Тени забытых реформ

Идеи разработать очередной документ в области стратегического планирования вдохновляют прогрессивную общественность не без оснований. Поговорить о будущем полезно в любом случае, особенно когда вопросы национальной перспективы оказываются властью и народом надолго забытыми, а риторика официоза усиленно перенасыщается истоками, скрепами, традиционными ценностями, сакральными символами и генетическими кодами с идентичностью – полным и воинственным арсеналом культа прошлого. Здесь проект сочинения «Стратегии-2030» выглядит лучом надежды на светлое будущее в тумане все теснее подступающего к нам прошлого. Тем интереснее попытки обсудить формат запускаемого в производство изделия в свете вызовов современности и провального опыта реализации всех предыдущих проектов и начинаний такого рода.

Первое, что просится к обсуждению, – временная размерность проекта, его «темпоральные габариты». Считается, что «Стратегию-2020» ваяли к 2008 г., к третьему сроку Путина. Итого – план жизни на 12 лет. Это, строго говоря, не тянет не только на концепцию долгосрочного развития (КДР), но и на стратегию в собственном смысле слова. Например, чтобы решить (а не порешать) проблему импортозамещения, потребуется не менее двух поколений. А так нам и дальше будут предъявлять отдельные достижения на фоне провала генеральной линии.

Теперь замах шире – на 14 лет (это если проект сдадут и примут в следующем году). Как выразился один известный инсайдер, «Стратегия-2020» теперь «не стратегия, а тактика», поскольку до срока ее воплощения осталось пять лет, а условия кардинально изменились. Среднесрочная стратегия нужна, но она возможна только при наличии КДР, а ее нет. И не планируется, поскольку по жизни и по Конституции стратегию развития в РФ определяет не правительство, а президент, который сейчас занят геополитикой и продвижением духовных ценностей. Важнейшим идейно-стратегическим проектом администрации за последнее время были «Основы государственной культурной политики», после принятия которых культурная жизнь страны резко пошла вперед и вверх.

Кроме того, заявленное изменение состава разработчиков (в основном не эксперты, а чиновники) гарантирует, что в новом документе будет максимум «оперативки» и минимум идеологии. В том числе, чтобы не осадили за высовывание, как в свое время Игоря Шувалова, на радостях выступившего в Питере в качестве свеженазначенного вице-премьера «с идеями», т. е. не по чину.

Вопрос жанра (стратегия или тактика) определяется не столько временным горизонтом, сколько содержанием, масштабом идей, уровнем генерализации проблем. Проект-2020 появлялся на свет в отблесках высочайших заявлений о фатальной необходимости модернизации. Тогда это называлось «смена вектора» в направлении инноваций, высоких технологий и добавленных стоимостей, экономики знания и человеческого капитала, усиленного материнским. Это – стратегический уровень. Сохранится ли он в новом документе – вопрос. Повторять правильные, но навязшие в зубах мантры будет неловко, когда именно в этих направлениях не сделано ничего позитивного (скорее наоборот). Сейчас все сдвигается в область политики и идеологии, но как раз эти темы в документах от правительства до сих пор осмотрительно не затрагивались и, судя по всему, затрагиваться не будут. Аппарат Белого дома – не клуб самоубийц.

Тем не менее многое из «идейного» наверняка мирно переползет из «Стратегии-2020», докладов «Инсора» и проч. в новый проект. И тогда придется либо объяснять, почему к старым темам власть возвращается с результатами нулевыми и отрицательными, либо этот вопрос мужественно, не краснея, игнорировать вовсе.

Но здесь мы неизбежно нарвемся на вопиющие совпадения ряда основных идей новейшего (посткрымского) времени с идеями начала 2000-х, продвигавшимися на волне неприкрыто либерального стратегирования. И тогда придется объяснять, каким образом в контексте агрессивной реакции можно будет реализовать то, что не вышло даже в относительно либеральных условиях. Тем более что возвраты к старым темам уже сейчас сопровождаются повторением ошибок, исправленных в начале нулевых как минимум теоретически. Так, ограничение проверок, сводящее все к процедуре, но не затрагивающее содержания контроля и надзора, не решает проблем технического и прочего регулирования, что показала еще история с законом «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей...»: изменения в 294-ФЗ от 13 июля 2015 г. полезны, но в целом наивно воспроизводят идеологию 134-ФЗ от 2001 г.

Смущают также надежды, что разработка проекта «чиновниками, а не экспертами» дает шанс: стратегию не положат на полку. Удивительная логика, в которой содержание проекта задвинуто на задний план. Это тупик: либо продукт экспертов, обреченный на забвение, либо произведение аппарата, реализуемое в той мере, в какой оно стратегически не нужно никому, кроме самой бюрократии. Или это ожидание, что люди сами у себя вырвут кусок из горла и «ножками откинут табуретку»? Жуткая картина: аппарат борется с институциональным проклятьем... и побеждает.

Отдельная тема – политический жест. Наверняка будут толкования в духе придворной конспирологии – например, всплытие Медведева в почти президентскую или как минимум преемническую орбиту с претенциозным проектом, в особенности на фоне множественных заявлений активизирующегося Кудрина о необходимости реформ и шансе на их реализацию (идея быстро конвертировать нынешнюю беспрецедентную поддержку власти в мирных целях). Ярослав Кузьминов (научный соруководитель прошлого проекта) уже заявил, что «Стратегия-2020» не реализована, например, в части бюджетного маневра, перераспределяющего деньги из оборонки в образование, здравоохранение и инфраструктуру. И теперь Медведев либо окажется в фарватере Кудрина, хлопнувшего дверью примерно по этому поводу, либо заложит в проект дальнейшую милитаризацию в условиях падения цен на углеводороды, отсечения от кредитов, технологий и комплектующих при обострении социальных проблем.

Все-таки идея «клуба самоубийц» не так безнадежна.

Автор – руководитель Центра исследований идеологических процессов Института философии РАН