Законотворчество по мотивам удержания власти
Одни законы должны дисциплинировать элиту, другие – напугать общество
Закон о «нежелательных организациях» и указ о государственном сегменте рунета подписаны президентом с разницей в один день. Закон расширяет репрессивную базу в отношении гражданского общества, указ призван усилить информационную безопасность органов власти. При всей разности целей можно усмотреть в этих установлениях общий мотив: борьба с угрозами. Объект этих угроз – сама власть, которую нужно удержать во что бы то ни стало.
Защищенный государственный интернет необходим, поскольку чиновники не должны переписываться в общедоступных мессенджерах – иногда эта переписка всплывает в СМИ, бывают скандалы. Логично также, что госинтернетом будет заведовать ФСО – кто лучше проконтролирует служащих? Они, конечно, кормятся с руки, но тем и опасны.
«Институт нежелательности», вводимый новым законом, – новая юридическая высота, новое качество неопределенности в определении угроз, позволяющее привлекать к ответственности почти кого угодно. Юристы говорят, что это похоже на дополнение к закону о НКО – иностранных агентах: теперь можно не только стигматизировать НКО, получающее иностранную помощь, но и просто перекрыть канал помощи, а также привлечь к ответственности любого гражданина, сотрудничавшего с иностранной организацией, признанной «нежелательной». Полномочия отдаются Генпрокуратуре, суд не нужен.
Внутри общей законодательной борьбы с угрозами есть некоторое разделение аудиторий. Часть новых норм посвящается дисциплинированию «своих» – госаппарата, олигархов. Здесь все, что относится к «национализации элит» – амнистия капиталов, контроль за доходами и расходами, льготное медобеспечение, ужесточение правил исполнения госконтрактов, наказания за нарушение этики госслужащего и т. д. Возможно, в этой части власть пытается создать правила игры (наказывать за воровство, поощрять за выход из тени, строить новые информационные сети). Часто эти нормы имеют конкретных лоббистов, претендующих на госзаказы или монетизацию госпреференций.
Другая часть законов посвящена дисциплинированию «внешних пользователей» – остальных подданных, у которых в голове еще могли остаться «права человека»: здесь ограничения для НКО, партий, СМИ, митингов и т. п. Законодатель стремится к максимальной широте и неопределенности понятий и круга подпадающих под регулирование лиц и организаций. Если в законах для «своих» задача – защитить контролируемые ресурсы, то в законах для «внешних» – ограничить возможности действия. Здесь наблюдается явный перебор: большинство угроз и так подпадает под имеющиеся нормы, но это не останавливает законотворчество. Каждая новая норма работает как месседж для какой-то группы и как новый инструмент, продаваемый лоббистом (мы сможем бороться с угрозой лучше, поручите это нам). Это, как правило, силовики.
Впрочем, система не может обеспечивать разное качество законов для разных социальных групп, считает политолог Екатерина Шульман: главное следствие нынешнего законотворчества – это отказ от законов как писаных правил игры в пользу законов, просто передающих все полномочия правоприменителю.