На сайте Роскомнадзора 13 февраля было опубликовано требование к СМИ упоминать организации, внесенные в «экстремистский» список Минюста, исключительно «в негативном ключе», используя характеристики «радикальные», «экстремистские», «националистические». На следующий день фраза про «негативный ключ» была удалена: ее появление списали на вечер пятницы. Требование снабжать упоминание такого рода организаций словами «запрещена на территории Российской Федерации» осталось. Но изначальная оговорка хорошо описывает механизм функционирования «нежелательных» тем в государственных СМИ и публичном пространстве.
Цензура не столько диктует, что можно говорить, а что нет, сколько задает тренд для самоцензуры (как это работает, видно на примере увольнения проректора Нижегородского университета после погромного сюжета в «Вестях недели»). Но самое интересное, что она работает как театральный софит: затемняет неудобные темы и подсвечивает удобные.
Тему однополых браков обсуждать можно, но только «в негативном ключе», иначе подпадешь под закон о пропаганде гомосексуализма. По словам психологов, табуирование темы ведет к увеличению давления на гомосексуальных подростков и росту числа подростковых суицидов, но этой проблемы в СМИ не существует, зато редкое ток-шоу на федеральных каналах обходится без «гейропы».
Тему федерализации обсуждать можно, но только применительно к Украине, Шотландии или Каталонии. В то же время одного упоминания о марше за федерализацию Сибири (среди требований которого не было ничего неконституционного) оказалось достаточно, чтобы заблокировать позволившие себе такую вольность ресурсы. И это несмотря на то, что эксперты-регионалисты давно говорят о том, что разумное перераспределение власти и денег между центром и регионами – единственный выход из тупика, в который загнала страну сверхцентрализация управления и распределения доходов.
Есть и более сложные случаи. Вербовку наемников для участия в боевых действиях на территории других государств полагается осуждать – следствие возбуждает дела против людей, которых вербует ИГИЛ и «Правый сектор» (запрещены на территории РФ), но о таких делах против едущих в Донбасс не слышно, и еще совсем недавно на улицах Москвы вполне легально шел сбор пожертвований в помощь сепаратистам.
Принцип, которому подчинено такое описание реальности, психологи называют проекцией. Это защитный механизм, приписывающий собственные проблемы кому-то или чему-то другому. С позиций исследователя российского общества тот же механизм анализировал социолог Борис Дубин. «Это механизм, при котором собственные проблемы переносятся на других через снижение этих других, – говорил Дубин в одном из последних своих выступлений. – Благодаря такому ходу появляется возможность, во-первых, снять с себя груз, а во-вторых, вообще вывести эти проблемы в область внимания. При этом сама Россия остается для самой себя слепым пятном». Поразительно, что этот психологический сдвиг, по сути, поддерживается законодательно.
Внутренней политики в России нет, говорить о самих себе в России не принято или запрещено. Зато есть проблемы в США, «гейропе» и, конечно, на Украине. Недовольство собой всегда можно выплеснуть, обсуждая национализм, авторитаризм, неподотчетность власти, коррупцию, ксенофобию, экономический кризис, проблему мигрантов, слабость государства, глупость чиновников, отсутствие внятных планов на будущее – на Украине.