Что можно Сбербанку и больше никому

Сбербанк, покупатель доли в очередном крупном российском интернет-активе – Mail.ru Group, два года назад написал стратегию собственного развития до 2020 г. (можно почитать у него на сайте). В ней помимо прочего сказано, что Сбербанк сможет конкурировать с глобальными технологическими компаниями, главный способ достичь цели – «формирование клиентского опыта, причем не только в финансовой, но и в других сферах», а под заголовком «Главные вызовы» значится и такой пассаж: «Нам также нужно построить основу экосистемы в нефинансовых отраслях».

Какие глобальные технологические компании Сбербанк считает конкурентами, становится ясно из англоязычной (русской версии на сайте нет) презентации: это Google и Amazon, а еще Сбербанк стратегически цитирует покойного Стива Джобса, так что, очевидно, и Apple среди конкурирующих организаций. Упоминаются также Tesco Mobile (виртуальный оператор, организованный сетью магазинов Tesco) и Virgin Mobile (мобильный оператор, входящий в конгломерат Virgin Ричарда Брэнсона) – в связи с виртуальным мобильным оператором Сбербанка. Перечисляет банк и экосистемы «Яндекса» и Mail.ru, а также Facebook и Alphabet, материнскую компанию Google.

Кстати, полностью запуск экосистемы назначен на 2020 г.

Для поистине титанических целей – конкуренции с самыми известными в мире компаниями – $170 млн цена небольшая, и, даже если прибавить к ним уплаченные за долю в Rambler еще примерно такие же деньги (11 млрд руб.), все равно выйдет немного. Сбербанк с его целевым показателем чистой прибыли в 1 трлн руб. даже не поежится от таких расходов – тем более когда на другой чаше весов конкуренция с Amazon и Tesco.

Но вот на что хотелось бы обратить внимание. Стратегия Сбербанка, если отвлечься от российской действительности, выглядит вполне доброкачественно: всякий бизнес желает расширяться и диверсифицироваться, банку полезно и выгодно знать, где и сколько тратят его клиенты, а клиентам, в принципе, удобно не думать, как платить за самые разнообразные услуги, – лень человеческая тешится, когда одним касанием экрана пицца, белье из прачечной и гонорар домработнице поступают куда надо. Назовем это экосистемой, ладно.

Но Сбербанк живет в российской реальности, и партнеры его – в ней же; заявления о глобальной технологической конкуренции, разумеется, не более чем высокопарные слова, вся глобальность Сбербанка как была сосредоточена в России, так и остается. А значит, помимо невидимой руки рынка на ситуацию действует невидимая рука государственного статуса Сбербанка, невидимая рука Владимира Путина, поддерживающего Германа Грефа на посту президента Сбербанка, невидимая рука ЦБ, который владеет половиной Сбербанка, невидимая рука Пенсионного фонда, который платит пенсии через Сбербанк, и другие невидимые руки. Такой невидимый гекатонхейр Бриарей, сторукий и пятидесятиголовый сын Урана и Геи.

Проще говоря, хочется рядовому россиянину или не хочется, придется ему жить в экосистеме Сбербанка, я к этому клоню. «Яндекс» в прошлом году в экосистеме укоренить почему-то не вышло – ну да ничего, через разные совместные новообразования, всякие сервисы и маркетплейсы, все равно сотрудничество налажено. Mail.ru теперь в руках, Rambler тоже – кто еще цифровой остался? А никого. В банковских сервисах у Сбербанка не меньше трети рынка, а то и ближе к половине – почему бы и в цифровой экономике не получить столько же?

Интересно, что бы сделалось с патриотической общественностью и российской властью, если бы одна из тех компаний, которые Сбербанк перечисляет среди конкурентов, Amazon, допустим, вдруг взялась бы скупать интернет-активы в России? Половина одного, треть другого, куча совместных сервисов с третьим? Правда, тогда, должно быть, эти все интернет-активы подорожали бы, поскольку возникла бы реальная конкуренция.

Конечно, ничего этого не получится ни у какого иностранца.

Только Сбербанку можно.