Знание от противного
Табуирование отдельных глав истории привлекает к ним нездоровый интерес и мешает развитию науки
Два события последних дней напоминают о роли идеологии в исторической науке. В понедельник на 99-м году жизни умер специалист по советской истории Роберт Конквест, а во вторник стало известно, что минобразования Свердловской области потребовало изъять из библиотек «издания института Фонда Сороса» – в частности, «книги под редакцией Джона Кигана и Энтони Бивора», «пропагандирующие стереотипы, сформировавшиеся во времена Третьего рейха». Циркуляр наполнен бредом от начала и до конца – Фонд Сороса не издавал Бивора и Кигана, они не редакторы, а авторы, ничего общего с Третьим рейхом не пропагандируют (Киган вообще специалист по Первой мировой).
Речь идет о возвращении советского идеолого-административного подхода к истории. Между тем табуирование тех или иных страниц истории по идеологическим соображениям делает их модными на Западе – часто с ответной идеологизацией.
Закрытость темы сталинских репрессий в СССР сделала Конквеста «Солженицыным до Солженицына». В книге «Большой террор» (1968), давшей название этому явлению, он впервые показал, что репрессии были не локальными внутриэлитными чистками, а войной власти с собственным народом, а сталинизм – не случайным эксцессом, а закономерным развитием ленинизма. В 1986 г. Конквест опубликовал «Жатву скорби» – книгу о коллективизации и голодоморе, поставившую точку в попытках оправдать Сталина.
Болезненное отношение российских официозных историков к работам Бивора по истории Второй мировой также связано с табу на определенные темы. Раздражение вызывает главным образом рассказ о массовых изнасилованиях советскими военными немецких женщин в его «Падении Берлина» (2002). Между тем источником для автора служили как немецкие, так и российские архивные документы.
Без имен Стивена Коткина, Шейлы Фитцпатрик, Николя Верта и многих других трудно представить себе историографию советского периода. Но разве эффект от их работ был бы так же силен, если бы исследование болезненных страниц истории не блокировалось в России сознательно? Единственный реальный способ закрыть болезненные темы – это подвергнуть их всестороннему исследованию и максимально широкому обсуждению. А следствием запретов всегда оказывается всплеск интереса к запретному. Остается надеяться, что после чиновничьего окрика работы Бивора прочтут те, кто раньше о них даже не слышал.