Китайские сигналы

Китай модернизируется, и его пропагандистская машина, важнейший инструмент поддержания стабильности и национального единства – особенно в вопросе создания рыночной экономики по-китайски, – вынуждена осваивать все новые и новые темы. Коррупция, проблемы окружающей среды, перекосы развития, массовая миграция, безработица, растущее неравенство в доходах – словом, все, что может вызвать беспокойство граждан. Чтобы справиться с задачей, пропагандисты коммунистической партии используют противоречащие друг другу сигналы. Они, с одной стороны, воспитывают в обществе интерес к древним традициям и культуре, а с другой – расхваливают современный, динамичный, меняющийся Китай. Они не устают напоминать китайцам, что их страна была жертвой целое «столетие унижения» (т. е. с британской победы в первой опиумной войне в 1842 г. и по крайней мере до 1949 г.), и одновременно рассказывают, как страна все эти годы укрепляла свое превосходство над другими.

Лю Юньшань, отвечающий в китайском правительстве за пропаганду, призвал к созданию «духовной цивилизации», которая должна помочь воплотить в жизнь идею Си Цзиньпина о «китайской мечте». Определение этой мечты крайне расплывчато и включает в себя все – от «духа обновления» до возвращенных недавно в обиход традиционных пропагандистских плакатов и лозунгов.

Модернизация пропаганды

Эта противоречивая пропаганда транслируется по всем медиаплатформам. Взяв уроки у западных специалистов, прежде всего у британцев и американцев, и поучившись на собственном опыте освещения эпидемии ящура в 2001 г., правительство Китая создало внутри партийной системы целую прослойку мастеров медийных манипуляций и систему уполномоченных спикеров на всех уровнях власти.

Обновленная машина пропаганды уже прошла испытание на прочность. Только в 2008 г. мятеж в Тибете, землетрясение в провинции Сычуань и Олимпийские игры в Пекине породили новый набор вызовов. Китай хвалили за свободный доступ иностранных журналистов в Сычуань, но критиковали за попытки замолчать брак при строительстве школ и жилых зданий. Китайская пропаганда пытается быть открытой и соответствовать требованиям нового информационного поля. Но старые привычки, похоже, не желают сдаваться без боя. Система до сих пор на дух не переносит критику политики в верхних эшелонах власти.

Кроме медиа, другое средство пропаганды – образование. Школам запрещено распространять западные ценности. А вузы должны развивать в студентах приверженность марксизму, китайской культуре и социалистическим ценностям. Государство явно убеждено, что поколение интернет-пользователей нуждается в культурных и духовных наставлениях.

Учитывая противоречия в пропаганде, расплывчатое представление о китайской мечте и непрестанно увеличивающиеся возможности ознакомиться с альтернативными точками зрения – верят ли люди тому, что рассказывает им коммунистическая партия?

В 2014 г. Хайфен Хуан из Университета Калифорнии исследовал политические предпочтения 1250 студентов, прослушавших пропагандистские курсы в одном из университетов Китая (в каком именно, не раскрывается в целях безопасности, но Хайфен описывает его как ключевой, находящийся в прямом подчинении минобразования). Исследование показало, что чем внимательнее студенты слушали курс (т. е. могли вспомнить больше полученной информации), тем скорее они начинали думать, что правительство в Китае если и не самое лучшее, то как минимум сильное. Вывод: хотя далеко не все китайские студенты считают, что подвергаются влиянию пропаганды, само ее присутствие в их медийной диете постоянно напоминает об опасности инакомыслия.

При достаточно заметном присутствии пропаганды в общественной среде создается ощущение, что режим достаточно силен, чтобы удерживать контроль над обществом и политикой. Содержание месседжей при этом не обязано быть убедительным – в этом просто нет необходимости. Это объясняет, почему авторитарные правители тратят гигантские средства на пропаганду, которая ни в чем не может переубедить аудиторию.

Интернет по-китайски

Отношение власти к интернету также не прямолинейно. Китайское правительство использует одни из самых передовых методов фильтрации потоков информации в страну, из страны и внутри страны. Это особенно важно, учитывая, что новые коммуникационные технологии убирают временные и пространственные барьеры, ставят под вопрос национальный суверенитет любого государства и стирают различия между автором, издателем и аудиторией новостей и другой информации. Китайское правительство развивает инструменты блокировки «нездорового контента» в интернете. Речь в том числе о проекте «Золотой щит» (его прозвали «Великим китайским файрволом»), системе фильтрации ключевых слов в поисковиках, блокировке доступа к ряду сайтов, закрытии доступа к виртуальным частным сетям VPN.

Мониторингом интернета в Китае занимается 30 000 человек, что показывает, какое значение придается этой сфере. Более того, выпущено порядка 60 законов и правил, регулирующих использование интернета и доступ к нему. В 2009 г. правительство приняло жесткие меры против ряда веб-сайтов (включая Google и Baidu) за размещение «непристойного» контента или ссылок на него. В 2010 г. в стране прошла кампания по борьбе с сайтами, угрожающими морали и традиционным ценностям.

В стране созданы социальные медиа, которые предлагают гражданам китайские аналоги Twitter, Facebook и YouTube. Возникло множество сайтов микроблогинга Weibo, Youko, 51.com, Kaixin001.com, Douban, QQ, Renren. На них зарегистрированы миллионы китайцев, которым закрыт доступ к западным оригиналам. Опора на собственные соцмедиа позволяет властям в Китае получить больший контроль над коммуникацией и пользователями и одновременно насытить спрос населения на онлайн-сообщества.

Система надзора усилена менее высокотехнологичными методами по контролю за информацией в интернете, призванными поддерживать атмосферу страха в обществе, а значит, и стимулировать самоцензуру среди пользователей. Например, правило регистрироваться под собственным именем. Юзеры осознают, что живут под надзором и рискуют, заходя на запрещенные сайты или читая вредный контент. Интернет-кафе ответственны за действия своих клиентов.

В дополнение к этим мерам правительство стремится повернуть онлайн-дискуссию в выгодное для себя русло. Последний пример – «партия 50 центов». Молодежь выискивает в интернете негативные отзывы и возражает на них, приводя позитивную информацию. За каждый отзыв платится 50 центов.

Но обуздать недовольство в интернет-эпоху – задача практически невыполнимая. В 2011 г. в Китае произошло крушение поезда в Вэньчжоу. Погибло 39 человек, около 200 было ранено. В интернет проникли секретные директивы управления пропаганды, приказавшего журналистам не расследовать причины аварии. Были опубликованы видео, на которых бульдозеры зарывали в землю искореженные вагоны, чтобы буквально стереть с лица земли память об аварии. Но вал постов в микроблогах, критикующих действия правительства, продемонстрировал, что, несмотря на все старания, власти не по силам полностью контролировать общественную дискуссию.

Говорите, что хотите

Правда, повальная зачистка любой критики может и не быть целью государства. Исследования показывают, что власти используют цензуру для более тонкой игры. Проанализировав в первой половине 2011 г. цензурирование 11 382 221 записи на 1382 китайских сайтах, Гэри Кинг, Дженнифер Пан и Маргарет Робертс из Гарварда обнаружили: когда китаец пишет язвительный пост о власти или отдельных ее представителях, вероятность цензурирования не растет. Цель цензуры, видимо, снизить вероятность коллективных действий, обрезая социальные связи, как только появляется или может возникнуть какое-либо массовое движение.

Исследование показало, что система готова мириться с критикой политики и политиков, но она агрессивно применяет цензуру, как только речь заходит о протестах во Внутренней Монголии после того, как водитель грузовика сбил пастуха, или в городе Цзэнчэн провинции Гуанчжоу. Участники некоторых событий, подвергшиеся самой жесткой цензуре, и не думали критиковать власти. Например, после аварии на АЭС в Японии в провинции Чжэцзян распространились слухи, что йодированная соль помогает от радиационного заражения. Возник ажиотаж вокруг ее покупки.

Вроде бы к власти это отношения не имеет. Но происходящее тщательно вымарывалось из сети – видимо, из-за того, что массовая акция возникла спонтанно и не контролировалась местными властями. Другой пример цензуры – один из сайтов в Вэньчжоу выступил в поддержку местного эколога-активиста Чэнь Фэя. Хотя центральная власть тоже поддерживает его, сообщения местного сайта подверглись цензуре – возможно, потому что у Чэнь Фэя есть опыт организации массовых мероприятий.

Китайские власти позволили соцмедиа бурно развиваться, причем терпимо относятся к выражению негативных и позитивных мнений о власти, политике и лидерах. Негативные точки зрения не угрожают власти до тех пор, пока она справляется с задачей предупреждения любых попыток граждан предпринять независимые совместные действия. Можно сказать, что каждый отдельный китаец располагает определенной свободой, но как общество они несвободны.

Китайские политические менеджеры сумели превратить интернет из катализатора демократии в инструмент мониторинга и контроля. «Пока массовые акции протеста под запретом, соцмедиа являются отличным способом получить представление о взглядах населения на отдельные действия властей и составить суждение о популярности публичных политиков», – считают гарвардские исследователи.

Китайские власти демонстрируют, как интернет может быть эффективным инструментом управления массовыми настроениями и удержания власти.

Автор – профессор публичной дипломатии университета Аберистуита (Великобритания)

Это третья публикация в серии статей, посвященных информационным технологиям авторитарных режимов. Текст представляет собой одну из статей доклада Legatum Institute «Новые авторитарии: правление через дезинформацию» (The New Authoritarians: Ruling Through Disinformation).