Новый «главный политзаключенный»
Почему дело Ильдара Дадина привлекло внимание российских властей
До минувшей недели об Ильдаре Дадине знали разве что правозащитники и гражданские активисты. Да, первый осужденный по новой статье УК, позволяющей отправлять людей в тюрьму за неоднократные нарушения на митингах, внесен «Мемориалом» и Amnesty International в список политзаключенных. Но подавляющему большинству россиян, ориентирующихся на новости федеральных телеканалов, эта фамилия ничего не говорит.
Тем удивительнее был резонанс, который получило переданное Дадиным на волю письмо, где он рассказал об избиениях и пытках в карельской колонии. Федеральная служба исполнения наказаний (ФСИН) оперативно выпустила несколько пресс-релизов, к делу подключились местные депутаты, а уполномоченный по правам человека Татьяна Москалькова не только разослала запросы в силовые органы, но и лично съездила в ИК-7. И даже пресс-секретарь президента Дмитрий Песков, вместо того чтобы дежурно сказать, что ничего об этом не знает, или в крайнем случае отослать журналистов за информацией во ФСИН, неожиданно назвал этот случай заслуживающим пристального внимания и пообещал доложить о нем президенту.
Что же произошло? Почему на мало кому известного активиста вдруг обратили внимание те, кого новости из-за решетки раньше волновали лишь в том случае, если речь шла о Михаиле Ходорковском или Pussy Riot?
Наиболее вероятны две версии.
Во-первых, хотя российские власти регулярно говорят, что политзаключенных в нашей стране нет, сами они, кажется, думают по-другому. Во всяком случае, то внимание, с которым в верхах относились к информации о тюремной жизни тех же Ходорковского и Pussy Riot, доказывает, что некоторых заключенных российское руководство воспринимает если и не как политических, то по крайней мере как «особо важных». И если уж инциденты с ними стали достоянием гласности, то они должны быть отработаны пропагандистски – т. е. либо убедительно опровергнуты, либо на крайний случай поданы в русле «отдельных недостатков».
Ну а во-вторых, возможен и другой подтекст. Сигнал, поданный делом Ходорковского, поняли даже те, кому он не был адресован. С «кощунницами» и «болотными узниками» тоже получилось убедительно, благо что эти дела освещались с прицелом на массовую аудиторию. Но дело Дадина, похоже, нужного эффекта еще не произвело, ведь далеко не все россияне знают, что за два мелких административных нарушения можно реально угодить в тюрьму. А в разгар кризиса такое знание будет для них совсем не лишним.