Российские юрфирмы получили девальвационную фору

О сокращении потребности в консультантах говорят почти все опрошенные корпоративные юристы. Внутренние юристы выполняют основной объем работы, отмечает заместитель гендиректора «Базэла» по правовым вопросам Игорь Макаров. «По итогам года взвешиваем, можем ли в следующем обойтись без запросов, сделав работу собственными силами», – рассказывает директор юридического департамента ГК «Эталон» Виктория Цытрина.

Есть, впрочем, и альтернативная точка зрения. Руководитель юридического департамента «Открытие холдинга» Константин Олефир считает, что внутренние юристы экономически обоснованы только по ключевым направлениям, по которым существует либо высокий риск, либо постоянный и значительный объем работы. Остальные – неключевые и нерегулярные вопросы экономически более обосновано отдавать внешним консультантам, поясняет он. Нельзя отдать все процессы на аутсорсинг, даже если это дешевле, не согласен директор по правовым вопросам МХК «Еврохим» Валерий Сиднев. В иностранных корпорациях юрслужба может просто руководить внешними консультантами, но в России это пока невозможно, объясняет он: компании не настолько публичны, слишком много чувствительных моментов, а отцы-основатели хотят видеть глаза того, кому приказы отдают.

Движение на рынке колоссальное, оно только началось и пока не известно, куда приведет», – описывает ситуацию управляющий партнер Legal Search One Никита Прокофьев. Сокращение расходов, расколы фирм, демпинг, появление бутиков, созданных выпускниками ILF (международные юрфирмы), и фрилансеров высочайшей квалификации, борьба за выживание и экспансия – все происходит сразу и одновременно, говорят юристы. Юридический рынок конкурентен как никогда, констатирует президент Объединения корпоративных юристов (ОКЮР) Александра Нестеренко. Чтобы оценить ситуацию, настроения юристов и их прогнозы, «Ведомости» опросили участников рынка, а также их клиентов (с помощью ОКЮР).

Рынок вошел в кризис

В кризис российский юридический рынок вошел подготовленным. «Мы все пережили столько кризисов, что давно уже работаем, исходя из постоянной кризисной предпосылки», – иронизирует управляющий партнер Hogan Lovells (CIS) Оксана Балаян.

Подготовил юристов кризис 2008–2009 гг., когда тучные годы резко сменились, выражаясь языком экономистов, «бюджетной консолидацией» – клиенты сбивали цены и все больше работ делали собственными силами. Это был период отчаянной борьбы за заказ, расколов крупных российских юрфирм, увольнений в ILF, появления новых агрессивных игроков.

Новый кризис еще не в полной мере докатился до юридического рынка. Консалтинговый бизнес последним входит в кризис и последним выходит, любит говорить Сергей Пепеляев, управляющий партнер «Пепеляев групп». Но вал проблем нарастает: девальвация вынудила корректировать цены, кризис и санкции лишили значительной части заказов и перераспределили проекты. Какое-то время юристы были загружены благодаря проектам, начатым до кризиса, но сейчас они завершаются, рассказывает председатель комитета партнеров «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры» Дмитрий Афанасьев, надежды на азиатских инвесторов не оправдываются.

Клиенты режут расходы на консультантов, все больше работы делают собственными силами, описывает старший партнер CMS (Россия) Леонид Зубарев. Бюджеты некоторых юридических департаментов сократились не на проценты, а в разы, замечает управляющий партнер «Корельский, Ищук, Астафьев и партнеры» (КИАП) Андрей Корельский, не экономят только на сложных антикризисных продуктах. Практически все клиенты пытаются делать сами, подытоживает управляющий партнер «Муранов, Черняков и партнеры» Александр Муранов.

Юристы экономят

На сокращение доходов или угрозу их падения фирмы отвечают по-разному. 87% сотрудников фирм, опрошенных в конце марта журналом Legal Insight и Академией Legal Success (восемь международных и 38 российских фирм), отметили, что в их компаниях принимаются антикризисные меры, 13% говорят о сокращении юристов и административного персонала, 15% – только административного. 8% фирм переводят сотрудников на неполный рабочий день или неделю, 17% – замораживают или снижают компенсацию.

Baker & McKenzie сократила зарплаты персонала и административные расходы и продолжит оптимизировать затраты, если спад продолжится. CMS переехала в не менее престижный, но с более разумными условиями аренды офис, сообщает Зубарев. В «Яковлев и партнеры» сокращения коснулись только обслуживающего персонала. Главное – соотношение не численности юристов и административного персонала, а долей в фонде оплаты труда, отмечает Пепеляев, в его фирме оно выдерживается в пропорции 70 на 30%.

Некоторые ведущие ILF оптимизируют структуру московских офисов, переводя недостаточно загруженных юристов в зарубежные офисы на временной или постоянной основе. Об этом рассказывают, например, управляющий партнер московского офиса Herbert Smith Freehills Алексей Рудяк и старший партнер Linklaters Дмитрий Добаткин.

Отдельные участники рынка, напротив, инвестируют, используя кризис для экспансии. Активы-то, т. е. юристы, подешевели, замечает партнер российской фирмы.

Передел практик

Кризис приводит к перераспределению денежных потоков, и юрфирмы движутся за ними. Спад деловой активности лишил части работы юристов, сопровождавших корпоративные проекты. Зато конфликты прибавили работы судебным юристам – на эту практику (включая банкротства, см. статью на стр. В11) делают ставку почти все российские фирмы. Неэффективные предприятия будут уходить с рынка, поскольку не смогут перекредитовываться, ждет управляющий партнер «Яковлев и партнеры» Андрей Яковлев. Судебных проектов много, отмечает управляющий партнер московского офиса Dentons Флориан Шнайдер.

В основном остановлена работа по кредитованию, рынкам капитала, инвестициям, но стало больше работы, связанной с консультациями по санкциям, делится управляющий партнер офисов Baker & McKenzie в странах СНГ Сергей Войтишкин. Наилучшую динамику демонстрируют практики энергетики, интеллектуальной собственности, экологии, банкротства, международного торгового права, фармацевтики, перечисляет Афанасьев, усилилась антимонопольная практика, хотя дел по ней больше не становится. Яковлев рассчитывает на увеличение работы по правовому сопровождению реорганизации и ликвидации банков: «Сфера банковского законодательства, пожалуй, одна из немногих, где найдется место не только судебникам, но и консалтингу».

Как обычно, работы прибавляет активность госорганов. Много проектов, связанных с регуляторикой, – антимонопольное, трудовое право, защита интеллектуальной собственности, приводит примеры Пепеляев. Увеличилось число клиентских запросов по антимонопольной практике, рассказывает управляющий партнер Goltsblat BLP (GBLP) Андрей Гольцблат. Он считает, что это связано в том числе с резким повышением цен: много запросов на внутренний аудит при принятии клиентом решения о повышении цены. Подбросила работы реформа налогообложения недвижимости. Многие клиенты успешно оспаривают кадастровую стоимость, пишет Гольцблат. Компании, владеющие большими участками и зданиями, будут вынуждены либо избавляться от неэффективно используемых активов, либо оптимизировать расходы, рассказывает Яковлев. А деофшоризация усилила спрос на налоговый консалтинг.

Почти поголовно и консультанты, и их клиенты говорят о развитии уголовно-правовой защиты бизнеса. Эти вопросы будут выходить на первый план в условиях роста административной нагрузки, замечает Яковлев. Только за прошлый год GBLP оказала помощь более чем 250 корпоративным клиентам, рассказывает Гольцблат.

Юристы следуют за клиентами и поэтому делают ставку на проекты в Азии. Например, «Некторов, Савельев и партнеры» договорилась о стратегическом сотрудничестве с крупнейшей китайской фирмой Yingke. Шнайдер рассчитывает, что слияние Dentons с китайской Dacheng увеличит число проектов, связанных с Азией.

Схожие советы дают своим консультантам клиенты. Развивать практики государственно-частного партнерства, международной торговли, инфраструктурный правовой консалтинг рекомендует руководитель юридической поддержки «Сибур холдинга» Алексей Никифоров. Стоит сосредоточиться на развитии практик разрешения споров с акцентом на процедуры несостоятельности, также могут быть интересны некоторые уголовно-правовые проекты, считает директор по правовым вопросам «РТ-инвест транспортные системы» Михаил Попов. Юрист крупной компании предлагает своим консультантам делать ставку на отраслевой комплаенс, например связанный с санкциями и законодательством о конкуренции.

Ценовая политика

Обострение борьбы за клиента в сочетании с курсовыми качелями сказывается на ценовой политике юрфирм. Ключевых проблем три: изменение ценника, валюты счета, поиск альтернатив почасовой оплате.

28% фирм, опрошенных Legal Insight и Legal Success, не планируют снижать стоимость услуг, 39% готовы давать скидки, но только при условии прибыли не ниже определенного минимума, 7% готовы давать скидки даже в ущерб прибыли.

Цытрина фиксирует снижение стоимости услуг за последние шесть месяцев. В 2014 г. ценники ILF по некоторым практикам упали примерно на 30%, говорит Олефир. Скидки, как правило, не превышают 10–15%, отмечает директор юридического департамента «Мираторга» Александр Краснов. Яковлев не собирается менять цены: «Не стали повышать рублевые ставки, но и не стали менять валютные ставки для иностранцев». «Пепеляев групп» в прошлом году повысила ставки. КИАП – на уровень инфляции. Средние ставки стабильны, говорит управляющий партнер ЮСТа Евгений Жилин.

Одно из главных условий клиентов (и это общемировой тренд последних лет): «Знать, сколько заплатишь». Согласно опросу Legal Insight и Legal Success, 47% юрфирм используют почасовую ставку менее чем в половине проектов, 40% – более чем в половине, а 13% вообще не используют.

«Еще до кризиса российские компании предпочитали договариваться в рублях, а после кризиса стали настаивать на рублевом кэпе или хотя бы фиксированном курсе», – рассказывает Нестеренко. «Практически повсеместно происходит отказ от почасовой оплаты и переход на фиксированные бюджеты. Снижение стоимости достигается как через формальные, так и через неформальные тендеры», – добавляет Макаров. По незавершенной сделке может потребоваться скидка, зато за завершенную – выплачиваться премия, рассказывал на организованном «Ведомостями» юридическом форуме глава юридического управления Gunvor по России Александр Тарабрин. Такая система используется, если нет уверенности в успехе сделки, с другой стороны, она мотивирует консультанта быть проактивным, добавляет он. Отказ от почасовых ставок улучшит экономику самих юрфирм – стимулирует их повышать эффективность, считает Никифоров.

В судебных делах почасовая ставка играет против клиента, но кэпы используются редко – часто приходится тратить на процесс больше времени, чем ожидалось, объясняет Жилин, иногда применяется помесячная абонентская оплата, если по одному проекту ведется сразу много дел. В офисе фирма может работать по фиксированным бюджетам, а в суде – по часам, так как потраченное время зависит не только от фирмы, рассказывает Пепеляев.

С фиксированными бюджетами сложнее, особенно в госконтрактах, пишет Корельский: «Чистая русская рулетка: можно выиграть, а можно отработать с огромными убытками и порой без возможности выйти из контракта досрочно». Hogan Lovells больше работает по заранее согласованным с клиентом бюджетам, рассказывала Балаян, но система оплаты может быть гибкой: по некоторым проектам при превышении фиксированного бюджета клиент оплачивает только половину дополнительного вознаграждения, зато если фактическая стоимость оказалась меньше утвержденного бюджета, то сэкономленное делится поровну между фирмой и клиентом.

С иностранцами цены в валюте, с российскими клиентами – в рублях, отмечает Муранов. В большинстве случаев ставки в валюте, говорил Жилин. В контракте могут быть указаны «коридоры волатильности», пишет Корельский, например, при изменении курса в любую сторону более чем на 30% стороны договариваются пересмотреть почасовые ставки.

ILF продолжают выставлять счета в валюте, но проявляют гибкость. Бюджеты и цены на услуги Hogan Lovells рассчитывает в валюте, но фирма идет навстречу клиентам, если они просят определить цену в рублях, рассказывает Балаян: в контрактах может фиксироваться курс, при достижении которого цена может быть пересмотрена. Иногда по долгосрочным контрактам согласовываются валютные коридоры, отмечает Рудяк. Ставки Baker & McKenzie в долларах с оплатой в рублях по курсу ЦБ, но по некоторым проектам фирма соглашается на фиксацию в рублях с оговоркой о пересмотре на случай существенного изменения курса.

Гибкость позволяет ILF сохранить клиентов. «При использовании валютных ставок фиксируем курс, – рассказывает Макаров. – Перехода на российские фирмы по этой причине не произошло, так как у многих российских фирм ставки также фиксируются в привязке к валюте».

Сейчас время быть более гибким в ценообразовании, но не хочется сваливаться в чисто ценовую конкуренцию, так как это путь если не к банкротству рынка, то к его стагнации, предупреждает Корельский.

Иностранцы vs. россияне

Импортозамещение в юридическом секторе пока работает: ценник, геополитика, девальвация, падение доходов ILF и исход из них юристов – все это играет на руку российским фирмам (см. также таблицу изменения долей российских фирм в рейтинге Chambers). Они завоевывают рынок, расширяя свои традиционные практики и осваивая новые, фиксирует Нестеренко. И будут поэтапно вытеснять крупные ILF, поскольку смогут предлагать услуги довольно высокого качества по более низкой цене, согласен Краснов.

Российские фирмы успешно конкурируют с ILF в части соблюдения нового законодательства об участии в иностранных юрлицах и о контролируемых иностранных компаниях, отмечает Макаров, по-прежнему лидируют в локальном судопроизводстве, административных и уголовно-правовых вопросах; на растущем рынке банкротных услуг иностранцев почти не видно.

Привычный рынок ILF заметно сузился, констатирует Никифоров: расширяется применение российских правовых инструментов. С 1 июня подыграет российским фирмам законодательство. Вступит в силу пакет поправок в Гражданский кодекс, которые внедрят ряд инструментов, позволяющих делать M&А по российскому праву, отмечает партнер White & Case Андрей Донцов. Но крупную сделку даже по российскому праву смогут сделать лишь единицы российских фирм, говорит Донцов: у них просто недостаточно юристов, чтобы мобилизовать команду, мало партнеров, специализирующихся на M&А. В наиболее сильных российских фирмах работают прекрасные специалисты, но напрямую они конкурируют с ILF лишь в относительно узких сегментах (судебная практика, мелкие и средние внутрироссийские M&A, некоторые «домашние» финансовые инструменты), уверен Добаткин, крупные и сложные проекты, особенно с иностранными участниками или финансированием, по-прежнему остаются сферой преимущественно ILF. И пока нет ощущения, что российские фирмы на данном этапе готовы стратегически инвестировать (как это сделали, например, некоторые китайские фирмы), чтобы полноценно играть на этом поле, говорит Добаткин. Буквально три-четыре российские фирмы могут сделать большую корпоративную сделку – хоть по российскому, хоть по иностранному праву – им для этого не хватает экспертизы, подтверждает Сиднев. А вот Макаров считает, что российские фирмы теснят иностранцев и в секторе M&A.

ILF понемногу теряют свой традиционный рынок международных споров. Российские заказчики начали обращаться в российские фирмы по спорам за границей, так как они установили хорошие контакты с теми же лондонскими барристерами и привлекают их на «субподряд», рассказывает Нестеренко.

Постепенное вытеснение ILF во многом связано с «политической составляющей кризиса», считает Максим Кульков, который покинул Freshfields и основал фирму KK&P.

Иностранные фирмы в 2014 г. нередко бросали российских клиентов на полпути из-за западных санкций или даже из-за отдаленных репутационных рисков, пишет Афанасьев.

Большинство российских юрфирм рассчитывают, что политический фактор сыграет в их пользу. Многие госкомпании стали требовать исключать из международных контрактов оговорки о рассмотрении споров в иностранных судах и арбитражах и менять их на российские суды или международный коммерческий арбитражный суд, рассказывает Кульков. Рассчитывают отечественные юристы и на импортозамещение со стороны госкомпаний, особенно после того как «Газпром» предпочел своему многолетнему аудитору PwC российскую ФБК. Возможно, за ним последуют и другие компании, допускает Нестеренко. Есть негласный, а иногда и гласный тренд на импортозамещение в сфере закупок консалтинговых услуг госкомпаниями, знает Корельский, случается, ILF работают на субподряде у россиян.

Но нерыночные ограничения «не добавят плюсов рынку, искусственные механизмы часто уродуют рынок, делают из него своеобразного Франкенштейна», не согласен Корельский со многими своими коллегами из российских фирм. Без конкуренции с ILF, которые работают по очень высокому стандарту, назад могут откатиться и российские фирмы, опасается он.

Козыри ILF

Фора крупных российских фирм не так уж безоговорочна, а ILF есть на что опереться. Корпоративная практика не умерла, отмечают юристы. В кризис особенно востребованы услуги по продаже и покупке проблемных активов, а также комплексные проекты, включающие услуги судебных юристов, например сопровождение споров между акционерами, рассказывает Гольцблат. Появилась новая работа, говорит Добаткин, в частности по инфраструктурным проектам и их финансированию, рекапитализации банков, реструктуризации долгов и банкротствам (и связанным с ними вынужденными M&A), все больше работы с Азией – в первую очередь с Китаем, Гонконгом и Сингапуром, а также с Кореей и Японией. Банковская и финансовая практика просели, но остается рынок реструктуризации, рассказывает Донцов, нет классического M&A с длительной подготовкой, но есть M&A, когда актив приобретается быстро в связи с выгодными условиями, например, много таких сделок в секторе недвижимости, при строительстве. Крупные компании сохраняют лояльность ILF, с которыми давно работают, говорит Нестеренко. У ILF много работы, связанной с санкциями, отмечает Макаров: «Российские фирмы в этой части не конкуренты иностранным».

Не всегда потерянные ILF контракты достаются российским фирмам. «В иностранных арбитражах все чаще вместо международных гигантов с офисами в Москве используем бутиковые локальные фирмы со специализацией на судебных процессах, что дает экономию на расходах, а качество зачастую выше», – рассказывает Макаров.

Есть у ILF и серьезная финансовая подушка безопасности. Этот кризис локальный, поэтому головные офисы ILF могут поддержать свои российские отделения, считает Никифоров. Одних поддержат центральные офисы – расходы на московский офис невелики по отношению к выручке крупного ILF, другие, возможно, мимикрируют под российские фирмы – снизят вознаграждение, перейдут на рубли, ждет Донцов.

Некоторые ILF демпингуют так, что их счета покрывают разве что расходы на офис, сетует партнер одной из крупнейших фирм. Наблюдается демпинг со стороны московских офисов ILF, у которых проседает загрузка, сожалеет Афанасьев. Есть ILF, которые предлагают очень низкие цены, признает Добаткин, но это не может быть долгосрочной стратегией и в конечном счете бьет как по самой фирме, так и по ее клиентам (из-за неизбежного снижения качества услуг). Нельзя «покупать работу», пишет Зубарев.

Кроме того, российские компании традиционно содержат сильные юридические службы. Почти все опрошенные руководители правовых служб нанимают консультантов только для нетипичных проектов или для уникальных сделок с международным элементом. Во втором случае предпочтение отдается иностранцам. А чем активнее будут применяться инструменты российского права, тем реже будут наниматься дорогие внешние консультанты, уверен Никифоров. Эйфория россиян временная, осторожен Корельский.

Новые конкуренты

Ведущим российским фирмам предстоит конкурировать не только с ILF. На рынке много альтернативных поставщиков услуг, отмечает Никифоров, это и большая четверка аудиторских фирм, и новые небольшие фирмы. В большом количестве такие стартапы появились в кризис 2008–2009 гг. и в посткризисный период, они основаны выходцами из крупных юрфирм, у них стабильный пул клиентов и сейчас есть шанс увеличить долю на рынке за счет гибкой ценовой политики, считает Краснов. «В начале января мы просто жгли заработанное в прошлом году бабло, – рассказывает партнер «Некторов, Савельев и партнеры» Александр Некторов. – Мы рождены в кризис, поэтому нам чуть проще, чем другим».

Относительно новый тренд – создание небольших бутиков выпускниками ILF. Например, VB&P специализируется на недвижимости, KK&P – на судебной работе, Antitrust Advisory – на антимонопольном праве. Подобных фирм будет все больше, ждет Сиднев: ILF сокращают банковскую, финансовую, корпоративную практики и их выпускникам некуда податься. «Мы хорошо представляем себе, как устроены ведущие юрфирмы, и умеем делать все то, что делают юристы ILF», – говорила на Юридическом форуме «Ведомостей» партнер подобного стартапа «Седов Ямпольский» Мария Благоволина (выходец из Allen & Overy).

Наш ценник в 3–4 раза ниже, чем у ILF (хотя может быть и почти сопоставимым), отмечает Андрей Данилов, основатель другого стартапа, Danilov & Konradi, который собирается работать в нише ILF – сделки по иностранному праву и с иностранным элементом. По его словам, фирма готова на гибкую оплату – вплоть до вхождения в капитал проекта. Претендовать на мегасделки фирма не сможет, признает Данилов, но есть большой рынок средних высокомаржинальных сделок.

Корпоративные юристы пока консервативно оценивают возможность сотрудничества с небольшими бутиками. Вряд ли они смогут конкурировать с «мейджорами», но свою нишу вполне могут занять там, где нецелесообразно привлекать дорогие крупные фирмы, отмечает начальник департамента правового сопровождения проектов «Газпром нефти» Елена Саврасова. «Газпром нефть» нашла работу для таких стартапов, рассказала она: это могут быть небольшие сделки или сделки, по которым крупные компании боятся работать из-за санкций, а также проекты, которые вряд ли будут реализованы, но проработка которых ведется.

Развивается на рынке и новое явление – фрилансеры, также имеющие за плечами серьезный опыт работы в ILF и корпорациях. Люди могут уйти по разным причинам – например, хотят больше времени уделять семье или у них есть личный проект, не связанный с правом, но они не готовы уходить из профессии и могут оказывать услуги на высочайшем уровне, объясняет Прокофьев. Мне нравится право выбора и свобода передвижения, которые дает работа на своих клиентов, говорит независимый юрист Константин Орлов (работал в английской Simmons & Simmons, в Credit Suisse First Boston, Renaissance Capital и «Ренове»). У него есть портфель проектов, в которых нет публичного элемента, – например, M&A и финансовые сделки частных компаний.

Рынок фрилансеров будет успешно развиваться, особенно в существующей рыночной ситуации, когда все пытаются экономить на операционных расходах, говорит Олефир. Операционные издержки крупных ILF и российских юрфирм могут достигать 30%, которые они перекладывают на клиентов, продолжает он: по существу, это плата за бренд и проверенное качество, фрилансеры же могут оказать услугу сопоставимого качества за несопоставимо меньшие деньги. К некоторым знаковым фрилансерам уже очередь, знает Олефир.

Сейчас на рынке предпринимается попытка структурировать эту модель работы – такой проект хочет реализовать бывший главный юрист «Интерроса», а затем «Норникеля» Кирилл Паринов (в подборке специалистов помогает Прокофьев). Ничего нового мы не придумали, говорит Паринов: эта модель успешно работает в Англии и США. Проект под названием Chanrossa (по имени трассы в Куршевеле) – сочетание юридической и HR-фирмы: свести юриста-фрилансера или небольшой юридический бутик и клиента. В команде Паринова, утверждает он, два десятка бывших сотрудников ведущих ILF, главы юридических департаментов крупных компаний. При этом стоимость услуг существенно ниже, чем у ILF, так как практически нет постоянных расходов – ни на большой офис, ни на административный персонал, ни на зарплату дорогим партнерам, перечисляет он. В проекте могут быть заинтересованы клиенты, для которых важны в первую очередь не имиджевая составляющая юрфирмы, а высокое качество при приемлемой цене, говорит Паринов. Он ожидает, что наибольший спрос будет со стороны среднего бизнеса. Это рынок ILF второго-третьего эшелона – DLA Piper, CMS, Dentons, Baker & McKenzie, российских фирм, рассчитывает Прокофьев.

Есть много рисков, отмечает Некторов: нет слаженной команды, есть угроза профессиональной девальвации. Со стороны средних и мелких компаний будет высокий спрос, полагает юрист крупного холдинга. Проект может быть успешен, если удастся собрать команду постоянно работающих партнеров, считает юрист ILF. Чтобы проверить, насколько это удалось, «Ведомости» опросили часть перечисленных Париновым юристов. Некоторые считают себя частью проекта Chanrossa, другие пока более осторожно оценивают перспективы сотрудничества, поскольку оно только началось. Например, свое сотрудничество с Париновым подтвердили Орлов и Екатерина Тиллинг (ушла из Baker Botts вместе с командой и частью клиентов). За год заказов на фрилансе стало в разы больше, чем в Baker Botts, утверждает Тиллинг. Велосипед с использованием фрилансеров уже давно изобрели и успешно используют в развитых экономиках, Кирилл пытается перенести этот опыт в Россию и приделать к этому велосипеду правильный двигатель, говорит Олефир.

Фрилансеры и небольшие фирмы могут оттянуть на себя существенный объем рынка сделок компаний малой и средней капитализации, считает Олефир, им не имеет смысла нанимать крупные ILF и платить большие гонорары по небольшим проектам стоимостью до $5 млн, особенно если юрист должен просто правильно зафиксировать согласованные условия и быстро завершить проект. Но и крупные корпорации могут проявить к ним интерес по отдельным проектам аутсорсинга юридических услуг, полагает Олефир, например, банк «ХМБ Открытие» запустил сервис для малого бизнеса, в котором юридическую поддержку клиентам оказывает внешний подрядчик. Частная компания может нанять небольшую фирму или фрилансера – ей проще работать с именами, а не с брендами, говорит Сиднев, это способ снизить расходы: «Я частная компания и найму на сделку российский бутик, в котором соберется звездная команда из ILF».

Впереди неизвестность

Давать прогнозы не берутся ни консультанты, ни их клиенты. Многие из них считают, что по-настоящему кризис еще не добрался до юридического рынка. Больше всего юристы боятся долгой стагнации. Наблюдается апатия со стороны бизнеса, рассказывает Рудяк. «Есть интересные активы по приемлемой цене, но делать ничего не хочется», – описывает он ощущения одного из клиентов. Юридический бизнес зарабатывает, когда экономика растет или падает, худшее – боковик, признается Некторов.

В работе над статьей участвовала Наталия Рябцева