В последние 10 лет в мировой криминологии происходит информационная революция, связанная с доступностью огромных массивов новых данных. Это детализированные данные полицейского учета о преступлениях, месте и времени их совершения, характеристиках подозреваемых, данные виктимизационных опросов домохозяйств, данные служб занятости и служб по работе с населением, мигрантами, данные об инфраструктуре (школах, библиотеках, госпиталях, банкоматах, банках, спортивных клубах, барах, отелях, торговле алкоголем и т. п.). Их комбинированный анализ позволяет с большой точностью оценить факторы преступного поведения, риски повторного совершения преступлений в той же местности, отслеживать опыт обращения граждан в полицию, деятельность отдельных ее подразделений. Публикация открытых данных и появление big data позволяет специалистам по анализу данных предсказать, где образуются места с повышенными рисками совершения преступлений, как риск варьируется в зависимости от времени, меняется ли уровень преступности в случае изменения маршрутов патрулирования. Исходя из этого, руководство полиции может принимать выверенные организационные и управленческие решения.
Данные виктимизационных опросов незаменимы при оценке реального уровня преступности, в особенности когда дело касается домашнего или сексуального насилия и насилия в отношении несовершеннолетних. На основе таких данных можно проследить опыт взаимодействия с полицией. Главное условие для реализации новых возможностей – доступность данных в неагрегированном виде и наличие четкой документации, показывающей, как эти данные были собраны.
В России виктимизационные опросы (как часть общих опросов о работе полиции) проводятся уже несколько лет. Однако применение опросных и других данных для улучшения работы полиции пока затруднительно. С одной стороны, для такой работы не хватает заинтересованных и квалифицированных криминологов, социологов и экономистов. С другой – пригодных к анализу данных пока явно недостаточно. То, как результаты опросов предоставляются сейчас – отдельные цифры, вырванные из контекста опросника, – может быть использовано разве что политологами в качестве опосредованной оценки лояльности власти, о чем мы писали раньше. Для анализа эффективности выполнения функций по поддержанию правопорядка, а тем более реального состояния преступности и ощущения безопасности, эта информация не имеет смысла.
На прошлой неделе Общественный совет при МВД рекомендовал министерству раскрыть в публичном доступе массивы данных опросов общественного мнения, проведенных по заказу МВД, поддержать все необходимые нормативные изменения для раскрытия детализированных данных о преступности, а также раскрыть данные о правонарушениях, которые находятся в компетенции МВД. В этих предложениях открытость данных не является самоцелью. Задача – создать возможности для оптимизации работы правоохранительных органов и устранить негативные эффекты существующей системы управления. Но и это не все.
Ориентация правоохранителей на отчетные показатели и стремление подогнать под эти показатели «объективную» статистику правонарушений оказалась более устойчивой, чем можно было ожидать. Руководство МВД предпринимает усилия по сокращению или ослаблению «палочной» системы, но инерция сильна, поскольку нет альтернативной системы управления. Пока ее не будет, «палки» будут использоваться на всех уровнях и никакие декларации не помогут. Любая бюрократическая система работает под давлением KPI, ориентированных на процесс и слабо учитывающих результат. В менеджменте эта проблема давно известна, и полиция – один из типичных случаев. Многие страны инициировали сложные управленческие реформы, минимизирующие негативное воздействие отчетных показателей на поведение сотрудников (не только полицейских). Во всем мире экономисты, менеджеры, социологи и криминологи обсуждают, как снизить эффект от количественных систем оценки. Сотрудники полиции участвуют в этих процессах, часто выражают свое несогласие, но в результате экспериментов и дискуссий формируются новые модели управления.
Почему так важны открытые данные? Это новый ресурс, из которого общество и государство могут извлечь огромную пользу. Во-первых, ведомственных возможностей недостаточно, чтобы заставить говорить огромные массивы накопленных данных. Только распределенные сети исследователей способны сгенерировать достаточные интеллектуальные и вычислительные возможности, чтобы дать государственным органам уровень обратной связи, сопоставимый с тем, какой дает рынок коммерческим структурам. Во-вторых, наличие открытых массивов первичных данных будет стимулировать творческую энергию и инновации как в криминологии, так и в смежных социальных дисциплинах, поскольку прогресс науки критически зависит от возможности новых наблюдений, а не только от ее концептуального аппарата или вычислительных мощностей. В некотором смысле ведомственная форма собственности на информацию вступила в противоречие с общественным запросом на ее использование. Это противоречие надо разрешать.
Настоящая открытость, к которой мы призываем, – это не заполненные новостями сайты и сводные цифры официальной статистической отчетности. Это открытые исходные данные, доступность которых вовлекает в их анализ, понимание, развитие и использование экспертов, ученых, программистов, общественные организации. Таково современное понимание прогресса.
Авторы – председатель Комитета гражданских инициатив, член Общественного совета при МВД России; научные сотрудники Института проблем правоприменения при ЕУСПб