Когда приходит экономическое чудо

На фоне тяжелого кризиса, поразившего Россию, все чаще возникает вопрос, при каких условиях может произойти выздоровление. Насчет мер чисто экономических разногласий среди специалистов почти нет. Любой эксперт, разбуди его ночью, быстро протараторит стандартный набор тезисов об улучшении инвестиционного климата, защите прав собственности, структурной реформе и т. д.

Набор этот уже пару десятилетий остается неизменным. И столь же неизменной остается неспособность властей добиться решительного прорыва. Раньше она прикрывалась высоким ростом ВВП, достигнутым за счет цен на нефть. А нынче наши проблемы очевидны даже школьнику.

Встает вопрос о политических условиях выздоровления. Не стоит думать, что это обязательно майдан. Беспристрастный анализ мирового опыта экономических чудес показывает совсем иную картину. Можно выделить пять основных трансформаций, благодаря которым разные страны переходили из разряда модернизирующихся в число развитых.

С грустью приходится констатировать, что самые яркие примеры экономических чудес являются следствием иностранной оккупации или военных поражений. Элиты, обслуживавшие старые режимы, без помех вычищались под контролем оккупационных властей, и у руля вставали нормальные люди, которых всегда оказывалось достаточно, несмотря на зачистки, проводившиеся раньше автократиями. Примерно так шли германская, итальянская и японская реформы после Второй мировой войны.

Англия стала промышленным образцом для Европы не после принятия Великой хартии вольностей и даже не после диктатуры Оливера Кромвеля, а после Славной революции 1688 г., которая была осуществлена благодаря вторжению войск Вильгельма Оранского из Голландии. Только при нем в Англии возникли нормальный инвестиционный климат, гарантии прав собственности и т. п. Французы с немцами обменялись своеобразными «услугами» в XIX в. Прусские реформы начались после поражения от Наполеона I, а стабильная демократия во Франции установилась после поражения Наполеона III от пруссаков.

Другая группа чудес тоже связана с иностранным воздействием, но иного рода. Центральная и Восточная Европа вернулись к рыночной экономике после того, как СССР отказался от диктата при Михаиле Горбачеве. Причем только в Польше переменам предшествовало массовое сопротивление режиму. В остальных странах, включая советскую Прибалтику, элиты без всяких майданов были готовы взять курс на Европу, как только большой брат отпустит вожжи.

В ряде стран Азии и Латинской Америки демократизации последних десятилетий происходили тоже под воздействием «большого брата», но по иному сценарию. Там никто ранее не насаждал авторитаризм извне. Он сам возник. Но американцы и европейцы не слишком любили диктаторов, и перемены в известной степени случались потому, что местным элитам удобнее было подстроиться под нормы свободного мира (откуда идут инвестиции), а не сохранять авторитарные режимы.

Надо заметить, что в ряде случаев эти режимы были экономически эффективны. Военный переворот в Азии и Латинской Америке иногда ликвидировал популистский режим и обеспечивал нормальное функционирование рыночного хозяйства. Самый яркий пример – экономическое чудо, случившееся в Чили при Аугусто Пиночете. Так что к числу основных причин, обеспечивающих подобные чудеса, мы должны отнести и военный переворот.

Применительно к вопросу, который мы здесь обсуждаем, путч (революцию сверху) надо обязательно отличать от революции снизу. Последняя, как правило, разрушает государство, и для нормального функционирования экономики его потом надо собирать по кусочкам. Путч (если, конечно, он не проваливается, как ГКЧП в 1991 г.) сохраняет государство, но при этом трансформирует элиту, приводя наверх людей с новыми идеями. Естественно, в истории было множество деструктивных переворотов, но если мы не пытаемся подогнать историю под наши идеалы, то не следует забывать и про те, которые способствовали экономическому развитию.

Бывают, конечно, и случаи позитивных последствий майданов. Хороший пример – французская революция 1830 г., в результате которой сформировалась Июльская монархия – миролюбивая и буржуазная. С известными оговорками сюда можно отнести американскую революцию (война за независимость США). США, бесспорно, яркий образец динамичной экономики, но ведь освобождались-то колонисты тоже из-под гнета весьма успешной страны.

Так что «умеренную революцию» можно отнести к числу условий, ускоряющих развитие. А вот «великие революции» почти всегда деструктивны, поскольку при полном разрушении старого режима новая элита формируется на базе популизма, что хорошо демонстрирует 1789 г. во Франции и 1917 г. в России.

Перебрав все яркие варианты (оккупации, путчи, революции) трансформации элит, обеспечивающих экономическое чудо, надо обязательно вспомнить чрезвычайно важный, но неяркий вариант – смену поколений. В России именно она уже много лет обеспечивает перемены. Великие реформы Александра II, хрущевская оттепель, горбачевская перестройка – все связано со сменой поколений элит. Примерно так обстояло дело во Франции у молодого Людовика XVI, запутавшегося в бюджетном кризисе. Примерно так проходила трансформация франкизма в Испании – с той лишь разницей, что экономические преобразования были проведены младореформаторами еще при жизни стареющего каудильо.

Российские элиты много лет живут и старятся вместе с монархом (вождем, президентом). Они тщательно пестуют свои устаревающие идеи и отстаивают свои групповые интересы, не давая пробиться молодым реформаторам. Наблюдателям часто кажется, что страна безнадежна, поскольку риторику стариков вынужденно перенимает карьеристская молодежь.

Но стоит новому вождю перетряхнуть властное болото, как масштаб перемен поражает воображение. Внезапно выясняется, что ни доминирующие в новых поколениях идеи, ни жизненные интересы молодежи совершенно не связаны с догмами старого режима. Почему так? Об этом отдельный разговор.

Автор – профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге