Политика наизнанку

Главное, что случилось с нашим обществом за последние два года, – это полное растворение любой содержательной внутрироссийской повестки дня во внешней политике и геополитической пропаганде. Кремлю удалось провернуть этот трюк – рискованный, но, безусловно, выигрышный в краткосрочной перспективе. Благодаря ему вся критика социально-экономической ситуации в стране оказалась неуместной и едва ли не постыдной на фоне теперь уже официального участия нашей страны в военных действиях за рубежом. Новые правила оказались удобными для системных партий и сил. Более того, по шаткому мостику лояльности президенту в условиях геополитической бури в провластный лагерь вернулись многие из тех, кто в 2011–2013 гг. успел достаточно далеко сместиться в оппозиционный спектр.

Перенос акцента с Украины на Сирию лишь упростил все дело: если гибридная война на Донбассе для многих была совершенно неприемлемой, то официальные бомбардировки далекой Сирии под лозунгом «Всем миром победим террористов!» внешне выглядят гораздо более приличным поводом присягнуть-таки Кремлю накануне выборов и запрыгнуть в последний вагон системной политики. Власть прилагает впечатляющие усилия, чтобы такая ситуация сохранялась как можно дольше, как минимум в течение выборного цикла 2016–2018 гг., – и пока вполне успешно.

В этих условиях странно выглядит нежелание некоторых представителей оппозиции замечать произошедшие перемены - оппозиционеров, продолжающих вдохновляться протестной мифологией 2011–2013 гг. Согласно ей, сложившаяся тогда коалиция недовольных властью не распалась, а все еще существует, охватывая всех тех, кто по каким-либо причинам не готов голосовать за «Единую Россию», недоволен мэром, губернатором, коррупцией или работой своей управляющей кампании. Между тем все эти недовольные частностями граждане вовсе не обязательно противопоставляют себя Путину, и даже наоборот.

Внутри пузыря

Гипотезу, отчасти объясняющую, куда делись оппозиционно настроенные граждане и откуда взялось столько лоялистов, выдвинул директор «Левада-центра» Лев Гудков, выступая в рамках проекта «В какой стране мы живем».

Анализируя рост популярности Путина после присоединения Крыма, он констатирует: «Пузырь надувался за счет наиболее демократически и наиболее прозападно ориентированной части общества». По подсчетам социолога, тот самый «средний класс», который был движущей силой протестной активности 2011–2013 гг., раскололся «на неравные части, а большая часть присоединилась к Путину – это и дало прирост от 60–64% поддержки, вплоть до 87%. И протестная часть – прозападная демократическая либеральная часть российского общества – сократилась буквально до минимума».

Гудков предлагает считать это крахом идеи среднего класса, который должен был бы стать локомотивом демократизации и социального прогресса. Вопрос о том, что такое средний класс в России и каковы его перспективы, – отдельная большая тема. Вполне можно предположить, что как таковой класс никуда не делся, просто власти удалось завербовать значительную его часть, предложив новый консенсус: не обмен благосостояния на невмешательство во внутреннюю политику, как это было раньше, а чувство почти религиозного единения вокруг лидера, вокруг ощущения общей причастности к международному величию страны.

Обмен может показаться неравноценным. Но если оценивать смену концепций в навязанных категориях великодержавной демагогии, считающей единственно верным выбором жертвовать материальным ради высоких идей, то кто-то может даже гордиться радикальной сменой своих взглядов. При таком подходе значительная часть вполне вестернизированного общества оказалась в ловушке культурно-политических мифов имперской и советской цивилизаций и не смогла адекватно среагировать на происходящее. Оставаясь средним и даже вполне креативным классом с точки зрения доходов и образа жизни, те же самые люди, которые ходили с белыми ленточками и старательно «лайкали» посты Навального, сменили свои политические взгляды если не на радикальное охранительство, то как минимум на одну из разновидностей умеренного лоялизма. Кроме того, не стоит сбрасывать со счетов и элемент принуждения: несогласие с властью по внешнеполитическим вопросам гораздо проще приравнять к шпионажу и подрыву государства, чем попытки полемизировать по вопросам коррупции и внутренней политики.

Необходимо признать: сегодня власть опирается на широкий альянс самых разных общественных сил, объединенных готовностью поддерживать нынешний курс и лично В. В. Путина, сознательно игнорируя постепенное ухудшение экономической и социальной ситуации в стране. За два года существования российского общества в безвоздушном пространстве пропаганды и геополитического прожектерства все потенциально невыгодные для власти темы, во-первых, вытеснены на обочину общественного интереса, во-вторых, эффективно перехватываются и профанируются ею. Прекрасная иллюстрация – демонстративная, но совершенно ничего не меняющая «борьба с коррупцией», когда козлами отпущения становятся губернаторы далеких и малонаселенных регионов, и разочарование исходом «дела Васильевой» сменяется воодушевлением от «дела Гайзера»: все-таки борьба с коррупцией идет, так и до остальных доберутся!

Сложившийся консенсус позволил Кремлю значительно расширить пространство для маневра, отделив наконец-то первое лицо государства от «Единой России». По сути, сейчас «Единая Россия» – просто первая среди равных в широком лоялистском альянсе. Несомненно, такое положение не очень устраивает саму ЕР, которая за первые 13 лет нового порядка привыкла считать себя «партией власти», а потому значительная часть ее функционеров все еще делает вид, что ничего не изменилось. Между тем ситуация очевидно изменилась и в ходе начавшегося избирательного цикла мы в этом не раз убедимся: в рамках существующего консенсуса Кремль спокойно допускает конкуренцию между лояльными себе частями политической элиты, ничуть не беспокоясь, что вместо единоросса губернатором какого-то региона вдруг станет коммунист или жириновец. Пора признать, что партийная принадлежность чиновников и депутатов в последние годы имеет значение только во внутривидовой конкуренции.

Проект «новой Ялты»: запрограммированная уязвимость

Может ли сыграть ставка на внешнюю политику?

Положение руководства современной России в мире отчасти напоминает положение руководства СССР в 1939–1941 гг. Тогда Советский Союз находился в полной международной изоляции, отягощенной неприемлемой для тогдашнего Запада внешней и внутренней политикой. Вступление СССР в войну против гитлеровской Германии радикально изменило ситуацию, и к 1945 г. он оказался в числе влиятельнейших держав, определивших архитектуру послевоенного мира. Все претензии к внутренней политике СССР, а также предвоенные события были забыты, в качестве трофея Сталин получил гарантии учета своих интересов как в Европе, так и в Азии.

Можно предположить, что Владимир Путин именно так видит выход из всех своих затруднений, в том числе и во внутренней политике. Так, участие в важнейшей схватке современности, войне против пресловутого халифата, воспринимается как шанс обрести статус лидера державы-победительницы и уже с этой позиции принудить США и Европу к новому разделу сфер влияния, переформатированию международных структур и т. д. Программа-минимум при таком развитии ситуации тоже вполне очевидна: добиться признания нового статуса Крыма, гарантий соблюдения интересов России на Украине, во всем бывшем СССР и в Арктике, подтвердить нерушимость своего статуса на право вето в Совбезе ООН, добиться отмены всех санкций и зафиксировать какие-то торговые и экономические привилегии. При таком подходе внешнеполитические успехи теоретически могут в какой-то степени помочь в решении экономических проблем России.

Если все эти надежды оправдаются, то выборы 2018 г. окажутся лишь новым триумфом и ничто уже не сможет поколебать авторитета Путина еще многие десятилетия. Во внутренней политике это приведет к окончательной ликвидации самой возможности существования каких-либо сил, не согласных с его политикой.

При этом надо учитывать, что террористическое квазигосударственное образование на Ближнем Востоке – это во всех смыслах не гитлеровская Германия и при желании покончить с ним можно довольно быстро, хоть и большой кровью. Так что теоретически план вполне реализуем и ставку на внешнюю политику нельзя считать таким уж безумием – во всяком случае на первый взгляд.

Между тем в разбираемой стратегии запрограммирована уязвимость, с которой ничего нельзя поделать с помощью пропаганды и внутриполитических манипуляций и которая рано или поздно может стать роковой.

Во-первых, война с запрещенным в России ИГИЛ – это локальный конфликт и статус победителя в нем несопоставим со статусом победителя в мировой войне, так что даже при благоприятном развитии ситуации нет никаких гарантий, что Россия получит что-то, кроме устной благодарности от нового сирийского правительства. Во-вторых, нельзя забывать, что геополитическая игра идет на не контролируемом Россией поле, где на ее исход влияет слишком много игроков и внешних факторов.

Для благополучного сохранения власти Путину необходимо минимум три года геополитических успехов. Сделать определяющим фактором внутренней политики череду внешнеполитических побед – это как планировать семейный бюджет, рассчитывая на постоянные выигрыши в лотерею. Надо ли говорить, что шансы на столь счастливое стечение обстоятельств невелики, а неблагоприятное развитие международной ситуации довольно быстро уничтожит внутрироссийский консенсус? Вместе с ним рухнут высокие рейтинги власти, ребром поставив вопрос о смене первого лица. История учит, что лояльность потенциальному победителю неизбежно сменяется демонстративным же презрением к проигравшему.

Крах внешней политики может стать причиной новой протестной волны в обозримом будущем, а вчерашние лоялисты (они же позавчерашние оппозиционеры, о чем не надо забывать!) – оказаться в первых рядах недовольных. Осознание того, что все лишения, жертвы и предательства были напрасны, а вместо обещанного чувства гордости приходится испытывать лишь разочарование и горечь поражения, – слишком сильное потрясение, чтобы и без того фрустрированное общество смогло его пережить безболезненно.

Всем ответственным силам общества, и лоялистским, и оппозиционным, надо заранее задуматься, как действовать в такой ситуации, ведь именно тот, кто в момент всеобщей депрессии не растеряется, а найдет новые цели и смыслы для страны и для каждого человека, в итоге станет лидером на новом этапе истории России.

Автор – президент Института развития и модернизации общественных связей, Екатеринбург