Десятилетие, которое уже потеряно

Потерянное десятилетие – не алармистский прогноз, а вполне официальный и, более того, уже уверенно сбывающийся. Из прогноза Минэкономразвития на ближайшие три года следует, что к 2020 г. Россия будет пребывать в стагнации уже 13 лет. Их них семь последних – около нуля.

Предупреждения о «вечной стагнации» (например, прогноз Минфина до 2030 г. или заявления ЦБ) предполагают, что Россия на годы застрянет на низкой траектории роста – порядка 1,5% в год, что как минимум на четверть, а то и наполовину ниже среднемировых темпов. Для все еще развивающейся экономики темп ниже среднемирового означает, что ее технологический разрыв и, как следствие, разрыв в уровне жизни с богатыми странами будет в лучшем случае сохраняться, тогда как более бедные страны будут его сокращать. В итоге Россия в мировой табели о рангах будет сдвигаться все ближе к бедным экономикам: тот случай, когда, чтобы оставаться на месте, надо бежать быстрее. Так, за 2012–2016 гг. по уровню ВВП на душу населения по паритету покупательной способности Россия, по оценкам МВФ, с 47-го места в мире перешла на 55-е, хотя сам этот показатель почти не изменился (ВВП на душу населения в текущих долларах упал из-за девальвации на 40%).

За последние 10 лет, с 2007 по 2016 г., среднегодовой темп роста экономики России составил 1,6%: фактически страна в стагнации уже 10 лет. Возможные отклонения от ожидаемых Минэкономразвития минус 0,6% по итогам 2016 г. тут почти ничего не меняют. К началу 2020 г. стагнация будет продолжаться уже 13 лет, следует из прогноза на 2017–2019 гг. в том варианте, который само Минэкономразвития считает более реалистичным («базовый плюс»). В нем цена нефти растет до $55/барр. к 2019 г., а не застывает, как в просто «базовом» (основном) сценарии, на уровне $40 еще на три года.

Конечно, траектория экономики за минувшее десятилетие была совсем не ровной: от роста более чем на 8% до спада почти на 8%, уж слишком разные периоды российской жизни она охватывает – от продолжавшегося в 2007-м быстрого роста цены нефти до ее обвала в 2009 г. с последующим восстановлением и новым падением. Но среднегодовой темп экономики по итогам таких горок составил 1,6%, а ее совокупный прирост за эти годы отстал от мирового в 2,3 раза. Если взять за точку отсчета 2010 г., исключив тем самым провал 2009-го, то и все второе десятилетие XXI в. – стагнация: за этот период средний темп роста экономики – те же 1,6% в год.

За это десятилетие, с 2010 по 2019 г., экономика России увеличится всего на 16% (против 69% за предыдущие 10 лет), перейдя в мировые аутсайдеры роста. Из 155 стран мира, не относящихся к развитым, худший результат по итогам 2010–2019 гг. МВФ прогнозирует только у 16. И среди них едва ли найдется такая, с экономикой которой Россию уместно было бы сравнить (за исключением разве что Бразилии, преодолевающей последствия необдуманного фискального стимулирования): Самоа, Ямайка, Микронезия, коллапсирующая в апогее социализма Венесуэла, переживающая перманентный политический кризис Хорватия и неоконченную войну – Украина. Даже из почти четырех десятков развитых стран, уровень жизни которых минимум в 1,5 раза выше российского, 30 за эти годы вырастут больше, чем Россия.

Исходя из прогноза Минэкономразвития, лишь по итогам 2019 г. российская экономика вернется на уровень 2013 г. – первого года стагнации, начавшейся еще при высоких ценах на нефть, когда экономика, быстро восстановившись до уровня 2008 г., почти остановилась. Доходы населения к концу десятилетия уровень 2013 г. так и не преодолеют, как и объемы внутренних инвестиций. Приток прямых иностранных инвестиций сжался почти до нуля и в условиях санкций, из сохранения которых исходит прогноз, вряд ли будет сколько-нибудь значительным.

Эти семь лет из десяти экономика проведет около нуля: спад инвестиций – в среднем на 0,4% в год, спад реальных доходов населения – в среднем на 0,1% в год, рост промышленности – в среднем на 0,8% в год. Рост ВВП – в среднем на 0,5%. В том случае, если цена нефти остается на уровне $40/барр., все примерно то же самое, только темп падения инвестиций и доходов населения чуть больше, а среднегодового роста ВВП – еще ниже.

Запас резервов пока позволяет бюджету обойтись без большого секвестра, но весь объем прежних обязательств он больше нести не в состоянии. Первыми под удар попали расходы на социальную сферу, а за выходом из рецессии, скорее всего, неизбежно последует повышение налогов. Снижение уровня нефтяных цен привело к сокращению их доли в доходах федерального бюджета – с половины до чуть более трети, однако сжался и сам уровень бюджетных доходов. Цена нефти – по-прежнему отправная точка для прогнозов и развития экономики, и параметров бюджета. Из проектировок Минфина, традиционно закладывающегося на самый консервативный вариант ($40/барр. все три ближайших года), следует, что в 2019 г. бюджетные доходы в соотношении с ВВП сократятся до 20-летнего минимума.

В 1999-м бюджет были вынуждены секвестировать. А экономика выбиралась из провала 1990-х и начинала свое десятилетие роста, локомотивом которого были загрузка простаивавших мощностей, вовлечение свободной рабочей силы и опора в виде постоянного повышения нефтяных цен. Когда все эти факторы перестали работать (загрузка на максимуме, безработица на минимуме, а нефть не дорожает), рост – если он не кратковременный – возможен за счет инвестиций в создание новых производственных мощностей и в технологии, повышающие производительность труда. Опорой такому росту должна стать новая институциональная среда, поощряющая частную инициативу, конкуренцию и использование технологических новшеств. Есть у Минэкономразвития и еще один вариант, как при той же цене нефти (куда ж от такого ориентира) и санкциях и даже не сильно новой среде хотя бы частично формированию опоры инвестиционного роста поспособствовать. Выполнение такого варианта сулит, что к концу десятилетия темпы экономики будут выше 2012 г. – последнего года роста перед стагнацией, и – наконец-то – выше среднемировых. И что в среднем по итогам 2013–2019 гг. вырастут, а не упадут доходы населения и инвестиции.

Но слишком решительно придется изменить экономическую политику и слишком много переделать в бюджете, признает министерство. Вариант назван «целевым» – применительно к прогнозу это означает цель, к которой правительство стремиться может, но не будет. Функция у такого варианта эстетическая.