Что говорит о государстве традиция не раскрывать политические убийства? Что государство не состоялось.
Спустя два года после убийства Бориса Немцова расследование и суд дают ожидавшиеся результаты. Обвинения предъявлены исполнителям (предполагаемому убийце и его соучастникам), заказчиками названы бывший офицер батальона «Север» Руслан Мухудинов (в розыске с 2015 г., первоначально ему инкриминировалась организация преступления) и «неустановленные лица». Также подозревавшийся в организации убийства замкомандира батальона «Север» Руслан Геремеев скрылся из страны. Несмотря на то что, по данным многих свидетелей, следы убийства уводят в Чечню, никто из высокопоставленных чеченских чиновников по делу допрошен не был.
Громкие политические убийства в России расследуются долго, заказчиков либо не удается назвать, либо их называют, но не могут найти. Бывает, что подсудимые скрываются. Бывает, что Россия вообще не занимается расследованием убийств российских граждан, если преступление происходит за границей. Имена Пола Хлебникова, Анны Политковской, Натальи Эстемировой, Александра Литвиненко, Зелимхана Яндарбиева и других говорят об этом.
Живые российские граждане, в принципе, привыкли: у 37% опрошенных «Левада-центром» спустя месяц после убийства Немцова оно не вызвало никаких чувств, через год таких было уже 40% – и только 10% верили, что следствие назовет заказчиков преступления.
В Москве в воскресенье, 26 февраля, прошел марш памяти оппозиционного политика Бориса Немцова
Политические убийства оказались непротиворечиво встроены в современную российскую реальность. У власти нет мотива найти заказчиков. У общества нет запроса на «отмщение»; собственно, общество и не чувствует себя оскорбленным.
Общество если и бывает шокировано политическим убийством, то лишь на пару дней. Фактически нераскрываемость такого убийства молчаливо признается не провалом государства, а нормой.
Да, политические убийства происходят и в открытых, демократических странах. И там не всегда находят заказчиков. Однако реальное разделение властей, независимые СМИ, профессиональное следствие и суд, институт репутаций – все это задает мощные стимулы для продолжения реального расследования и наказания виновных.
Напротив, стандарт нераскрытых политических убийств (тем более если речь о критиках и противниках режима) характерен для таких стран, как Аргентина или Чили 1970-х. Нет разделения властей и открытой конкуренции внутри элиты – и в ситуации расследования причастности кого-то из власти к преступлению происходит внутренний скрытый процесс. Ожидаемый ущерб для репутации власти от убийства ее политического противника оказывается гораздо меньшим, чем ожидаемый ущерб от публичного расследования и наказания виновных. Общество подозревает, что кто-то из представителей власти мог быть заинтересован в убийстве, но не видит для себя способов выяснить это и бороться с этим. В целом это логично в ситуации, когда почти все в стране – государство и государство провозглашается высшей ценностью. Обитателям нижних его этажей лучше не знать, что государство все более failed.