В каждой шутке есть доля правды, тем более если это шутка Владимира Путина. На награждении лауреатов премии Российского географического общества президент спросил девятилетнего Мирослава Оскирко, где заканчивается граница России, и в ответ на рассуждения о Беринговом проливе победно заключил: «Границы России нигде не заканчиваются!» Правда, тут же добавил: «Это шутка».
Только шуткой (а не проекцией каких-то внутренних переживаний) воспринимать эти слова сложно как раз потому, что сказаны они в высокопоставленном географическом обществе, вполне соответствуют увлечению Кремля геополитикой, да и вообще являются вариацией других, внешне более серьезных высказываний Путина. Например, он говорил, что Советский Союз «был той же Россией, только называлась [она] по-другому», или обещал всячески поддерживать (и даже в одном случае поддержал военной силой) русскоязычное население на других территориях.
Слова о безграничности России означают, что президент мыслит категориями прошлых веков, где главным критерием величия и богатства государства, а также мудрости его правителя были масштаб территории и сила оружия, считает культуролог Даниил Дондурей. Получается, что руководитель России представляет ее вневременной империей, границы которой условны и могут меняться под влиянием демографических, военных, политических факторов. «История России есть история страны, которая колонизуется. Область колонизации в ней расширялась вместе с государственной ее территорией. То падая, то поднимаясь, это вековое движение продолжается до наших дней», – писал в «Курсе русской истории» Василий Ключевский. Жил бы он сегодня.
Эпоха колониальных захватов канула в прошлое, но великодержавность и сознание причастности к территориальному приращению греют душу элиты и значительной части населения.
Это обозначает и некоторые приоритеты госстроительства. Прежде Владимир Путин любил обращаться к идеям Александра Солженицына, в частности сбережению народа, которое выражается в создании достойного уровня жизни, качественных медицины и образования для жителей нынешней России. Похоже, теперь, когда это сделать не удалось, в Кремле делают ставку на имперское сознание, приучив обывателя к тому, что Россия – мировой центр добра и истинных ценностей, а «Русский мир» безграничен и требует освоения новых территорий.
С другой стороны, неопределенность границ может стать органичной частью все более широко применяемого в России принципа неопределенности как основного метода управления. Неопределенность частной собственности, правосудия, политических и гражданских прав, прошлого и будущего и т. д. и т. п. помогает сохранять власть и распределять ренту тем, кто уже у власти и у ренты. Вместе с неопределенностью границ все это формирует очень условную Россию, которая не знает сама, кем себя воспринимать.
Жил бы сегодня Гоголь, что написал бы он? «Русь, ты кто? дай ответ. Не дает ответа...»