Иллюзия победы над оппозицией
Подавив интеллигентную оппозицию 2011/12, власть рискует получить более агрессивных оппонентов
Разгон митинга оппозиции на Болотной площади 6 мая 2012 г. стал символом новой внутренней политики Кремля. От внешнего либерализма и терпимости к инакомыслию она повернулась к реакции и идеологическому мракобесию. Легкость подавления внешних признаков протеста 2011–2012 гг. создала иллюзию, что проблема взаимодействия между гражданами и государством решена.
Рост протестных настроений в междуцарствие, выход десятков тысяч жителей мегаполисов на митинги оппозиции, заинтересованное участие прежде аполитичных людей в наблюдении за выборами стали неожиданностью для власти. В России появился слой граждан, надеющихся на мирную эволюцию и стремящихся создать механизмы легального влияния на государственную политику. Накануне 6 мая власть оказалась перед развилкой: учесть настроения активного меньшинства и согласиться на частичную модернизацию или «закрутить гайки». Демонстративно жесткий разгон акции показал, что правящий класс выбрал архаизацию общественных институтов.
В показательных процессах по «болотному делу» суд игнорировал доводы защиты и мнение Владимира Лукина (тогда уполномоченный по правам человека), что обвинение демонстрантов в массовых беспорядках не обосновано. Диалога с меньшинством не получилось, с тех пор власть не допускала самостоятельных активистов и гражданские объединения к управлению. Чтобы парализовать гражданскую активность, была принята серия репрессивных законов. Они ужесточили ответственность за нарушения драконовских правил проведения массовых мероприятий, создали реестр «иностранных агентов», расширили толкование статей об экстремизме и измене Родине.
Стахановское законотворчество дополнялось пропагандой ксенофобии и нетерпимости к меньшинствам, насаждением мракобесия и единомыслия в трактовке истории и религии, агрессивным отрицанием ценностей свободы личности и верховенства права. Пропаганда приравнивала антиправительственные акции и даже высказывания к собирательному майдану.
Теперь активные горожане, бывшие ядром протеста 2011–2012 гг., запуганы и деморализованы. Утратив веру в возможность мирной эволюции, одни фокусируются на частных промахах власти, другие, как Михаил Ходорковский, сосредоточились на «попытках пробить информационную блокаду». Третьи смирились (или сделали вид, что смирились) и участвуют в обустройстве повседневной жизни.
Оппозиция деморализована, а в глазах большинства еще и дискредитирована. Мобилизационная и имперская повестка вытеснила проблемы реформирования общества и экономики. Но эта победа может обернуться стратегическим поражением. Когда ресурс осажденной крепости и противодействия враждебным проискам будет исчерпан, запрос на участие в разрешении государственных проблем останется, отмечает политолог Николай Петров. Оппозицию образца 2011–2012 гг., предпочитающую легальные формы действия, и лидеров, способных выразить ее настроения, могут заменить общественные группы, привыкшие к превентивному проявлению агрессии.