«Пятая колонна», институты и игра с ненулевой суммой

Внешние и внутренние критики часто упрекают правящие режимы авторитарных стран в низком качестве государственных институтов. Это считается центральной причиной недостаточно быстрого экономического роста. Реакция самих режимов на эти упреки нередко переводит проблему совсем в другое измерение: они не признают отставание уровня местных институтов от лучшей мировой практики и считают, что критика оппонентов инспирирована глобальной политической конфронтацией, стремлением внешних соперников получить выигрыш за счет проигрыша режима. Это игра с нулевой суммой.

С помощью игр с нулевой суммой анализируются ситуации, в которых положение одного игрока невозможно улучшить, не ухудшив положения другого. Мир не может выиграть от таких взаимодействий: потери одной стороны в точности компенсируются успехом другой, суммарный выигрыш равен нулю. Примеры ситуаций, когда проигрыши и выигрыши сторон сбалансированы, – баскетбольный матч, конкуренция за ресурсы, борьба за рынки, чувство злорадства или зависти, военные вторжения, перераспределение мест в парламенте в результате выборов, спор между соседями о границе участка.

В играх с ненулевой суммой результат взаимодействия сторон отличен от нуля. Например, если правительство прислушивается к замечаниям экспертов и занимается реформами, то ВВП экономики может вырасти, в результате чего благосостояние граждан увеличится, а эксперты подтвердят свою репутацию.

Но многие авторитарные режимы не считают качество институтов в своих странах низким и отсталым, приводя отдельные примеры плохой работы государственных институтов в странах Запада: раз там есть проблемы, почему их не может быть у нас? Например, Уго Чавес нередко упоминал своих критиков в контексте пропагандистской конфронтации, которую, по его мнению, вели против него США. Роберт Мугабе в периоды обострения политической борьбы (например, во время предвыборной кампании 2008 г.) высказывал публичные подозрения в стремлении своих политических соперников помочь Великобритании вновь колонизировать Зимбабве. «Пятая колонна» – популярнейший термин, часто использующийся против оппозиции и в России, в том числе против погибшего недавно Бориса Немцова.

Кто же прав на самом деле – критики качества институтов или сторонники теории заговора и предположения о существования игры с нулевой суммой?

Предположим, что, как полагают некоторые правящие режимы, никакого катастрофического отставания в качестве институтов в их странах на самом деле нет, а журналистику, академию и бизнес действительно так или иначе используют в глобальной игре с нулевой суммой. Группа людей, недовольных положением дел в стране, – это «пятая колонна», участвующая в игре с нулевой суммой, но только на стороне противника. Политическая эмиграция критиков власти в такой картине мира – это не следствие отставания в качестве институтов, а нормальный процесс ротации сил в международном конфликте.

Симметрично такая же когорта критиков власти должна существовать и в странах Запада. Как мы знаем, она действительно там существует, причем, когда рейтинги президентов и канцлеров достигают минимумов, она может составлять даже большинство избирателей. И вот здесь начинаются труднообъяснимые различия. Периодически теряющие популярность президенты и канцлеры в развитых странах не используют термин «пятая колонна» в отношении тех, кто раздает им упреки. Они не подозревают в шпионаже своих граждан, учившихся в странах не из числа своих ближайших союзников. Такая реакция «главных архитекторов заговоров и глобальных конфронтаций» может показаться странной: ведь они должны знать, что оппозиция и СМИ могут быть подкуплены внешними недоброжелателями, цель которых – дестабилизировать ситуацию в стране. Как знать, может, лейбористы получают деньги в Каракасе или Тегеране, чтобы устроить хаос на улицах Лондона? Разве это не повод принять меры?

Но вместо этого власти в развитых странах часто признают существование разнообразных проблем, в том числе ставших результатом их собственных ошибок. Результатом критики политиков нередко становятся их извинения или отставка, но никто не воспринимает критику в контексте глобального политического противостояния.

Но если развитые страны признают проблемы, то почему развивающиеся, где проблем по определению больше, а упреки властям более оправданны, критика воспринимается как часть глобальной политической игры?

Еще 80 лет назад мир был более симметричным. У сталинского СССР и европейских диктатур 1930-х гг. были заметные совпадения: эти государства испытывали очевидные проблемы с защитой прав человека и прав собственности, и их лидеры нередко воспринимали развитие событий в мире, включая собственные страны, в контексте игры с нулевой суммой. Как результат, многие люди старались убежать от сталинизма, но при этом и значительная часть Коминтерна иммигрировала в 1930-х гг. в Советский Союз.

Мир с тех пор заметно изменился, но перемены в разных его частях не были однородны. Модернизация политических и экономических институтов в более развитой части мира оставила в прошлом поиски пятых колонн и позволила критикам власти не опасаться за свою безопасность. Как результат, мы не наблюдаем политической и экономической эмиграции из развитых стран в государства, где внутренняя политическая конкуренция до сих пор считается не самостоятельным явлением, а лишь частью геополитического процесса. Обратный поток политической эмиграции из развивающихся экономик в развитые, наоборот, хорошо заметен.

Масштабные и затяжные дискуссии о глобальных конфликтах часто возникают в замедляющихся экономиках или страдающих устойчивым дефицитом развития. Низкая эффективность или отсутствие реформ побуждают ставить во главу угла геополитику, а всеобщее увлечение глобальными противостояниями вытесняет из памяти необходимость скорейшего проведения реформ.

Автор – старший научный сотрудник Института экономической политики им. Гайдара