Бег на месте или шаг вперед

Сегодня довольно распространенным является мнение о том, что кризис в России начался не в конце 2014 г. и что внешнеполитические события и негативный шок условий торговли лишь вывели на поверхность внутренние проблемы, долго копившиеся в экономике. Действительно, в последние несколько лет наблюдается довольно любопытная картина: с одной стороны, до конца 2014 г. мировые цены на нефть сохранялись на высоком уровне (в среднем $102 за баррель за период с 2010 по 2014 г.), с другой – после кризиса 2008–2009 гг. темпы экономического роста не только перестали увеличиваться, но и начали неуклонно замедляться, снизившись с 4,5% относительно предыдущего года в 2010 г. до 0,6% в 2014 г.

В конце прошлого года после обвала нефтяных цен эксперты сошлись на том, что даже если цены вернутся на прежние уровни, они больше не смогут обеспечить прибавки в росте на уровне 2000–2007 гг. Есть ли у России шанс пойти другим путем и слезть с «нефтяной иглы»? Крайне благоприятные условия торговли, с одной стороны, помогли России достигнуть рекордных за всю историю новой России темпов экономического роста (в среднем 7%), с другой стороны, они сыграли с нашей экономикой дурную шутку. В сильно зависимой от сырьевого экспорта экономике всегда есть соблазн пользоваться нефтегазовыми доходами в период высоких цен на энергоносители и не вкладываться в диверсификацию экономики и институциональные реформы, способствующие развитию в долгосрочной перспективе. Когда нефтяные цены падают, страна распечатывает резервный фонд и финансирует госрасходы: так и было сделано в России.

Надо отметить, что создание резервных фондов само по себе отнюдь не является ошибочным и вредным шагом. Так, в литературе, рассматривающей сырьевые экономики, такая стратегия называется правилом «синицы в руке». Базовым вариантом использования сверхдоходов от исчерпаемых природных ресурсов (или проще, нефтегазовых доходов) является выравнивание расходов между поколениями в соответствии с известной гипотезой перманентного дохода.

Для развивающихся экономик, характеризующихся дефицитом капитала, высокими процентными ставками и несовершенными рынками капитала, более предпочтительной, по мнению ряда авторов, является другая стратегия. Менее обеспеченным странам разумнее направлять прирост потребления в пользу нынешних поколений, а не передавать большую часть прироста доходов будущим поколениям. Инвестиции в таких экономиках должны представлять собой комбинацию инвестиций в отечественную экономику (в том числе в инфраструктуру, реформы и т. д.) и инвестиций, направленных на сокращение внешнего долга, что может снизить процентную ставку. При этом необходимо понимать, что инвестиции могут сместиться в сторону неликвидных, пролоббированных проектов, особенно в случае высокой вероятности отставки правительства.

Проблема, связанная с риском нецелевого использования нефтегазовых доходов, возникает, в частности, в стране с низким качеством институтов. Характерна такая проблема и для России. Таким образом, с одной стороны, ускорение экономического роста требует серьезных структурных реформ и хотя бы частичной переориентации с сырьевого сектора на секторы с более высокой добавленной стоимостью. С другой же стороны, плохие институты (в том числе высокий уровень коррупции, высоко политизированная судебная и правоохранительная системы, низкий уровень защиты прав собственности, неэффективная система госуправления) затрудняют проведение реформ и приводят лишь к бесполезным с точки зрения экономического развития тратам полученных сырьевых доходов. При этом, как отмечалось выше, при благоприятных условиях торговли у правительства возникает соблазн не предпринимать никаких шагов в сторону снижения сырьевой зависимости – так и получается замкнутый круг.

Отвечая на вопрос о возможных путях развития российской экономики, можно предложить несколько сценариев. Первый заключается в сохранении status quo, т. е. в консервации высокой зависимости от условий торговли. Такой сценарий отнюдь не предполагает резкого скачка вниз, однако подразумевает медленную стагнацию либо слабоположительный (порядка 0,5%) рост при повышении мировых цен на нефть. В рамках второго сценария Россия может воспользоваться сырьевой зависимостью и сделать ставку на модернизацию нефтегазового сектора экономики (напомним, что этот сектор является не менее, если не более инновационным, чем, скажем, производство мобильных телефонов). Таким образом, ресурсное проклятие может стать для нашей страны благом. Третий сценарий предполагает, что в России будут реализованы структурные реформы с учетом опыта проведения таких реформ в крупных развивающихся экономиках, таких как Бразилия, Индия или Китай. Этот сценарий предполагает диверсификацию экономики и ориентацию на высокие темпы ее роста в длительной перспективе. Другими словами, получаемая выручка от экспорта энергоносителей может быть потрачена как на поддержание нынешнего состояния экономики, так и на ее развитие. В целом важно подчеркнуть, что следование первому сценарию означает дальнейшую эрозию институтов, а реализация второго и третьего не представляется возможной без повышения их качества. Вместе с тем достижение устойчивых положительных в долгосрочном периоде темпов экономического роста возможно только при благоприятных институциональных условиях.

Автор – заместитель заведующего международной лабораторией изучения бюджетной устойчивости научного направления «Реальный сектор», Институт Гайдара