После объявления евразийской экономической интеграции одним из основных внешнеэкономических приоритетов Белоруссии, Казахстана и России страны начали движение в сторону облегчения доступа на рынки друг друга. В 2010 г. начал функционировать Таможенный союз, в котором к беспошлинной торговле товарами добавились создание единой таможенной территории и передача части компетенций на наднациональный уровень (в Евразийскую экономическую комиссию). С 2012 г. действуют соглашения в других сферах (промышленность, сельское хозяйство, транспорт и др.), формирующие Единое экономическое пространство и перешедшие в Договор о Евразийском экономическом союзе (ЕАЭС).
После двух лет работы ЕАЭС, а также присоединения в 2015 г. Армении и Киргизии к договору, становится все более отчетливо видно, что один из основных способов достижения его главной цели – создания единого рынка товаров, услуг, капитала и рабочей силы – снижение (а в перспективе и полная отмена) различных внутренних барьеров и ограничений. Оно может проявляться в устранении различий в техническом регулировании и санитарных требованиях, в унификации подходов и процедур контроля и надзора, во взаимном признании разрешительных документов для ведения бизнеса, в гармонизации налогового законодательства и т. д. Но несмотря на наличие политической установки руководства стран ЕАЭС на углубление интеграции, нельзя не учитывать те особенности экономик стран союза, которые усложняют выработку общей интеграционной стратегии.
1. Внутренняя торговля в ЕАЭС значительно меньше торговли с остальным миром. По состоянию на 2015 г. доля торговли стран ЕАЭС друг с другом в общем объеме торговли со всеми странами мира составляет всего 13,5%, и по этому показателю ЕАЭС значительно уступает другим интеграционным объединениям – Европейскому союзу (63,5%), НАФТА (41%), формирующемуся Транстихоокеанскому партнерству (28%), АСЕАН (24%).
2. Значимость партнеров по ЕАЭС сильно варьирует от страны к стране. Если доля торговли Белоруссии и Киргизии с партнерами по ЕАЭС весьма значительна (~50 и 45% соответственно), для Армении и Казахстана достаточно существенна (~26 и 21% соответственно), то для России она крайне низка (~8%). Это означает, что малые экономики ЕАЭС с экономической точки зрения более заинтересованы во внутренней интеграции, а более крупные (Казахстан и Россия) – в торговле со странами дальнего зарубежья.
3. Разные страны ЕАЭС имеют свои особые интересы. Например, Белоруссия, являясь одним из главных бенефициаров ЕАЭС, больше других заинтересована в сохранении статус-кво в торговых отношениях внутри союза. Для Казахстана одним из основных приоритетов является усиление транзитного потенциала страны наряду с участием в других региональных экономических инициативах, таких как транспортный коридор Западная Европа – Западный Китай, железная дорогая из Казахстана в Иран через Туркмению и др. Киргизия рассматривает участие в ЕАЭС прежде всего как возможность облегчить условия для своих трудовых мигрантов в России и других странах, а также увеличить объем инвестиций в страну. Но она также заинтересована в сохранении тесных торгово-экономических отношений с Китаем, которые начали меняться после вступления Киргизии в ЕАЭС из-за повышения тарифов и принятия условий ведения торговли странами – членами ЕАЭС с третьими государствами. Ресурсная ориентированность экономик Казахстана и России мало способствует процессу взаимодополняемости внутри объединения, как это было, например, при создании ЕС, когда именно фактор ресурсной комплементарности сыграл немаловажную роль.
Если к этому добавить еще и существенно разную отраслевую структуру экономик стран ЕАЭС, станет очевидно, что устранение нетарифных барьеров внутри ЕАЭС сопряжено с определенными трудностями политэкономического характера: у каждого отдельного решения всегда есть как поддержка со стороны определенного круга стейкхолдеров (и на уровне правительств, и на уровне отдельных заинтересованных отраслевых групп), так и оппозиция со стороны других стейкхолдеров с противоположными интересами. Все эти факторы усложняют интеграционный процесс, в том числе процесс устранения нетарифных барьеров внутри объединения.
К чему может привести устранение нетарифных барьеров внутри ЕАЭС? Некоторые исследования этого вопроса проводились, в целом они показывают существенный макроэкономический эффект для Армении, Белоруссии и Киргизии и небольшой выигрыш для Казахстана и России. Наши оценки в рамках совместного исследования, проведенного Институтом Гайдара и Норвежским институтом международных отношений (NUPI), показывают, что устранение нетарифных барьеров внутри ЕАЭС могло бы привести к росту внутреннего товарооборота примерно на 25%, однако потенциал этого роста сильно зависит от направления торговли и вида товара.
Наибольшим потенциалом роста обладает торговое направление из Белоруссии в Казахстан (примерно до 70% роста при полном устранении нетарифных барьеров), что связано с высоким значением текущих барьеров в этом направлении, а наименьший потенциал роста – направление из России в Белоруссию (~15% роста торговли при полном устранении нетарифных барьеров), что связано со значительным присутствием нефтегазовой торговли, для которой влияние нетарифных ограничений незначительно. Обладающие наибольшим потенциалом роста направления торговли (Белоруссия – Казахстан, Армения – Киргизия) занимают наименьшую долю в общем объеме товарооборота стран ЕАЭС, поэтому рост внутренней торговли будет в основном определяться снижением нетарифных барьеров между Россией и партнерами по ЕАЭС.
Что касается отдельных товарных групп, наибольшим потенциалом обладает продукция сельского хозяйства и пищевой промышленности, занимающая около 15% от товарооборота стран союза друг с другом (возможен двукратный рост) – что вполне естественно, поскольку именно для этой продукции нетарифные барьеры (санитарные, ветеринарные, фитосанитарные требования, технические и регуляторные) наиболее значимы. Наименьший потенциал у продукции ТЭКа, занимающей около 35% товарооборота стран ЕАЭС друг с другом (ориентировочно не более 10% роста), поскольку для поставок топливных товаров имеющиеся барьеры не являются значимым препятствием. Небольшой потенциал роста торговли имеет и продукция средней степени переработки, занимающая около 30% от товарооборота стран ЕАЭС (примерно до 15% роста), а у продукции высокой степени переработки (машины, оборудование, электроника и т. д.) с долей в общем объеме внутреннего товарооборота порядка 20%, напротив, потенциал роста торговли достаточно высок (примерно до 50%).
Таким образом, наибольшим потенциалом роста внутренней торговли обладает продукция, традиционно в наибольшей степени зависящая от нетарифных барьеров: продукция сельского хозяйства, пищевой промышленности и продукция высокой степени переработки. При этом именно малые страны ЕАЭС должны быть в наибольшей степени заинтересованы в как можно более глубокой интеграции, выражающейся в снижении внутренних барьеров на перемещение товаров внутри ЕАЭС.
Авторы – старший научный сотрудник Норвежского института международных отношений (NUPI); руководитель направления «Международная экономика и финансы» ИЭП им. Е. Т. Гайдара, директор Центра исследований международной торговли РАНХиГС