Граждане России не знают о гражданском обществе
Но все больше людей получают опыт низовой самоорганизации, горизонтальных связей
Фонд «Общественное мнение» спросил российских граждан, что они думают о гражданском обществе. Узнаваемость понятия мало изменилась за 15 лет. В апреле 2001 г. знали его 16% респондентов, что-то слышали – 28%, слышали впервые – 39%, у 16% не было ответа. В сентябре 2015 г. картина чуть-чуть лучше – 22% знают, 30% слыхали, 33% слышат впервые, 15% затрудняются с ответом.
Идентификация гражданского общества представляет для граждан чудовищную проблему: в 2015 г. 56% не могут ответить на вопрос, есть оно в стране или нет (10% уверены, что есть, 21% – скорее есть, 10% – скорее нет, 3% – безусловно нет). Среди ответов на открытый вопрос, что такое гражданское общество, самый популярный – «население страны, граждане, общество, все мы».
Гражданское общество российским гражданам не нужно. Теоретики гражданского общества видели среди его необходимых условий частную собственность как гарантию политической самостоятельности, приоритет интересов личности над интересами государства, определенный уровень культуры и взаимного доверия. Со всем этим в сегодняшней России дела обстоят плохо, а государство делает все, чтобы они обстояли еще хуже. Авторитарной власти общество самостоятельных людей, умеющих договариваться, совершенно ни к чему. После протестов 2011–2012 гг. власть активно зачищает третий сектор – за три года число НКО в стране сократилось на треть; институты гражданского контроля сознательно дискредитируются.
Социологи «Левада-центра» в исследовании «Демократия в России: установки населения» приходят к выводу, что россияне хотят демократии, но понимают под ней нечто особенное. Доля тех, кто связывает демократию с возможностью контролировать власть, снизилась с 39% в 2012 г. до 18% в 2015 г. Демократические права и свободы являются ценностью не более чем для 20% населения. Россияне знают, что власть неподотчетна, а выборы нечестны, но не считают это препятствием для демократии.
Несмотря на путаницу в головах, все больше людей получают опыт реальной низовой самоорганизации, горизонтальных связей, иногда сознательно скрываемых от государства (см. исследования фонда «Хамовники» о теневой экономике в провинции). Конечно, это не похоже на гражданское общество в западных демократиях, обеспечивающее в том числе коммуникацию граждан с государством. В этом и опасность – для государства в том числе.