собственности Кремль не дает себе труда вмешиваться, потому что в системе власть – собственность они, эти права, просто выдаются, как сапоги из каптерки Кремлевского полка
В популярном в начале 1990-х романе Малькольма Брэдбери «Профессор Криминале» его главное действующее лицо – собственно профессор Криминале, беседуя со своей женой, рассуждает: «В чем причина российских неурядиц? Они там еще не додумались построить настоящие магазины». «Им и на прилавки-то положить нечего», – заметила Сепульхра, извлекая из сумочки компакт-пудру. «Дело даже не в магазинах, – сказал Криминале. – Просто русские еще не изобрели деньги».
С тех пор прошло чуть ли не 25 лет транзита. Российская валюта стала до такой степени настоящими деньгами, что ее колебания оцениваются не просто как курс рубля, но и как курс руля экономики. Потребительское общество построено, на телеэкранах идет реклама, в которой причудливо сочетаются двуязычные фразы «Русские не сдаются!» и «Пора сказать «Гудбай!» перхоти!», большие магазины, о которых толковал герой английского романа, увидевшего свет в 1992 г., не просто построены – они стали основным местом времяпрепровождения россиян. А счастья нет, и русские неурядицы никуда не делись. Русский мир превратился в супермаркет, но в нем бойко торгуют внешними и внутренними угрозами, как русским суверенным попкорном и древнеславянской, настоянной на скрепах кока-колой.
И пока Владимир Путин ждет информационных атак, его пресс-секретарь, как и, что симптоматично, пресс-секретари МИДа (внешние угрозы) и Следственного комитета (внутренние угрозы по госрасценкам), отбивает их едва ли не ежедневно. Например, история о том, что Михаила Прохорова понуждают сверху продать холдинг РБК (а что, собственно, еще могло бы сподвигнуть его продать, да еще в хорошие руки, много лет в индустриальных масштабах переплавляющие обычные СМИ в пропагандистские), спровоцировала кремлевского споуксмена на такое: «Кремль никогда не вмешивается в редакционную политику и тем более не вмешивается в права собственности».
И в самом деле, зачем Кремлю вмешиваться в редакционную политику, если в большинстве СМИ прямое или косвенное государственное управление, а самоцензура собственников и редакторов вкупе с ошеломляющей адаптивностью журналистско-пропагандистского корпуса посильнее всякой прямой цензуры будут.
И в права собственности Кремль не дает себе труда вмешиваться, потому что в системе «власть – собственность» они, эти права, просто выдаются, как сапоги из каптерки Кремлевского полка, причем уже долгие годы, чтобы не сказать – десятилетия. Мировой финансовый центр в Москве давно построен – не хуже Франкфурта: Кремль – это настоящая биржа, где делами ворочает вместо невидимой руки рынка подковерная, но твердая рука политически правильного перераспределения собственности.
Сегодня не стоит ожидать сигнала, например, в виде взорванной машины, времена вегетарианские – просто пришлют, как в античной трагедии, козлоногих фавнов и сатиров в масках. И частная собственность, которая в России не обладает признаком неприкосновенности, немедленно становится квазичастной. А экономисты могут продолжить споры о том, сколько десятков процентов государства в структуре собственности в России. Точно меньше ста, но вот намного ли?
Автор – директор программы Московского центра Карнеги