ФСБ как законодатель

Российские спецслужбы традиционно стараются держаться подальше от законодательной деятельности и проявляют инициативу, когда вопрос непосредственно касается изменений ведомственного характера. Даже вызвавшие некоторую общественную дискуссию поправки в закон «Об органах Федеральной службы безопасности в Российской Федерации», расширяющие полномочия спецслужбы, формально были внесены не ФСБ, а депутатами партии «Единая Россия».

С июня 2013 г. по июль 2015 г. ФСБ 82 раза пополнила федеральный сайт проектов нормативных правовых актов. Многие из этих документов регулируют внутренние процедуры спецслужбы, например устанавливают нормы прыжков с парашютом, нормативы часов работы под водой для военнослужащих органов ФСБ и др. Очевидно, что количество раз, которые сотрудник ФСБ должен прыгнуть с парашютом, или количество часов, которые он же должен провести под водой, имеют мало отношения к российскому обывателю. В последние годы по части инициирования принятия законов как таковых ФСБ также не отличалась какой-либо продуктивностью. За последние два года спецслужбой были внесены всего три закона, два из которых уже приняты, а наделавший много шума третий еще находится на стадии публичного обсуждения.

Первый закон направлен на борьбу с киберугрозами, второй касается контроля морских судов в акватории Северного морского пути. Внесенный в прошлом месяце третий законопроект именуется несколько размыто: «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации, регулирующие вопросы государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним». Если разобраться с неопределенностью формулировки, то окажется, что закон напрямую касается российских граждан. Проект закона предполагает запрет на доступ граждан России к сведениям Единого государственного реестра прав на недвижимое имущество и сделок с ним (ЕГРП), к государственному судовому реестру, реестру арендованных иностранных судов, а также к сведениям о содержании правоустанавливающих документов на воздушные суда. Вступление в силу этих ограничений запланировано на март 2016 г. Проще говоря, если этот законопроект будет принят, то вероятность распространения коррупционных схем в сфере операций с недвижимостью вырастет кратно, бытовые вопросы с соседями решать будет на порядок сложнее, а закрытие востребованной информации может породить коррупционный рынок доступа к ней.

Пытаясь разобраться в ситуации, я связался с договорно-правовым управлением ФСБ по телефону, указанному в паспорте проекта закона. Опираясь на имеющуюся в пояснительной записке законопроекта информацию о том, что закон направлен на защиту персональных данных собственников недвижимости, я поинтересовался у разработчиков, давно ли они сами делали выписки ЕГРП, т. е. запрашивали информацию о собственниках объекта недвижимости. Я задал этот вопрос, так как раньше персональные данные (в частности, дату рождения и номер пенсионного страхового свидетельства) действительно можно было получить из вышеуказанного реестра наряду с фамилией и именем собственника недвижимости. Однако уже как минимум полгода ни пенсионного свидетельства, ни даты рождения из выписки ЕГРП получить нельзя. А из персональных данных в выписке на текущий момент остались только фамилия, имя и отчество лица, владеющего или распоряжающегося той или иной собственностью. Сотрудник ДПУ ФСБ на другом конце провода не стал рассказывать о том, как давно он получал выписку из ЕГРП, и сообщил, что это не самое главное.

Зато он поделился ключевым аргументом, которым, видимо, руководствовались инициаторы закона. Оказывается, в сфере недвижимости нередки случаи мошенничества, которые исходя из аналитики МВД происходят из-за имеющихся в открытом доступе данных о собственниках недвижимости. К слову, прямо сейчас в коридорах Росреестра на больших экранах крутятся видеоролики, которые рассказывают о том, как граждане могут избежать участи стать жертвой мошенников благодаря свободному доступу к реестру ЕГРП. Задолго до введения каких-либо реестров, в далекие 1990-е гг., случаев мошенничества на рынке недвижимости было столько, что описать их не хватит и трех колонок, даже если ограничиться простым перечислением схем. Каким образом мошеннические схемы с недвижимостью касаются воздушных и морских судов, реестры которых закрываются благодаря этой инициативе, также совсем непонятно.

Мой собеседник привел еще один довод, который касался доступа к данным о лицах, находящихся под специальной защитой государства, – например, об имеющейся в реестре информации, указывающей на регистрацию свидетелей в рамках уголовных дел. Однако мое предложение исключить данные этих лиц из базы ЕГРП не нашло у моего собеседника особого отклика.

В итоге получается, что вносимый законопроект не особенно связан с защитой персональных данных. К ликвидации мошеннических схем в сфере операций с недвижимостью законопроект прямого отношения тоже не имеет и уж точно не касается напрямую лиц, которым гарантирована специальная защита государства. В чем же тогда реальная причина принятия этого закона?

Таких причин видится несколько. Самая очевидная – эта инициатива находится в «запретительном» тренде государства и полностью вписывается в общую картину сокращения гражданских прав, в том числе доступа к информации. В принципе, следуя логике «меньше знаешь – крепче спишь», можно принять любой закон, который сократит и без того небогатый инструментарий, позволяющий гражданину получить интересующую его информацию у государства. Фактически после принятия этого закона вводится государственная монополия на информацию о собственности (недвижимость, земля, воздушные и морские суда). Никто, кроме государственных служащих, не будет знать, кто чем в реальности владеет. Мы прекрасно понимаем, что в России фраза «никто, кроме» при определенных условиях означает «все, включая». Этим условием может стать новый виток развития рынка торговли труднодоступной информацией. Количество баз данных, попавших на черный рынок, исчисляется не десятками, а сотнями, а значит, сразу после марта 2016 г. появится спрос на информацию о земле и недвижимости. Спрос, как известно, порождает предложение.

Второй и не менее важной причиной этой законодательной инициативы ФСБ видится деятельность гражданских расследователей: инициативные граждане анализируют большие объемы информации. Рискну предположить, что с точки зрения высокопоставленных лиц антикоррупционеры – досадная помеха, с которой чиновники вынуждены мириться. В некотором смысле гражданские антикоррупционеры даже конкурируют с государственными органами. Не реже одного раза в месяц Фонд борьбы с коррупцией (ФБК) Алексея Навального публикует информацию о незадекларированном имуществе какого-нибудь нового чиновника или партийного функционера. Крайне активны и другие расследователи, ищущие незадекларированную собственность госслужащих. В рамках таких расследований дважды всплывали фигуры, имеющие прямое отношение к ФСБ. В декабре 2014 г. ФБК опубликовал расследование об имущественных активах семьи бывшего руководителя ФСБ Николая Патрушева, являющегося в настоящий момент секретарем Совета безопасности РФ. Буквально через месяц, в январе 2015 г., журналист «Новой газеты» Роман Анин опубликовал расследование о незадекларированном имуществе семьи первого заместителя директора ФСБ Сергея Смирнова.

Ровно через полгода после последнего громкого скандала с участием сотрудников ведомства было принято тяжелое, но единственно допустимое для системы решение: убрать саму техническую возможность получения информации, которая может скомпрометировать высокопоставленных должностных лиц. В пояснительной записке к законопроекту прямо говорится о том, что персональные данные, содержащиеся в реестре, могут «использоваться в преступных либо компрометирующих целях». Как говорится, не можешь устранить проблему – измени отношение к ней. Возможно, истинная причина появления этого законопроекта в том, что государство стало иначе относиться к информации о фактах коррупции, поступающей от негосударственных организаций и гражданских активистов. Именно об этом стоило написать инициаторам закона в пояснительной записке к законопроекту, навсегда забыв о том, что кто-то должен «сторожить самих сторожей».

Автор – руководитель калининградского центра «Трансперенси интернешнл – Р»