Война за третейские суды: реинкарнация

Зампред комитета Госдумы по финансовому рынку Антон Гетта, единоросс, в конце ноября 2019 г. внес поправки в закон о промышленной политике. Позже к нему присоединились еще 27 депутатов. Поправки предусматривают создание арбитража, учредителем которого выступает госкорпорация «Ростех». Законодательный маневр позволяет госкорпорации обойти закон об арбитражах (третейских судах), согласно которому они должны получать лицензию Минюста. Прецедент уже есть: Международный коммерческий арбитражный суд (МКАС) при Торгово-промышленной палате (ТПП) существует по закону о международном коммерческом арбитраже, лицензию Минюста ему получать не пришлось. Теоретически подобным образом могут поступить и другие крупные госкорпорации и госбанки.

В 1990–2000-е гг. предприниматели через третейские суды могли реализовать право на честное рассмотрение спора, особенно с организациями, близкими к государству. Теперь это гораздо сложнее: третейские суды стали недоступны для предпринимателей, стоимость разбирательства в них подорожала, регионы в арбитражах представлены плохо.

У суда «Ростеха» большие перспективы. Если крупная организация в контрактах с контрагентами оговаривает, что споры рассматриваются в ее собственном третейском суде, контрагентам остается только согласиться – или отказаться от контракта. У себя в суде госкорпорация сможет вести споры с контрагентами, не вынося сор из избы. Кроме того, администрировать споры – довольно прибыльное дело, и госкорпорации не придется отдавать средства другим судам. Сейчас почти все споры «Ростеха» решаются в арбитраже РСПП, но с приведением решения в исполнение бывают проблемы. Например, если у третейского судьи нет допуска к гостайне, то государственный суд может отказать в выдаче исполнительного листа. Тогда госкорпорация оказывается в ситуации, когда спор она выиграла, а деньги получить не может: надо идти в государственный суд.

«Ростех» не будет первой госкорпорацией с собственным третейским судом. Российский арбитражный центр (РАЦ), возможно, связан с «Росатомом»: в 2019 г. из 262 рассмотренных им дел 194 были внутригрупповыми спорами предприятий атомной отрасли. Для таких споров в РАЦе есть упрощенная процедура и уменьшенные ставки сборов. Так что «свой арбитраж» – это тренд, просто раньше позволить себе его могли обычные корпорации, а теперь только государственные. У остальных не хватает лоббистских возможностей.

Третейские суды (арбитражи) всюду в мире – альтернатива государственным. И в России до 2017 г., по разным оценкам, работало от 398 до 1829 третейских судов. Разброс в данных объясняется тем, что третейские суды были саморегулируемыми, они лишь уведомляли государство о своем существовании. Первая оценка получена в ходе переписи третейских судов журнала «Третейский суд», вторая – из данных государственных судов.

Преимущество третейского суда перед государственным – возможность конфиденциально разрешить спор, а потом получить в государственном суде исполнительный лист (как говорят юристы, «засилить решение»). По общему праву такое решение не может быть пересмотрено государственным судом. Третейские суды могут быть и международными – один из таких вынес решение о споре между акционерами ЮКОСа и Россией.

Реформа третейских судов 2015–2017 гг. была направлена против «карманных» судов: Минюст ввел лицензирование, их количество резко сократилось, сегодня в России нет и десятка, хотя ежегодно на лицензию подавалось порядка 100 заявок. Из известных арбитражей первым пал Сибирский третейский суд (СТС): ему в предоставлении лицензии отказывали шесть раз. Председатель суда Михаил Морозов безуспешно обжаловал решения Минюста в суде. Среди оснований для отказа называлось отсутствие у суда репутации. Сотни дел, которые этот суд рассматривал ежегодно, и его успешное функционирование с 1992 г. во внимание приняты не были.

Итоги реформы положительно оценивают третейские суды, получившие разрешение работать. Сейчас рынок поделили в основном три: уже упоминавшиеся МКАС при ТПП, РАЦ и Арбитражный центр при РСПП. Заметны третейский суд по спортивным спорам и два иностранных суда (венский и гонконгский арбитражи), получившие лицензии в России.

Основные арбитражи, уцелевшие после реформы, тесно связаны с государством. По сути, на арбитражи, оставшиеся островком «вольницы 1990-х», была распространена вертикаль власти. Борясь с «карманными» третейскими судами, государство фактически создало систему «государственно-карманных» третейских судов. В процессе реформы уровень конкуренции среди арбитражей сильно сократился. Минюст отказал в лицензии арбитражам, связанным со Сбербанком, с «Ростехом», третейскому суду при Российской арбитражной ассоциации (объединяет более 100 юридических фирм). Но если СТС пытался отсудить лицензию, то «Ростех» поступил изящнее: правит законодательство.

Идеологически законопроект депутата Гетты противоречит реформе 2015–2017 гг., но Минюст к нему возражений не имеет. Нынешний министр юстиции Константин Чуйченко возглавил министерство в 2020 г., и реформа 2015 г. – не его детище. Министр более чем знаком с третейскими судами: будучи в «Газпроме» начальником юридического департамента, Чуйченко в 2000-х гг. создал его третейский суд, возглавлял его и входил в число третейских судей «Газпрома», уже будучи помощником президента. Минюст не против, значит, открывается дорога к своим арбитражам и для других госкорпораций.

Но третейским судам все равно будет очень трудно выжить. Российская система государственного правосудия отторгает третейские суды. Их реформу инициировал Высший арбитражный суд и лично его председатель Антон Иванов, публично выступавший за борьбу с «карманными» судами. Но с тех пор реформирован до полного исчезновения и Высший арбитражный суд, а, сняв судейскую мантию, Иванов стал противником своей же реформы.

Негативное отношение государственных судов к третейским не изменилось. В представлении российских судей правосудие должно быть только государственным. Как показывает проведенная мною серия интервью с судьями и экспертами из третейского сообщества, судьи полагают, что третейские суды помогают компаниям в мошенничестве (например, в выводе средств при банкротстве), и не понимают, зачем они вообще нужны в судебной системе. Хотя именно третейские суды могут снять часть нагрузки с государственных и дать участникам гражданского оборота возможность выбора.

Поэтому едва ли третейские суды смогут спокойно работать в существующей парадигме. Государство не будет им помогать. «Карманные» третейские суды, за которыми скрываются серьезные интересы влиятельных политических акторов, неизбежно будут появляться, но их работа подтвердит мнение российских судей, что такие суды действуют лишь в интересах тех, кто их создал.